– Дубленка не понадобится. Сейчас принесу, – не без гордости сообщил Самойлов.
С шестого этажа он спустился на второй, позвонил в квартиру Платонова и через пять минут вернулся обратно и передал булькающий привет тренера, посожалевшего, что не может присоединиться к замечательной компании: «От нашего стола – вашему!»
Трансфер по знакомству
Федор Сергеевич Новиков – известный специалист по обнаружению классных вратарей. Всем известно, что с его подачи в «Спартаке» в свое время появился Ринат Дасаев. Именно Новиков нашел для большого футбола в Йошкар-Оле Александра Филимонова.
Произошло это, со слов Федора Сергеевича, следующим образом:
– Когда я в 69-м в Йошкар-Оле работал, у меня в команде играл Филимонов – Сашкин отец. Неплохо играл. Высокий уровень надежности. Ответственный парень. На поле убивался. Режимный был футболист.
И вот я с «Факелом» воронежским приехал на сборы на юг. Встретил Филимонова. Обрадовались друг другу. Как дела, что нового? Володя и говорит мне: «Есть, Сергеич, в голу у „Дружбы“ йошкар-олинской дурачок один. Не посмотришь?» И договорились, что после тренировки нашей в Хосте побываю на их игре в Адлере. Побывал. Посмотрел. Ничего воротчик: рост подходящий, прыгучий, техника просматривается. У меня на вратарей глаз наметан. «Имя, фамилия?» – спрашиваю у Володи Филимонова. «Сашка, – отвечает, – Филимонов, сын мой».
Взяли мы с Филимоновым-старшим бутылочку, заехали в «Дружбу», посидели с тренером, и Сашка Филимонов там же перебрался ко мне, в «Факел».
Победа Чемберлена
Где – то прочитал выдержку из книги знаменитого американского баскетболиста Уилта Чемберлена «Уилт» (спасибо безвестному переводчику!) Подвижный гигант Чемберлен, рост 216 сантиметров, в составе «бродячего баскетбольного цирка» «Гарлем глобтроттерс» приезжал в 60-е годы в СССР, феноменальная команда выступала в Москве и Ленинграде в рамках «баскетбольной дипломатии», все, кто видел ее на площадке, запомнили фантастические трюки в исполнении звезд на всю жизнь. После гастролей в честь американских баскетболистов был устроен банкет, о котором и пишет Уилт в своей книге: «Когда начались прощальные речи, трое русских, сидевшие за столом напротив меня, предложили тост. Я и сейчас лишь изредка позволяю себе бокал вина, а в те годы вообще выпивал крайне редко. Но отказаться от предложения посчитал невежливым. Мою рюмку наполнили водкой. Я слышал, что это крепкая штука, поэтому вопросительно посмотрел на сидевшего рядом приятеля Боба Холла. Тот невозмутимо ответил: „Давай, богатырь, попробуй русской водки“. Я поднял рюмку, провозгласил тост, чокнулся и выпил. В горле вспыхнул пожар, глаза полезли на лоб, а голова у меня затряслась, как язычок колокольчика. Мне показалось, что от моего роста ничего не осталось и я стал ниже почти на метр. Русские хохотали от души. Боб посмотрел на меня внимательно и изрек: „Удар держишь неплохо, Уилт, – продолжай“. Когда я поднял голову, то увидел своих визави, провозглашавших очередной тост. „Тост? – спросил я. – Они с ума сошли“. Но окружавшие меня „бродяги“ уже поняли, в чем дело. Началось состязание, а нас ведь хлебом не корми – дай только посоревноваться: кто – кого. Мои „болельщики“ включились в игру и стали меня подбадривать: „Давай, богатырь, давай!“ Я опустошил еще рюмку и почувствовал себя плохо – словно ядерный удар перенес. Еще тост? Ну что же, не теряя времени даром, я мгновенно наполняю рюмку. Я чокаюсь со всей силой в надежде, что рюмки разобьются, но нет – придется выпить. Чем больше мы пили, тем сильнее во мне разгорался соревновательный инстинкт. Меня толкают со всех сторон: „Давай, ты почти победил, они скоро свалятся“. Они свалятся? Мне кажется, что я сам уже давно свалился. Еще один раунд. Но русские уже отказываются, они закрывают рюмки ладонью. „Еще, – говорю я. – Еще одну“. Нет. Я встаю и говорю по-русски: „Спа-си-бо“. Болельщики хлопают меня по плечу и поздравляют, словно я только что выиграл чемпионат мира. Я собрался с духом, встал и торжественно отправился к себе в номер. Так, по крайней мере, мне показалось. Стоит ли говорить, что я вернулся в США в полной готовности снова играть в НБА. Билл Рассел, Боб Петит и Уилли Наулс вместе взятые – что они значили для меня после русской водки!..»
Профессионалы и любители
В прежние времена широко практиковались встречи представителей редакций с читателями. Проходили они не только в Москве или Ленинграде, в других городах, присылавших заявки, – тоже.
Однажды небольшая бригада из «Советского спорта» отправилась в Ростов на устный выпуск газеты. В состав бригады вошли заведующий отделом футбола Виктор Понедельник – он ехал в родной город, в котором начинал когда-то карьеру футболиста, ведущий шахматный обозреватель Александр Рошаль – интерес к шахматам, точнее, к около – шахматным делам наблюдался в Советском Союзе огромный, и постоянно сотрудничавший с газетой Андрей Петрович Старостин.
Каждый из них о чем-то рассказывал, потом по очереди отвечали на вопросы – записок было много. В одной из записок был вопрос, для тех лет неудобный: «Чем советский спортсмен-любитель отличается от профессионала?» В те времена у нас в спорте были одни «любители», числившиеся работниками чего угодно, но только – не профессионалы. Не было такой профессии – спортсмен (футболист, хоккеист, баскетболист…) Понедельник и Рошаль поглядывают друг на друга, отвечать не берутся. Выручил Андрей Петрович, предложивший блестящую формулировку, четко объясняющую разницу: «Советский профессионал тот, кто заработанные деньги кладет на сберкнижку, а любитель – тот, кто их пропивает».
Пивко с Шестерневым
Как-то в 1974 году ЦСКА прилетел из Ташкента после матча с «Пахтакором» в аэропорт Домодедово. За командой, как положено, прислали клубный автобус, и он покатил в сторону города. Вратарь Владимир Астаповский попросил водителя остановить у станции метро «Коломенская» – он неподалеку жил. С ним вместе решил выйти и форвард Борис Копейкин, решивший до дома добраться на рейсовом автобусе, остановка которого была рядом со станцией метро. Третьим с ними вышел Альберт Алексеевич Шестернев, уже не игравший, а работавший вторым тренером: «Я с вами. Наверняка пиво идете пить!»
На втором этаже неприметного здания возле «Коломенской» действительно был неплохой пивбар, но Астаповский с Копейкиным не собирались, как вспоминает Копейкин, в него заходить. В итоге – пошли. Самого молодого – Астаповского – отправили в гастроном на первый этаж, за бутылочкой. Славно посидели с креветками. Недолго. Без продолжения.
На следующий день – тренировка. Астаповский с Копейкиным отработали занятие вместе со всеми и только собрались идти в душ, как Шестернев им говорит: «Копейкину и Астаповскому – пять дополнительных кругов бега». Оба – к нему: «Алексеич, что случилось?» «Вы вчера, – говорит, – нарушили режим».
Делать нечего, пробежали, одеваются после душа, в раздевалке никого, все давно ушли. Заходит Шестернев: «Ну что, помылись? Пойдем пивка попьем?..»
Терапия от Евтушенко
Известный в мире гандбольный тренер Анатолий Николаевич Евтушенко обладал качествами хорошего психолога. Он всегда считал, что при случае в команде следовало создать конфликтную ситуацию, способную подстегнуть гандболистов. Тишь да гладь в коллективе Евтушенко не признавал. Были в его арсенале и другие, помимо искусственных конфликтов, методы управления командой. Скажем, такой, о котором он в ходе совместной работы с прекрасным спортивным журналистом Андреем Баташевым над книгой «С мячом в руке» рассказывать не стал, а спустя год поведал.
Команда Московского авиационного института (МАИ) под тренерским началом Евтушенко была в Европе хорошо известна. В 1973 году она выиграла Кубок европейских чемпионов. На следующий год заняла в Дортмунде второе место, проиграв в финале тяжелейший матч немецкому «Гуммерсбаху», в дополнительной пятиминутке.
Ситуация аховая. Через несколько дней после проигранного финала в Тбилиси начинался очередной тур чемпионата СССР, и Евтушенко не видел, как в условиях неизбежного спада его игроки, травмированные и до предела вымотанные, могут обыграть главного в те времена соперника – «Кунцево».
И тренер перед матчем с «Кунцево» решил прибегнуть к крайнему средству. Вечером накануне игрового дня он вызвал к себе одного из лидеров МАИ Виктора Махорина. «Драться, Николаич, нечем. Отлупят они нас», – подтвердил Махорин наблюдения Евтушенко. «Да, Витя, ты прав, – сказал Евтушенко. – Если проиграем „Кунцево“, а значит и чемпионат, мне не выжить. Уйду в инженеры. В конце концов, все это – мои просчеты – и ваше плохое настроение, и травмы, и усталость». После этих слов Евтушенко сходил в другую комнату, принес бутылку водки, тарелку с шашлыком и поставил на стол. Глаза Махорина расширились до предела: «Зачем ты так? Мы же завтра играем!» – «Ну и что? – ответил тренер. – Я вот с тобой ни разу в жизни не выпивал, давай-ка дернем по рюмашечке…»
Следующими посетителями номера Евтушенко стали Альберт Оганезов (попросил вина, поговорили о жизни, семьях, после третьего стакана Або, как его звали в команде, сказал: «Завтра подеремся, побегаем…» и ушел) и Сергей Журавлев (от выпивки отказался, съел шашлык, запил боржоми и выторговал место в стартовой семерке).
Тренер не сомневался, что в продолжении «банкета» поучаствуют и другие гандболисты.
Потом Евтушенко отправился к лидерам – Юрию Климову и Александру Кожухову, профессионалам, режимщикам и людям ответственным. «Только что, – рассказал им Евтушенко, – применил народное средство. Так что не обращайте внимания, если утром от кого-нибудь из ребят будет пахнуть. У меня не было других вариантов: надо же как-то вытаскивать завтрашнюю игру. Минут на сорок их хватит. К этому моменту мы будем вести, а вот дальше – вы должны будете дотянуть игру. А там у нас – полтора месяца в запасе. И за это время я сделаю команду».