– Что спишь на ходу? – спросила ворона, и Александр, впряженный в тачку с бочкой, вяло потащился по дороге.
Ворона, опередив его и зависнув в воздухе перед самым его носом, опять закричала:
– Держи баланс!
Но Александр потерял равновесие и завалился назад.
На его счастье, рядом как из-под земли появились Кот и Бассет. Они открыли крышку бочки и поймали в нее падающего поэта как долгожданную добычу.
– Аааа! – испугался Александр, оказавшись в темноте, но его крик заглушил стук молотка по закрытой крышке.
– Живой? – спросил Бассет у Кота и, приподняв ухо, прислушался к звукам внутри.
– Повержен гений французской кухни! – сказал Кот, гордо опершись лапой о закупоренную бочку, и столкнул ее с горки. Бочка покатилась, спотыкаясь на камнях и подпрыгивая в воздухе, сопровождаемая полетом каркающей вороны.
Звуки движения создавали некий магический ритм, согласно которому вещая птица, как старый шаман, причитала на каждый удар бочки о камень, без устали перечисляя противоположности:
– Черное и белое, уважение и презрение, успех и неудача…
А когда падение наконец прекратилось, ворона каркнула свое любимое слово – «Баланс!» – и исчезла за горизонтом.
Крышка от многочисленных ударов выпрыгнула из объятий бочки и отлетела в сторону. Вслед за ней, сделав в воздухе сальто, вылетел и Александр, с точностью угодив в окно своей комнаты.
Ветер коснулся шторы, и она опустилась за поэтом, словно театральный занавес, завершающий представление под бурные аплодисменты.
Александр приземлился на стул за накрытый стол, так и оставшийся не тронутым с самого утра.
– Барин вернулся! – обрадовалась Няня и, зачерпнув половником квас, наполнила поэту кружку.
– Ах, Няня, я так заработался и устал! – облизывая квасную пену с губ, сказал Александр и жадно схватился за пирожок.
– Браво, браво! – хлопая в ладоши, воскликнула Мышка, вальяжно растянувшись между тарелок. – Аппетит – как вдохновение: когда его нет, надо поработать! – продолжила она, отправляя ложкой в уже и без того набитый рот новую порцию каши.
– Молчи, а то я и тебя съем! – нахмурив брови, ответил ей Александр и, выхватив ложку у Мышки, тоже принялся за кашу.
– Как бы он и нас с тобой не съел! Узнает про ворону – точно слопает! – сказал Бассету Кот, глядя на проголодавшегося поэта из кухни.
– Съест все и нам не оставит! – добавил Бассет, и от его переживаний слюна еще обильнее стекала на пол, образуя лужу рядом с Котом. Тот почувствовал под ногами сырость, набрался смелости и, прихватив с кухни две порции каши, вошел в гостиную.
– Война войной, а обед по расписанию! – торжественно заявил Кот и, подозвав пса, поставил добавку на стол.
– Аппетит – это объединяющая сила! – рассмеявшись от вида подлизывающегося к нему Кота, сказал Александр и, погладив слюнявого пса, пригласил друзей к трапезе.
Муха тоже хотела что-то сказать, но она жевала кашу и мысленно читала написанные поэтом строки…
…«К чему певцам
Алмазы, яхонты, топазы,
Порфирные пустые вазы,
Драгие куклы по углам?
К чему им сукны Альбиона
И пышные чехлы Лиона
На модных креслах и столах,
И ложе шалевое в спальней?
Не лучше ли в деревне дальней,
Или в смиренном городке,
Вдали столиц, забот и грома,
Укрыться в мирном уголке,
С которым роскошь незнакома…»
А. С. Пушкин. Послание к Юдину