Совет Народных Комиссаров Союза ССР – постановляет:
1. Реорганизовать Всесоюзную Пушкинскую выставку в Государственный Музей А. С. Пушкина, передав его в ведение Института Мировой Литературы.
2. Сосредоточить в Государственном Музее А. С. Пушкина все материалы, связанные с жизнью и творчеством А. С. Пушкина: подлинные рукописи поэта, архивные дела и документы, живопись, графику, скульптуру, предметы быта, редкие книги и др. материалы.
3. Обязать Академию Наук СССР, Всесоюзный Комитет по делам Искусств, Центральное Архивное Управление, Государственные музеи и другие учреждения и организации передать Музею А. С. Пушкина имеющиеся у них материалы, связанные с жизнью и творчеством А. С. Пушкина.
4. Закрепить за Музеем А. С. Пушкина необходимые экспонаты и мебель, предоставленные Всесоюзной Пушкинской выставке Государственными музеями и учреждениями.
5. Предоставить Музею А. С. Пушкина необходимое помещение в старом здании библиотеки им. В. И. Ленина. Впредь до освобождения здания библиотекой им. В. И. Ленина Музей А. С. Пушкина оставить в помещении Государственного Исторического музея.
6. Предложить директору Института Мировой Литературы т. Лупполу внести на рассмотрение Наркомфина СССР сметы ассигнований на содержание музея на 1938 г.
Этот документ по существу представлял собой приговор дальнейшему существованию Пушкинского фонда ИРЛИ, который, напомним, был сформирован незадолго до этих событий. Московский музей А. С. Пушкина, созданный на базе юбилейной выставки, передавался в ведение Института мировой литературы им. А. М. Горького335.
Исполнение этого документа означало изъятие из Пушкинского Дома не только личной библиотеки поэта, с которой Пушкинский Дом, собственно, начинался, и 823 автографов, хранившихся в нем, но и отчуждение всех пушкинских материалов – архивных, музейных, книжных.
Заведующим Сектором рукописей Государственного музея А. С. Пушкина был назначен М. А. Цявловский. По разработанному им плану336 и под его прямым руководством осуществлялась концентрация рукописных материалов в новом музее337. В мае – июне 1938 года беспроблемно прошла передача 1071 архивной единицы из Государственного литературного музея.
Согласно точным словам и указаниям этого постановления <…>, – писал основатель и директор Музея В. Д. Бонч-Бруевич, – мы стремились не спеша сдать эти драгоценные рукописи и материалы «на отлично». <…> Все наши фонды по А. С. Пушкину поступили в музей Пушкина в полном порядке и не вызвали ни с чьей стороны никаких замечаний338.
К июлю 1938 года Ленинская библиотека полностью передала Государственному музею А. С. Пушкина все свое собрание пушкинских рукописей, включая пожертвованные сыном поэта в 1880 году339.
В августе 1938 года М. А. Цявловский выехал в Ленинград. В интервью «Красной газете» он, в частности, рассказывал о том, что рукописи Пушкина, хранящиеся в Публичной библиотеке, «подготовляются к сдаче заведующим рукописным отделением библиотеки И. А. Бычковым, хранившим их, кстати сказать, в течение 57 лет»340, и в «ближайшие дни» они будут отправлены в Москву341. Относительно пушкинодомских материалов Цявловский сообщал, что «вопрос о времени передачи этого собрания в музей остается открытым, так как президиум Академии наук еще не вынес своего решения»342. Этого не произошло ни в 1938 году, ни в последующие годы. В инвентарные книги ГМП со 2 сентября по 22 декабря 1939 года как поступившие из Института русской литературы были внесены только 92 пушкинских автографа и 16 книг из личной библиотеки поэта, которые экспонировались на выставке и не были возвращены в Ленинград по ее окончании. Отметим при этом, что постановление Президиума ЦИК СССР от 14 февраля 1937 года о централизации в академическом Институте мировой литературы рукописей Максима Горького и постановление СНК СССР от 27 августа 1939 года о централизации рукописей Л. Н. Толстого в его московском музее Пушкинский Дом выполнил, хотя и предпринимал шаги по сохранению этих важных фондов в своем архиве343. С рукописным фондом Пушкина все обстояло иначе: с его изъятием прекратилась бы история Пушкинского Дома в том виде, как он был задуман его основателями, и «родовое» имя Института русской литературы навсегда бы ушло из его названия. В этом смысле «особая» медлительность при исполнении постановления Совнаркома СССР о создании московского Музея А. С. Пушкина была необходима, хотя, конечно, небезопасна.
Борьба за сохранение Пушкинского фонда – главного в составе Архива ИРЛИ – происходила в крайне напряженной общественно-политической и академической обстановке второй половины 1930‑х годов.
В преддверии пушкинских «торжеств», 6 ноября 1936 года, по ложному доносу был арестован Ю. Г. Оксман – заместитель директора Института, заведующий редакцией академического издания Полного собрания сочинений Пушкина и председатель организационной комиссии по подготовке к Пушкинскому юбилею в Ленинграде. Накануне, 5 ноября 1936 года, Президиум АН СССР признал работу ученого по подготовке «юбилейного» издания «совершенно неудовлетворительной», и он, «как не оправдавший оказанного ему доверия», был освобожден от исполнения обязанностей заведующего редакцией344.
26 июня 1937 года арестовали ученого секретаря Института Н. Г. Свирина. В октябре этого же года были расстреляны А. Д. Камегулов и Г. Е. Горбачев – бывшие сотрудники ИРЛИ, арестованные ранее.
В марте – апреле 1937 года в Институте работала «обследовательская комиссия» Президиума АН под председательством П. И. Лебедева-Полянского, которому несколько месяцев спустя суждено было возглавить Институт. По результатам работы комиссии и докладу академика А. С. Орлова, состоявшемуся в Москве 15 апреля 1937 года, Президиум АН принял резолюцию, в которой, в частности, отмечал:
В Институте литературы АН (бывш<ий> Пушкинский Дом) собраны исключительной ценности материалы в количестве более 3 миллионов объектов, и он располагает всеми объективными возможностями для того, чтобы стать ведущим научным учреждением Союза ССР в области изучения литературы. Однако в течение ряда лет враги народа и вредители (Каменев, Оксман) дезорганизовали его работу, засоряли его состав, использовали институт в вредительских целях и расхищали накопленные в нем ценности, всемерно препятствуя осуществлению Институтом возложенных на него задач345.
В этой же резолюции впервые было зафиксировано и положение о целесообразности слияния двух институтов – ИРЛИ и ИМЛИ, вновь подтвержденное 29 января 1938 года346. Резолюция по итогам работы «обследовательской» комиссии была заслушана 6 июня 1937 года и на партийном собрании Института, а в конце июня «состояние работы» в ИРЛИ обсуждалось на специальном заседании бюро Василеостровского райкома ВКП(б). План работы Института на 1936 год был признан «вредительским», на 1937 год – «головотяпским», уводящим «в сторону от современности», «расплывчатым» и «безыдейным»347. 1 апреля 1938 года в «Известиях» была напечатана обличительная статья «В стенах Ленинградского института литературы», которая стала предметом обсуждения на общем собрании коллектива Института348.
Весной 1939 года возникла угроза еще одного внутриакадемического конфликта, связанного с исполнением постановления № 256 о создании Государственного музея А. С. Пушкина. Суть его изложена в письме директора ИМЛИ И. К. Луппола президенту АН СССР В. Л. Комарову. Оно датировано 20 марта 1939 года:
<…> «Пушкинские дела» в Академии наук не упорядочены, хотя ясные указания на этот счет со стороны Правительства даны уже давно. Но я не поднимал этого вопроса, считая, что мы переживаем, правда, несколько затянувшийся «переходный период».
В самом деле, ко времени пушкинских торжеств, да и на всем протяжении 1937 года все пушкиноведение в Академии наук выражалось в следующих учреждениях, организациях и предприятиях:
1. Работа в Институте литературы АН: хранение рукописей, научная работа в Пушкинской комиссии, издание «Временника».
2. Музей – последняя квартира Пушкина в Ленинграде и Пушкинский Заповедник – в ведении ИЛ АН.
3. Пушкинская комиссия в Москве.
4. Издание академического собрания сочинений Пушкина от АН в целом.
Между тем преобразование по постановлению Совнаркома СССР от 4 марта 1938 г. Всесоюзной Пушкинской Выставки в Гос<ударственный> музей А. С. Пушкина с передачей последнего в ведение Института мировой литературы внесло полную ясность в дальнейшую организацию пушкиноведения в СССР, поскольку Правительством Союза был определен для этого научный центр. Последовавшая в апреле 1938 г. передача Института мировой литературы им. А. М. Горького в Академию наук должна была лишь облегчить создание такого центра. Между тем на деле получилось иное.
Институт литературы им. А. М. Горького за год, истекший со дня постановления Правительства, проделал громадную работу по сосредоточению в Музее А. С. Пушкина, согласно этому постановлению, всех рукописей поэта, документов, связанных с его жизнью и творчеством, книг и большого количества художественно-изобразительного материала, до того рассеянных по сотне учреждений во всех союзных республиках. Кроме того, положено начало систематической научной работе над творческим наследием Пушкина. В плане 1939 г. стоят: исследовательский коллективный труд о творчестве Пушкина, составление исчерпывающей «Летописи жизни и творчества», начало работы над «Пушкинским словарем», описание рукописей Пушкина и т. п.