Игроки разбрелись по полю, стали делать привычные упражнения. Кто в одиночку, кто в паре, кто в группе. В центре одной из групп наравне со всеми занимался Д. Лежа на травке и качая пресс, он обратился к Вадиму Никонову: «Поведение… Вадик, такое ощущение, что в команде кто-то стучит!»
Скидка на ориентацию
Во время трансляции матчей турнира Australian Open – открытого чемпионата Австралии – украинские комментаторы поведали историю с теннисистом Александром Долгополовым. Несколько лет назад ему вместе с тренером нужно было лететь из Ниццы в Мельбурн. А там, на Лазурном побережье Франции, все намного дороже, чем в остальном мире. В том числе и билеты на самолет.
В ту пору Долгополов игроком был уже не начинающим, но и не таким, чтобы можно было хвастаться солидными гонорарами. И ему, и тем, кто ему помогал тренироваться и играть, приходилось быть очень и очень осмотрительными в расходах. И вдруг – возвращаясь в Ниццу – оказалось, что у одной из компаний-перевозчиков действовала весьма заманчивая система скидок. Пользоваться, правда, ею могли лишь гей-пары. Вот ребята и решили было оседлать «голубую волну». Только и нужно было у кассы произнести вслух: «Мы… пара». И все бы хорошо, но Долгополов этого вымолвить так и не смог, о чем позже сам и поведал в интервью.
Два Гесса
В 70-е годы в стране регулярно устраивались какие-то предсезонные турниры. То «Подснежник» разыгрывали в южных городах, то какой-то турнир за чьи-то призы устраивали, то еженедельник «Неделя» организовал соревнования команд высшей лиги в залах разных городов, по группам, – в Германии в свое время такие постоянно проводили.
В Москве матчи проходили в лужниковском Дворце спорта. Интерес публики огромный. Помимо московских команд, в группе играли несколько клубов из других городов страны, в частности, душанбинский «Памир». В составе «Памира», игроков и тренеров которого я неплохо знал, поскольку много лет жил в этом городе, блистал Эдгар Гесс.
Он – немец. Однофамилец нацистского преступника – Рудольфа Гесса, приговоренного Нюрнбергским трибуналом к пожизненному заключению. Родные Эдгара Гесса были высланы в свое время в Среднюю Азию. В Таджикистане он родился, вырос, заиграл там в футбол. На него «облизывались» все московские команды и киевское «Динамо».
Хотело Гесса видеть у себя московское «Торпедо», куда его уговаривал перейти начальник управления футбола советского Спорткомитета Анатолий Еремин. Близок он был к переходу в Киев, но украинские партийные руководители, узнав о том, кого хотят брать в динамовскую команду, воспротивились: человек с такой фамилией в киевском «Динамо» играть не будет. По такому же примерно «сценарию» развивался переход Гесса в «Динамо» московское. Тогдашний тренер москвичей Александр Севидов рассказывал моему коллеге и приятелю Сергею Микулику: «В 79-м такая команда у нас в „Динамо“ подобралась! А знаешь, каково собирать ее было? Договорился, например, с Гессом – был в „Памире“ такой совершенно классный полузащитник. А раз договорился – надо его на офицера аттестовывать. И я все документы – представляешь, чем тренер должен был заниматься! – подготовил. Но в самый последний момент генерал Богданов, тогдашний председатель Центрального совета, мне и говорит: „Сан Саныч, что вы здесь за провокации устраиваете?!“ Я не понял сначала, в чем дело, а он мне растолковывает: „Ну как я пойду к министру с документами на человека с такой фамилией? Вы бы еще Гитлера в Москву привезли“. Нет, ты можешь представить себе этот уровень? А Гесс потом в „Спартаке“ оказался. Они его, наверное, за еврея провели…»
Но тогда, на московском турнире, он, повторю, выступал в составе «Памира», и коллеги, зная о моих взаимоотношениях с этой командой, постоянно спрашивали меня: когда Эдгар «Памир» покинет и куда он перейдет. Вопрос этот, признаться, изрядно надоел, и однажды я устроил мини пресс-конференцию, на которой поделился эксклюзивной, как принято сейчас говорить, информацией: «Сегодня утром я общался с Эдгаром, и он сказал мне, что в московский клуб перейдет только тогда, когда того Гесса выпустят из тюрьмы Шпандау».
«Оскар» и Фареры
Однажды довелось побывать со сборной России на Фарерских островах. Команда разместилась в одном отеле, а небольшая группа сопровождения отправилась в другой. За конторкой портье сидела довольно крупная девушка, красивая, с естественным румянцем на щеках, «кровь с молоком», как называют таких. Улыбаясь, она сообщила нам, что номера вот-вот будут готовы, их убирают после того, как выехали предыдущие постояльцы, и извинилась за непредвиденную задержку.
Сетовать мы, впрочем, могли лишь на обстоятельства – приехали раньше, чем ожидалось, – и приготовились спокойно ждать, когда нам выдадут ключи.
В группе, однако, оказался – так бывает – профессиональный скандалист, считающий себя, разумеется, не скандалистом, а борцом за справедливость. Уже забыл, но, по-моему, это был кто-то из транспортной компании. Подойдя к конторке, он стал громко, показалось, что все Фареры – тишайшее на земле место, – его слышали, на хорошем, надо сказать, английском объяснять бедной девушке, насколько весь этот небольшой отель вообще и она в частности провинились перед «российской делегацией».
Апофеозом гневной речи стала фраза о том, что в составе делегации этой есть ВИП-персона – лауреат премии «Оскар». Устав с дороги, мы, признаться, подумали, что транспортник сбрендил, решив повысить статус приехавших в глазах изумленной его криком притихшей девушки. И только оглядев друг друга – а было нас человек восемь, – поняли, о ком идет речь, – об артисте Саше Фатюшине, приглашенном в поездку тогдашним тренером сборной, его другом Олегом Романцевым. Один из персонажей фильма «Москва слезам не верит», получившего, как все знают, «Оскара», скромно стоял в сторонке, ему было неудобно за оратора, он пытался жестами его остановить и огорченно пожимал плечами. Самому Фатюшину – все, кто его знал, согласятся с этим – и в голову бы никогда не пришло «качать права» и, тем более, кричать на ни в чем не виноватую девушку.
Фатюшин с футболом и футболистами всегда был дружен. Как-то раз он, будучи свидетелем на свадьбе одного из спартаковских игроков, отпросился у Андрея Александровича Гончарова, главного режиссера театра Маяковского. Предлог был придуман какой-то значимый – на свадьбу Гончаров никогда бы не отпустил. Бракосочетание отмечали на спартаковской базе в Тарасовке. Через день – мир не без «добрых» людей – Гончарову принесли газету с небольшим отчетом о свадебном мероприятии. Не упомянуть о том, кто был свидетелем со стороны жениха, репортер, разумеется, не мог. Разнос Гончаров, в постановках которого Фатюшин сыграл свои лучшие роли, устроил знатный, но справедливый. Андрея Александровича артист, стоит заметить, боготворил и бесконечно ему, по свидетельству Елены Фатюшиной, доверял, учился у него.
Покрывала из отеля
Сборная СССР во времена крепкой советско-китайской дружбы, в конце 50-х годов, регулярно ездила, причем на длительный период, в Поднебесную, проводила там тренировочные сборы, играла товарищеские матчи.
Как-то раз в Пекине желанных гостей перед матчем двух сборных – в октябре 1959 года – разместили в шикарной гостинице, когда-то построенной англичанами и при коммунистическом режиме сохраненной в полном порядке. Огромные номера, внутри – красотища, от кроватных покрывал, расшитых цветами, зверушками, птичками, глаз не оторвать. «Мы, – рассказывал Владимир Кесарев, – с Валькой Бубукиным сразу, пощупав, конечно, оценили и попросили переводчика сходить вместе с нами в магазин и купить либо такие же, либо похожие. Сходили, нашли, купили, недорого, кстати, нам покупки упаковали в прозрачные пакеты. Обыграли мы китайцев 1:0, на первых же минутах Толька Ильин забил, и на следующее утро был назначен отъезд. Автобус у гостиницы, позавтракали и – вперед. Ездил с нами локомотивский массажист Паша Мысин. Мы с Бубукиным выходим из гостиницы, пакеты при нас, красота покрывальная видна. Мысин увидел пакеты: „А вы что, покрывала взяли?“ – „Нам сказали, что можно брать – подарок отеля“. Садимся с Бубукиным в автобус, и через несколько минут вся команда видит картину: бежит Мысин с покрывалом, неупакованным, конечно, как смёл с кровати, так и несет, а за ним – китайцы вместе с переводчиком. Отняли „подарок“ с трудом. Помог возглавлявший делегацию Андрей Петрович Старостин. Он нам с Бубукиным потом с укором: „Ну что же вы с ним творите?! – И – Мысину: – Паша, ты же взрослый человек, неужели сообразить не можешь, что дурят тебя?“»
Голы левые и правые
В 1985 году ситуация в чемпионате страны сложилась таким образом, что нападающий днепропетровского «Днепра» Олег Протасов пошел на побитие бомбардирского рекорда Никиты Симоняна. Симонян в 1950 году наколотил 34 гола. Протасов в первом круге забил всего 10, и ничто не предвещало скорострельности форварда во второй половине турнира.
Как-то раз, когда «Днепр» приехал играть в Москву, в тренерскую комнату в Управлении футбола заглянул тренер «Днепра» Владимир Емец. «Владимир Александрович, – обратился к нему администратор сборной СССР Борис Кулачко. – Неужто вы сделаете все, чтобы побить рекорд Никиты Палыча? Ведь он все голы забил честно, а вы тащите Олега к рекорду всеми правдами и неправдами». Емец, хитро прищурившись, полушутя-полусерьезно сказал: «А Стаханов?» И всем стало ясно, что рекорду жить осталось недолго.
Так и вышло. В семнадцати матчах второго круга «стахановец» Протасов забил 25 (!) мячей, на гол обошел Симоняна и получил европейскую «Серебряную бутсу».
По завершении сезона 1985 года на устном выпуске журнала «Спортивные игры», в котором я тогда работал, меня спросили о разнице между «Золотой» и «Серебряной» бутсами. Я ответил: «„Золотой бутсой“ забивали голы правые, а „Серебряной“ – левые».
Находка «профессора»
Евгения Лядина, лучшего, наверное, тренера Советского Союза, успешно работавшего с юношескими сборными и приводившего их к европейским победам, звали «профессором». Его отличала титаническая работоспособность. Он тщательно штудировал протоколы всех матчей чемпионата страны – основных составов, дублеров, команд п