А пока… пока мы научились торговать лицензионными авто, собранными на наших заводах, холодильниками, телевизорами и прочими объектами коллективного желания. Очень скоро китайцы продадут нам завод по сборке русской классики.
Сейчас прозвучат самые наивные слова: в финансовом секторе, социальном или сфере управления культурой давно назрела «дебюрократизация». Она предполагает ревизию и отмену всех устаревших норм, регламентирующих операционную деятельность названных институтов. Вместо них следует ввести современные методы управления операционными рисками. Это позволит снизить регулятивное бремя, избавит те или иные проекты от бессмысленных затрат.
Нам часто снится волшебный сон, как мы, мужественные и мускулистые, тычем нетщедушным пальцем в грудастую грудь совокупного чиновника и орем: «Ты убил мою любовь, ты, ты убил мою религию, ты, ты убил мою культуру, ты – лживый, жирный, самодовольный сукин сын».
Так вот, пока не нужно срочно спасать, призвав на помощь мудрых чиновников, для начала следует оценить ущерб, описать имущество и закрыть лавочку под гордым названием «Классика навсегда» с наименьшими потерями.
Обидно, что оценивать ущерб будут те же самые чиновники, что обычно отвечают за проведение праздников отечественной культуры.
Любое управление – экономикой ли или культурой – доводит опекаемое часто до полного абсурда, разрушаются рациональные отношения между идеями и людьми, меняются правила игры, истребляются стимулы, которые позволили бы наладить самовоспроизводящую систему. Поэтому любые чаемые результаты оказываются недостижимыми.
Нельзя доверять чиновникам, их традиционное занятие – искать виноватых. Сначала они делают гомерические наценки на что-нибудь, а потом принимаются дружно кричать о неурожайном годе. Проблема наших чиновников, точнее, общероссийская проблема всех нас заключается в том, что они регулируют объективные экономические, социальные, культурные процессы и реалии субъективными методами.
Чиновников можно не любить. Их можно ненавидеть. Но списывать на них наши просчеты совсем туповато. Отнесемся к ним сдержанно.
Не отвлекаться! Читать внимательно! А то семь лет хорошего секса не будет.
И Пушкина тоже не будет.
«Поновление» Пушкина
А вот совсем не отвратительная идея превратить Пушкина в бизнес-бренд!
Вперед, в Третьяковку. Вот она, «Троица» Андрея Рублева, кстати, живописи XIV века на ней по разным оценкам специалистом осталось от 7 до 15 %. Все остальное – поновления, производившиеся на протяжении веков. Несмотря на это, произведение почитается в качестве абсолютной ценности, как музейной, так и сакральной.
Спрашивается, а почему Пушкина нельзя «поновить»?
Следует обратиться к своему российскому опыту, довольно эстетски морщить носик, следует фиксировать бренд в сувенирах-меморабилиях, работать с символикой, с метафорическими мифологемами, создавать эмблемы, передать настроение ушедшей эпохи, климат нашей современности.
Человек сегодняшнего дня к подобным формам представления готов, он воспитан на смеси попсы и концептуалистской методологии, он сможет оценить игру с символами. Профиль Пушкина на тарелочке это смешно, потому что это знак почти абсурда. Но это и тепло, потому что когда тарелочка с профилем приходит в декорации нашего мещанского быта, она согревает этот быт и сама согревается.
Пушкин уже давно превратился в иероглиф, знание которого, владение которым доступно нескольким сотням жрецов-специалистов, а всем прочим доверено зачитывать твердые цитаты из каталога выставки, представляющей этот самый иероглиф.
Какой-то Джек Келли (наверное, чем-то он известен) злорадно отметил: «Спортсмен-любитель в наши дни тот, кто принимает только наличные, но не чек». Довольно Пушкину ходить в любителях. Пора вывести его в профессиональные бренды.
Сегодняшний Пушкин запрятан в тайники катакомб, уподоблен святыне – живет в процедуре поклонения, а не общения запросто. Получается, как по Аврелию Августину, который писал, что христианское познание мира устроено в архитектурном смысле как дом, дверь в котором размером с игольное ушко, зато потолки – высотой в бесконечность. Дом, где прописан Пушкин, сегодня вообще не имеет двери, хотя потолки там – ой-ёй-ёй.
Пушкин – великолепный учебник по брендингу, в его творчестве представлены основные супербренды русской ментальности – Нева, Петр, русская душа, потом Достоевский, а через него – Фрейд и Ницше – эти братья-акробаты, творчество которых Голливуд (самый сильный бренд XX – XXI веков) эксплуатирует уже полстолетия, а дна все не видно.
Прислушаемся к ироничной реплике певца Тома Джонса: «Я никогда не говорил: „Да вы знаете, кто я такой?“, – просто рядом со мной всегда был человек, который говорил: „Да вы знаете, кто это такой?!“»
Сказано здорово и, главное, поучительно. Мы привыкли к тому, что Пушкин – такой вечный и мускулистый, должен сам пробивать дорогу в жизни, пиарить себя, добывать корм. В этих занятиях, признаться, мы нашему кумиру не лучшие помощники. Так станем же ими!
Запретить Пушкина!
Вообще, если честно, лучшей рекламой Пушкина был бы полный запрет его творческого наследия и приравнивание его стихотворений к наркотикам. Мы же знаем свою российскую психологию: как только власти начинают с чем-нибудь бороться, то сразу же легитимизируют право на существование того, с чем борются. Занятно было бы наблюдать, как полиция устраивает обыск на предмет изъятия 15 страницы «Евгения Онегина» – сирены, люди в масках, дерзкая преступница в кандалах выкрикивает в телекамеры: «Я другому отдана!» Новости: «Сегодня в выпуске. Хельсинкская группа протестует в мировых СМИ против дискриминации Пушкина… Премьер-министр Великобритании на экстренном заседании кабинета заявил: „Если Россия прекратит экспорт интеллектуальной и духовной продукции, Запад ждет гибель!“… Президент США отказывается встречаться с лидером Уганды, выдвигая условия компромисса: „Пушкин на угандийском!“… Всплеск митингов библиофилов во Франции, книголюбы Германии призвали объявить бойкот потреблению пива, Коэльо и баварской горчицы… Заморозки на почве… Мимо идет коза… Подпольные типографии без перерыва на ланч печатают доллары с изображением А. С. Пушкина». И тэдэ.
Для продвижения отечественных супербрендов можно задействовать самые популярные современные жанры от фэнтези до фильма-катастрофы. Пушкин может стать трансмедийным трансформером, из которого с равной степенью убедительности и занимательности получится фантастика, детектив, любовный роман. Трансмедиа – это способность одной и той же истории распадаться на десятки сюжетов и жанров, рассказанных средствами множества медийных форматов. Трансмедийный Пушкин – это не просто пересказ одной истории в разных форматах (комиксы, календари, кино, сиквелы и т. д.), а превращение каждого формата в самостоятельный тренд, настойчиво и с необходимой степени доступности рекламирующий классику.
Реклама бренда Пушкин должна заниматься просвещением людей, формировать у народа привязанность к вещам, главное – к достойным. Люди сами хотят, чтобы кто-то воздействовал на их сознание и помогал делать выбор.
Иным словами, навсегда актуальна народная мудрость: «Назови свой бренд – и я скажу, кто твой френд».
Удачных примеров множество, хотя и помеченных знаком сомнительности. Картинка с сигарет Marlboro закрепляет в сознании дураков-потребителей образ мужественности, Coca-Cola вызывает в неокрепшем мозгу покупателя со здоровым желудком ассоциацию с молодостью и здоровьем.
Почему бы не сделать образ Толстого, к примеру, рекламным олицетворением силы, мужества, долголетия? Вспомним, какой он был здоровяк-спортсмен. У-ух, какой здоровяк! Э-эх, какой спортсмен…
Здесь все средства хороши, особенно продакт-плейсмент. Пусть икона нашей культуры случайно появляется в киношках, пусть герои целуются под портретом поэта, таскают с собой сборники его лирики, пусть героиня заплачет от умиления, получив маечку с изображением «нашего всего».
Только мода может заставить человека менять одну хорошую вещь на другую такую же. Пушкина нужно сделать модой. Потребностью.
В ситуации продвижения бренда «Пушкин» не следует надувать щеки, морщить лоб и многообещающе чесать затылок, прежде чем огласить какое-нибудь эпохальное открытие. Почему бы не позаимствовать опыт хотя бы Греции. Что для нас Греция? По Чехову, страна, где всё есть. Ан нет, не совсем всё было в те самые чеховские времена. Чего не было в XIX веке – так это национального греческого танца сиртаки.
На самом деле этот танец вовсе не народный, его не плясали гомеровские герои, его зажигательные звуки не вдохновляли Аристофана на критику Сократа. Танец этот появился в 1964 году, когда режиссер Михалис Какоянис снимал фильм «Грек Зорба», а музыкант и политик (!) Микис Теодоракис придумал популярную мелодию. Кстати, изначально танец был более плавным и не совсем энергичным из-за того, что Энтони Куинн (совсем не грек!), исполнявший пляску в роли Зорбы, сломал на съемках ногу.
Выводы, которые, казалось бы, напрашиваются сами собой: попросить Путина сочинить новый народный русский танец; устроить кастинг среди американских актеров, отобрать самого дерзкого, сексуального – пусть пляшет, на радость населению России.
Вывод более скромный: не следует бояться что-нибудь создавать. Приживется новация или нет – вопрос не самый важный. Придумаем еще что-нибудь. Главное – создавать.
Иной пример, не менее показательный. В 2008 году при содействии Турофиса Испании (обратим внимание: Турофис Испании отчасти спонсировал фильм) Вуди Аллен (обратим внимание: не российский режиссер) снимает фильм «Вики Кристина Барселона». Картина получает «Золотой глобус» как лучшая комедия. Результат грандиозный. После этого в течение года Барселону посещает более 5 миллионов туристов.
Мягко и ненавязчиво Вуди Аллен рекламирует Барселону. Режиссер рассказывает о любви двух юных американок к страстному испанцу. Мы видим, как персонажи фильма посещают знаменитый дом Мила, собор Саграда Фамилия, музей Хуана Миро, парк Гуэль, слушают испанскую гитару, вращаются в кругу барселонской богемы. Героини как бы невзначай роняют фразы вроде: «Как хорошо, что все кафе здесь работают допоздна». Одна из сцен происходит во фруктовой лавке, можно заметить ценники, свидетельствующие о том, что фрукты очень дешевы.