И очередь эта – не ноу-хау России. Существовала она и в советские времена. «Не думаю, что для людей, близко соприкасавшихся с футбольной кухней СССР, – говорит Марк Тунис, работавший со многими клубами, в том числе с душанбинским „Памиром“, – была откровением негласная очередь для клубов, претендовавших на повышение в ранге».
В 1981 году «Памир» за восемь туров до конца турнира в первой лиге занимал второе место. В «вышку» переходили две команды, и стали поговаривать о серьезных перспективах душанбинского клуба. Руководителей команды пригласил к себе на «встречу без галстуков» первый секретарь ЦК компартии Таджикистана Рохмон Набиев и поинтересовался у Туниса, может ли он, как главный тренер, «поставить перед футболистами задачу выйти уже в этом году в высшую лигу?» «Я, – рассказывает Марк Исаакович, – ответил: „Если среди присутствующих и есть человек, способный поставить такую задачу, то это только вы, первый секретарь ЦК“. „Интересно, – удивился Набиев, – что я для этого должен сделать?“ „Для начала, – стал разъяснять ситуацию Тунис, – вам следует позвонить руководителю Спорткомитета СССР Сергею Павловичу Павлову, пригласить его в Таджикистан, организовать для высокого гостя хорошую охоту, если он к этому занятию неравнодушен, или что-то еще, потом за хорошим столом провести с ним доверительную беседу и доходчиво объяснить, что Таджикистан – это не только хлопок, но и футбольная команда „Памир“, на матчи с участием которой всегда собирается полный стадион…“»
«Памир» пробился в высшую лигу через шесть лет.
Доски в воротах
Уровень спортивных начальников в Советском Союзе, да и не только их, всегда был поразительным. Они, как тот же Романов, увидевший корты «Шахтера», несли все, что угодно, над словами не задумываясь.
Как-то раз хоккеистов принимал глава спортивного ведомства энкавэдэшный генерал Аркадий Аполлонов. Не могу сказать, насколько силен он был в деле, которым занимался в органах, курируя пограничные службы, но коэффициент его дремучести в спорте был запредельным.
Сидя за огромным столом, от бумаг полностью освобожденным, генерал отхлебнул чай и посоветовал вратарю Николаю Пучкову: «Почему бы вам, товарищ Пучков, для пущей надежности не натянуть сеточку между ног? Тогда и шайб будете пропускать меньше».
Пучков реплику на всякий случай «проглотил», но Всеволод Бобров, имевший за спиной мощную поддержку Василия Сталина, не сдержался: «Правильно говорите, Аркадий Николаевич! Надо бы еще досками наши ворота заколотить».
Братский скандал
В советские времена регулярно устраивались матчевые встречи между сборными СССР и командами стран социалистического лагеря по самым разным видам спорта. Особой популярностью пользовались встречи пловцов Советского Союза и ГДР. Пловцы и – особенно пловчихи – Восточной Германии высоко котировались в мире, в состязаниях с ними несложно было определить свой уровень.
К одному из таких матчей плавательная сборная СССР готовилась в полезных для тренировочного процесса условиях среднегорья на знаменитой советской спортивной базе в Цахкадзоре, построенной неподалеку от Еревана. Какой-то умник в Москве разрешил приехать в Цахкадзор гэдээровским телевизионщикам. В один из дней напряженного тренировочного сбора телегруппа нагрянула на базу. Встретили гостей приветливо, разрешили снимать не только в бассейне, но и в тренажерном зале, в котором они и обнаружили висевший на стене, как сказали бы в нынешние времена, баннер такого содержания: «Твой главный враг – немец! Победи его!»
Скандал разгорелся неимоверный. Телевизионщики тут же позвонили в Москву и сообщили об увиденном своим дипломатам. Те отправили шифровку в Берлин. Курьер доставил ее в ЦК Социалистической единой партии Германии. Из того ЦК пожаловались в ЦК советский… Разрулил ситуацию, рассказывают, Сергей Павлович Павлов. В эпицентре вспыхнувшего скандала он убедился, каким адским трудом занимаются пловцы, поговорил с выдающимся тренером сборной СССР Сергеем Михайловичем Вайцеховским, не стал читать ему нотаций, а в вышестоящие инстанции доложил о том, что «меры приняты, виновные по спортивной линии наказаны». Такая же формулировка ушла из московского ЦК в ЦК берлинский.
Антипартийная вылазка
В 1963 году в ЦСКА проходило общее партийное собрание. Слово взял выдающийся спортсмен, штангист Юрий Власов, и выступил против тогдашней системы организации спорта высших достижений. Власов предложил всем чемпионам и рекордсменам мира, а таковых в армейском клубе было немало, обратиться в ЦК КПСС с заявлением о том, что нынешний советский большой спорт – это, по сути, западная модель. «С ее, – сказал тогда Власов, – жестокостью, разлагающим воздействием на человека, со всеми издержками профессионализма». Полная, на самом деле, ерунда, даже если подходить к этому с мерками не сегодняшнего дня, а тогдашнего.
Выступил, предложил и сел на свое место в зале, а собрание перешло к обсуждению внезапно возникшего вопроса – о поведении Юрия Власова, – осудило его за антипартийную вылазку и едва не приступило к голосованию – оставлять диссидента в партии или же избавить ее ряды от присутствия в них «вольнодумца».
Машина для академика
Однажды на тренировочную базу тбилисского «Динамо» в Дигоми приехал перед матчем динамовцев с гремевшим в те годы ЦДКА секретарь ЦК компартии Грузии Тенгиз Чирквиани. Задача у секретаря была одна – дать важное партийное напутствие футболистам, болеть за которых придет весь Тбилиси.
Проникновенные слова были произнесены. Секретарь, как водится в таких случаях, обратился к игрокам:
– Какие будут вопросы?
Встал левый защитник «Динамо» Ибрагим Сарджевеладзе и сказал:
– Товарищ Чирквиани! Мне давно обещана машина, но я ее так и не получил. Когда я смогу ее получить?
Сложилось полное ощущение, что Чирквиани был готов к такому вопросу. Среагировал он на него мгновенно:
– Товарищ Сарджевеладзе! О вашей машине мы помним. В Тбилиси уже доставлен автомобиль, но по решению ЦК он выделен известному академику.
И, ответив так, партийный секретарь ловко свернул разговор с командой на другие темы. Но вдруг вновь встал Сарджевеладзе и в наступившей тишине заявил:
– В таком случае, товарищ Чирквиани, пусть на матч выходит ваш академик и держит Г ринина.
Генерал Эпштейн
Николай Семенович Эпштейн, главный тренер воскресенской хоккейной команды «Химик», обладал даром находить талантливых мальчишек в самых разных уголках страны. Именно он, к слову сказать, открыл в Кирово-Чепецке Александра Мальцева, которого спустя некоторое время забрало московское «Динамо» – по «положению» в хоккейном обществе «Химик» с московским клубом состязаться, конечно же, не мог.
Как-то раз Николай Семенович привез из Челябинска способного защитника Владимира Данилова. Парень с радостью поехал к Эпштейну, но не снялся дома с воинского учета – то ли забыл, то ли не успел. А в армии классные хоккеисты тоже на учете. Данилова, которого, забегая вперед, удалось от поползновений армейских команд отбить, принялись разыскивать. Кто-то подсказал армейцам, что он в Воскресенске, у Эпштейна. Из Челябинска в «Химик» приходит телеграмма следующего содержания: «Срочно направить Владимира Данилова в распоряжение челябинского горвоенкомата». И подпись – полковник такой-то. В ответ ушла такая телеграмма: «Такого игрока у нас не было и нет. Генерал Эпштейн».
«Эй, вратарь…»
Крестным отцом ростовской армейской команды СКВО по праву считается известный военачальник времен Великой Отечественной войны, тогдашний командующий Северокавказским военным округом маршал Андрей Иванович Еременко. То ли он сам придумал создать ее, то ли кто-то маршалу посоветовал, но собирали СКВО в полном соответствии с армейскими традициями.
У Виктора Понедельника, блиставшего в составе «Ростсельмаша», была вузовская бронь. Виктор Одинцов вот-вот должен был отправиться в Москву по приглашению «Торпедо». Александр Шевченко был в «Ростсельмаше» капитаном и никуда переходить не собирался. Эту троицу, а также их одноклубника Энвера Юлгушова пригласили вдруг в райком партии, проводили в кабинет секретаря и попросили подождать. Через несколько минут в помещение стремительно вошел командующий округом с тремя офицерами. Еременко не давил на игроков.
Он рассказал о своей задумке и объяснил своим собеседникам, что в их интересах тут же, при нем, никуда не выходя и ни с кем не советуясь, написать заявления о своем желании играть отныне только в СКВО. «По-отечески, – сказал, – рекомендую».
Следующей ночью автоматчики военным самолетом привезли из Краснодара в Ростов группу местных игроков – лучших, разумеется, – из команды «Нефтяник» (была такая когда-то в Краснодаре). Пополнение для СКВО взяли по квартирам в одночасье – под призыв.
«Когда ребят таким образом заметали, – рассказывал вратарь Виктор Киктев, – я успел из Краснодара ускользнуть. Улетел во Фрунзе (так в советские времена назывался Бишкек – столица Киргизии), откуда родом, и посчитал, что там затерялся. Но вышел как-то играть за своих, слышу за сеткой сзади кто-то приветливо мне напевает: „Эй, вратарь, готовься к бою…“ Оглянулся – незнакомец в штатском. Я подумал, что это болельщик, которого с трибуны за ворота занесло. Еще рукой помахал ему. После игры „болельщик“ сдал меня пребывавшему в засаде военному патрулю, а во время перелета из Фрунзе в Ростов выяснилось, что напевал мне адъютант маршала Еременко.»
Отлов тренера
В 1982 году сборная СССР по волейболу выиграла в Ленинграде считавшийся тогда в мировом волейболе престижным Мемориал В. И. Саввина и приступила к подготовке к чемпионату мира в Аргентине. Перед заключительным сбором в подмосковном Новогорске Вячеслав Платонов выбрался на субботу и воскресенье домой. Субботним вечером, когда он ужинал на кухне с женой, раздался звонок в дверь. Пришли военный с женщиной. Военный спросил: