ГС:
Мне кажется, это было не так уж далеко, например, существовал лондонский парламент…
МВ:
При чем здесь лондонский парламент? Мы про Москву.
ГС:
При том, что идея парламентской власти была знакома и декабристы ее тоже рассматривали.
МВ:
А-а-а! Да, конечно. Пушкин-то писал не в XVII веке. А прямо перед декабрьским восстанием. Но говорить, что трагедия Бориса Годунова как человека – это трагедия несменяемой власти, мне кажется, это все-таки большая модернизация, большой анахронизм. Да, там трагедия человека, который пришел к власти преступным путем через детоубийство, это безусловно. Но не трагедия бессменного лидера, не «осень патриарха».
ГС:
В том-то и дело, что у него нет других способов прийти к власти. Как по-другому Борис Годунов мог ее получить, мечтая реализовать свои планы?
МВ:
Но при этом я тебе напомню драматический акцент в сцене, когда Шуйский объявляет Годунову: знаешь, государь, объявился самозванец. Годунов приходит в ярость и кричит в лицо Шуйскому:
Постой. Не правда ль, эта весть
Затейлива? Слыхал ли ты когда,
Чтоб мертвые из гроба выходили
Допрашивать царей, царей законных,
Назначенных, избранных всенародно,
Увенчанных великим патриархом?
Смешно? а? что? что ж не смеешься ты? (Т. 5. С. 229)
ГС:
Потому что он на самом деле всенародно избран.
МВ:
Да, и именно на это он упирает.
ГС:
Движущая сила народа.
МВ:
То есть для него, для Годунова, не было такого противоречия между монархизмом и выборностью. Во всяком случае, в пьесе у Пушкина. Не просто помазанник Божий, а еще и народный избранник.
ГС:
Так мы как раз и сказали, что народ – это получается у нас главная историческая сила.
МВ:
И, конечно, это новаторство Пушкина. Он внимательно прочитал Карамзина, но сделал свои выводы.
Пушкин и восстание декабристов
ГС:
Немного хронологии. 17 декабря 1825 года в Тригорское приехал повар Осиповых Арсений с известием о бунте на Сенатской площади. В газетах Пушкин находил имена друзей-заговорщиков. Он сжег свои записки, в которых мелькали эти имена. 13 июля 1826 года состоялась казнь. Собственная участь была поэту неизвестна. И в ночь с 3 на 4 сентября 1826-го в Михайловское прискакал фельдъегерь с приказанием немедленно отправляться в Москву.
МВ:
Как все-таки медленно все происходило… 17 декабря пришло известие о самом восстании. В июле – казнь. И лишь в сентябре, когда Николай I приезжает в Москву, он вызывает туда Пушкина. Хотя до Петербурга из Михайловского куда ближе. Но молодой царь все делал по распорядку.
ГС:
Аж в сентябре следующего года.
МВ:
А еще в мае-июне 1826-го, то есть до казни, Пушкин пишет лично Николаю, испрашивая разрешения отбыть из Михайловского «в Москву, или в Петербург, или в чужие краи» для лечения «аневризма» (Т. 10. С. 162). Эта полупридуманная Пушкиным болезнь (что-то вроде варикоза ног) уже больше года рассматривалась им в качестве предлога удрать за границу. В июне 1825 года дело кончилось анекдотом: Жуковский, всерьез озаботившийся здоровьем «победителя-ученика», договорился по распоряжению Александра I со знаменитым дерптским врачом Мойером (и своим родственником – Мойер был женат на племяннице Жуковского), что тот приедет в Псков специально для пользования знаменитого пациента, который, не ожидая такого поворота, просто слился: дескать, ему неловко по столь ничтожному поводу отвлекать светило медицины! Но летом 1826-го уже не до шуток. Пушкин прямо пишет о своих планах Вяземскому (разумеется, с оказией): «Ты, который не на привязи, как можешь ты оставаться в России? если царь даст мне свободу, то я месяца не останусь. Мы живем в печальном веке, но когда воображаю Лондон, чугунные дороги, паровые корабли, англ. журналы или парижские театры и <бордели>[75] – то мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство. В 4-й песне „Онегина“ я изобразил свою жизнь; когда-нибудь прочтешь его и спросишь с милою улыбкой: где ж мой поэт? в нем дарование приметно – услышишь, милая, в ответ: он удрал в Париж и никогда в проклятую Русь не воротится – ай-да умница» (Т. 10. С. 161).
Но дальше желчного злословия в частных письмах и на сей раз дело не пошло. Царь ничего не ответил – а вместо этого просто вызвал поэта к себе.
ГС:
Фельдъегерь велел явиться именно в Москву, потому что Николай I приехал туда на коронацию. С одной стороны, конечно, это было страшно: дознание свирепствовало, и после казни пятерых Николай I хотел вызнать всех заговорщиков. Арестовали даже Грибоедова. У Пушкина были веские причины опасаться за свою участь. А с другой стороны, было одно утешающее обстоятельство: его было велено везти свободно, а не как арестанта.
МВ:
Еще бы не было причин опасаться! Уже в январе 1826 года Пушкин пишет с верной оказией своему вечному защитнику Жуковскому, с привычным горьким юмором перечисляя свидетельства своей благонадежности: «Итак, остается тебе положиться на мое благоразумие. Ты можешь требовать от меня свидетельств об этом новом качестве. Вот они.
В Кишиневе я был дружен с майором Раевским,
с генералом Пущиным и Орловым.
Я был масон в Кишиневской ложе, т. е. в той,
за которую уничтожены в России все ложи.
Я наконец был в связи с большою частью нынешних
заговорщиков» (Т. 10. С. 154).
Но к этому моменту уже был написан «Борис Годунов». Я стараюсь обычно не приписывать Александру Сергеевичу свои рассуждения, но здесь все-таки скажу: он уже выписал Гаврилу Пушкина и понимал – его предок историческую роль сыграл, и ему, Александру Пушкину, тоже пришла пора стать лицом не просто частным, а лицом историческим. Так что надо ехать навстречу своей судьбе.
Amour, exil —
Какая гиль!
Запись в альбоме А. П. Керн, 1828 (Т. 3. С. 93)
Je sens que mon âme s’est tout-à-fait
développée, je puis créer.
Чувствую, что духовные силы мои достигли
полного развития, я могу творить.
Письмо Николаю Раевскому-сыну, вторая половина июля 1825 (Т. 10. С. 127, 610)
Альтшуллер М. Г. Еще раз о ссоре Пушкина с Воронцовым
Гроссман В. А. Арион. Любое издание
Керн А. П. О Пушкине и о себе. Любое издание
Листов В. С. Новое о Пушкине. М.: Стройиздат, 2000
Лотман Ю. М. Пушкин // В школе поэтического слова…
Лотман Ю. М. Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя. Любое издание
Манн Ю. В. «Самое полное цветение русского романтизма» (Южные поэмы Пушкина) // Манн Ю. В. Русская литература XIX века: эпоха романтизма. Любое издание
Глава 4Поэт и царь
Музыкальная пауза
Михаил Визель:
Прежде чем мы перейдем к зрелому творчеству Пушкина, я хочу сделать музыкальную паузу. Как ты думаешь, Гая, кто первым стал использовать безладовую бас-гитару?
Гаянэ Степанян:
Я даже не буду делать вид, что забыла и не могу вспомнить.
МВ:
Действительно, это мало кто знает. Я сам думал, что это какой-нибудь Джако Пасториус, Тони Левин – признанные виртуозы баса, потому что безладовая бас-гитара – довольно сложная в игре штука, ближе к контрабасу, чем к обычной бас-гитаре. Ну или Стинг – тоже известный инструменталист. Но оказалось, что первым порожки со своей басухи снял не кто иной, как Билл Уаймен, бас-гитарист группы The Rolling Stones.
ГС:
И почему тебя это так удивило?
МВ:
Потому что «роллинги», конечно, вписали свое имя в историю, но не как технари. У них имидж оторв, хулиганов, толком не умевших играть, всего добившихся упорством и дерзостью. А оказалось, что их бас-гитарист Билл Уаймен, такой же оторва, кичившийся своим невероятным количеством побед по женской части, и, между прочим, прототип Осла из «Бременских музыкантов», – при этом еще и музыкант-новатор. Для меня это важный момент. Рассуждая о британской рок-волне, о драйве, эпатаже, рок-н-ролле, надо помнить, что в основе всего этого – запредельно высокий технический уровень. И на него уже наслаивается все остальное.
Говоря о Пушкине, мы все время должны держать в голове, что мы уже двести лет восхищаемся, изучаем его биографию, размышляем вместе с его произведениями, потому что при всей внешней простоте и лаконичности в них присутствует глубина совершенно запредельная. Но мало того. Пушкин прожил короткую жизнь и многие ее этапы не успел реализовать. Мы никогда не узнаем Пушкина-мэтра, патриарха, мы не знаем, как бы он отреагировал на «Войну и мир» (где прозрачно выведены его друг Денис Давыдов и множество знакомых), но эта жизнь была уникальна. И мы подробно рассматриваем ее, потому что она сама по себе невероятна – даже помимо произведений, которыми мы восхищаемся, которые определили то, как развивается русский язык.
Переходя к рассматриваемому периоду – это годы с 1826 по 1831-й. Речь идет о молодом человеке 27–32 лет, причем шесть предшествующих лет он прожил в ссылке вдалеке от культурных центров. И – уникальный случай! – при отсутствии современных средств связи, он не выпал, что называется, из трендов. Он не просто оставался на острие тогдашней культурной жизни, а был тем, кто определяет тренды, новые направления русской литературы, и продолжал оставаться человеком, которым лично интересовалась верховная власть. Царь Николай, придя к власти, в самых смутных и экстраординарных обстоятельствах счел необходимым пригласить Пушкина для личной беседы и лично его судьбой озаботиться.
ГС:
Да, не сразу, а через полгода, но давай вспомним, чтó это были за полгода!