В 1974-м или годом позже, уже не припомню, он приезжал к нам на турнир «Московская сабля», и я брал у него интервью для спортивной редакции ТАСС. Ему было тогда сорок с небольшим. Улыбчивый, доброжелательный, подтянутый, Павловский спокойно отвечал на все вопросы по-русски и попросил передать ему газету с публикацией интервью. Я объяснил ему, что беседу распространит телеграфное агентство, а уж какая из газет напечатает его, будет видно. Павловский засмеялся и сказал, что интервью с олимпийским чемпионом с удовольствием возьмут все. Все бы его взяли только в том случае, если бы фехтовальщик в нем откровенничал о тайной стороне своей жизни. В ноябре 1976 года Ежи Павловский предстал перед судом. Польша пребывала в шоке от того, что любимец страны оказался банальным американским шпионом, завербованным в годы спортивной карьеры.
«Безалаберность, авось и небось…»
На первой в истории Олимпиаде с участием команды России российские футболисты проиграли в 1912 году в Стокгольме матч сборной Германии с неприличным счетом 0:16. Этот результат по сей день сидит занозой в истории отечественной национальной команды – он зафиксирован во всех справочниках: немецких, российских и олимпийских.
Николай Соловьев, главный редактор выходившего в ту пору журнала «Къ Спорту!», в статье, посвященной итогам Игр и озаглавленной «Спортивная Цусима», написал:
«Полное поражение русских спортсменов не на шутку всколыхнуло и испугало наше общество. Одни предполагали, что хотя бы не футболисты – этот спорт у нас еще молод, а вот стрелки (ведь лучших из всей армии выбирали) должны добыть почетное место. И в результате разгром… Полный, небывалый…
Нам кажется наиболее опасным поголовное поражение наших футболистов. В этой игре, как нигде, сказывается железная дисциплина, умение владеть собой – расчет подчас очень тонкий, способность быстро ориентироваться, найтись во всяком положении. Каждая команда – это воплощение государства, сконцентрированная народная мощь и сила, яркая живая характеристика всей жизни. Наша безалаберность, авось и небось, отсутствие дисциплины, плана и умения его выполнять – дилетантство, недоделывание, – все это сказалось на нашей команде.»
Вот уж воистину «сконцентрированная народная мощь и сила», если не забывать о том, что вечером и в ночь накануне матча с немцами русские футболисты так, выражаясь современным языком, «нарушили режим», что во время игры еле-еле передвигались по полю и мечтали только об одном – о скорейшем завершении издевательства над организмом.
Армейский «Спартак»
В 2011 году ЦСКА отметил 100-летие клуба, а год спустя московский «Спартак» праздновал свое 90-летие. Обе даты выдуманы. Непонятно, зачем их высасывали из пальца, но даже фантастам не пришло бы в голову сообщить, что в 1911 году в царской России зародился Центральный Спортивный Клуб Армии – это раз. И человек, знающий о «Спартаке» все – Никита Павлович Симонян, – был в «юбилейные дни» категоричен: день рождения «Спартака» – 19 апреля 1935 года – это два.
Между тем за четыре года до появления московского «Спартака» мог возникнуть другой «Спартак» – армейский. Дело в том, что военачальники приняли решение о создании добровольного физкультурного общества армейских спортсменов и первым делом занялись названием нового общества. Каких только предложений в ту пору не было! «Красная звезда», «Красный Армейский Спорт», «Физкультурное Общество Красной Армии» – это еще куда ни шло. Но «Армспорт», «Сила», «Физкультармеец»!.. Ни одно из этих имен, впрочем, специальная комиссия Реввоенсовета Союза ССР не приняла, а пошла она навстречу заместителю наркома по военным и морским делам Сергею Сергеевичу Каменеву, предложившему назвать новое общество именем героя рабовладельческого строя – Спартака. Ну, действительно, что еще мог предложить армейскому спортивному обществу будущий «враг народа» С. С. Каменев?
Просуществовал же армейский «Спартак» только на бумаге. Неизвестно даже, был ли утвержден правительством устав нового общества. По всей вероятности, нет, поскольку многие военачальники были репрессированы, и им, понятно, было не до «Спартака».
Любопытно, было ли известно о неудавшейся попытке создания «Спартака» тем, кто 19 апреля 1935 года дал это название футбольной команде, к армии не имевшей никакого отношения?
Стадо павианов
Установки на матч Эдуарда Малофеева отличались от установок подавляющего большинства его коллег. Даже, наверное, от установок всех тренеров.
Время от времени он использовал одну и ту же: «Идет стадо павианов. Ветер меняется. Стадо чувствует своего врага. Леопард – самый заклятый враг павианов. Стадо чувствует его близость. И вот два вожака бросаются к леопарду, отвлекая его. Бросаются на верную гибель во имя жизни стада, во имя того, чтобы оно могло продолжать свой род. Вот такие мне сегодня нужны вожаки в команде! Нужны люди, готовые пожертвовать собой! Об этом я вас спрашиваю, когда задаю вопрос: все ли готовы к матчу, к такому повороту дела?»
«Павианы, – комментировал свой метод Малофеев, – могут создать настрой на игру. И – помогали».
Однажды Эдуард Васильевич превзошел даже самого себя – настолько необычную установку на игру он дал. Ее пришлось проводить в холле гостиницы, потому что в комнатах было жарко. Тренер подвел к команде своего хорошего знакомого – весьма худого человека. Подвел и сказал: «Установка отменяется, будем изучать анатомию. Скелет человека»
Грузинский обычай
Это была одна из первых, наверное, историй о Михаиле Месхи, услышанных мной в конце 60-х годов. История эта регулярно появляется в воспоминаниях и рассказах о футболе.
В те времена не только советские команды регулярно выезжали за рубеж на товарищеские матчи (речь не о тренировочных сборах, как сейчас, когда в Испании, Португалии, Турции российские клубы в рамках подготовки к сезону играют с соперниками из других стран через день), но и иностранные команды приезжали в СССР.
В июле 1969 года в турне по Советскому Союзу нагрянул знаменитый уругвайский клуб «Насьональ». Один из пунктов поездки – Тбилиси, матч с местным «Динамо». Динамовцы приурочили к приезду уругвайцев проводы левого крайнего «Динамо» и сборной СССР Михаила Месхи, шесть раз входившего в список 33-х лучших футболистов сезона под первым номером, «последнего романтика», как назвал его мой друг и коллега Павел Алешин.
Тбилисский стадион «Динамо» был, разумеется, переполнен. Во-первых, приехал «Насьональ». Во-вторых, играет «Динамо». И, наконец, уходит Миша Месхи – надо проводить. За билет на стадион готовы были отдать все, что угодно.
По сценарию Месхи должен был сыграть первый тайм, а потом попрощаться с публикой. Герой дня превзошел самого себя. Он солировал, беспрерывно демонстрируя все, что умеет делать на поле: сумасшедшие финты, в том числе и фирменный, придуманный им самим, ставили в тупик уругвайскую оборону; фланговые передачи от Месхи следовали одна за другой; фантастический дриблинг Михаила изумлял. Рассказывая о матче Аргентина – СССР, состоявшемся в 1961 году в Буэнос-Айресе, Андрей Петрович Старостин отмечал: «Публика от души веселилась, глядя, как вконец растерявшийся защитник аргентинцев Симеоне кидается из стороны в сторону, ища мяч и подопечного. Только он бросается к Месхи, а того и след простыл».
Точно такая же картина наблюдалась в первом тайме матча «Динамо» – «Насьональ». Арбитр дал сигнал: перерыв. Зрители в едином порыве встали и принялись неистово аплодировать. Партнеры подняли Месхи на плечи, совершили с ним круг почета и понесли с поля. «Это у вас такой обычай – лучших игроков относить с поля в раздевалку на руках?» – поинтересовался бразильский тренер «Насьоналя» Зезе Морейра. «Нет, – с грустью ответили ему. – Это его прощальный матч, сегодня он уходит». «Как?! – изумился Морейра. – Он уходит, а они все (показал рукой на остальных игроков „Динамо“) остаются?»
От книг болят глаза
У отца российского вратаря Руслана Нигматуллина огромнейшая библиотека. Он собирал ее всю жизнь, член общества книголюбов, чтение – страсть. Футбольные репортеры, бравшие интервью у Руслана, поинтересовались, конечно же, у него, передалась ли ему отцовское отношение к чтению книг. «За всю жизнь, – ответил Нигматуллин – юниор в июне 2009 года, – я прочитал две книги: „Унесенные ветром“ и какой-то роман Жюля Верна. Да и те осилил с трудом. Есть газеты, журналы, кино, Интернет. Развиваюсь с их помощью. Каждому свое».
Владимир Быстров, поигравший в «Спартаке» и «Зените», на вопрос о книгах ответил проще: «Я книг не читаю. От них глаза болят».
В волгоградской «Олимпии» и юношеской сборной России играл Василий Чернов. «Вася, – говорил ему работавший тогда с этой командой Леонид Слуцкий, – ты бы хоть одну книжечку прочитал». «Ага, – бурчал в ответ Вася, – сейчас сяду с книжкой у окна, а меня кто-нибудь увидит».
Но сильнее истории с Александром Алиевым по части чтения не было ничего. В августе 2010 года футболист, игравший тогда в «Локомотиве», участвовал в акции, затеянной его агентом. На столичных билбордах размещали фотографии известных игроков и тренеров, ратовавших за то, чтобы молодые люди читали книги. Анекдот в том, что Алиев к моменту акции не прочитал ни одной книги. Злые языки утверждали, что он и букварь-то с трудом осилил.
«Почитаем на кладбище»
В 2009 году Игоря Гамулу, известного в прошлом футболиста ворошиловградской «Зари» и ростовского СКА, прославившегося в обеих командах неординарными поступками дисциплинарного толка, пригласили потренировать украинский клуб «Закарпатье». В первом же матче чемпионата подопечные Гамулы проиграли дома мариупольскому «Ильичевцу», и репортеры, побывавшие после игры на официальной, под телекамеры, пресс-конференции нового тренера, не только рты пооткрывали и не закрывали их до конца мероприятия, но не меньше недели потом рассказывали об услышанном.