Потом это странное событие нашло косвенное отражение в повести «Метель», когда все ждали жениха, а он так и не приехал.
ГС:
Я еще читала, что это Керн стала причиной, почему ему отказали.
МВ:
Керн действительно была двоюродной сестрой Олениной, и об их отношениях Оленины могли знать. Как и о репутации самой Керн к тому времени. Но отказали ли? Если не приехал? Вообще это как-то странно, не по-взрослому. Приехал бы, сказал с глазу на глаз: «Знаете, Алексей Николаевич, я чувствую себя неготовым», а то как-то все ждали, а он не приехал. Правда, еще я читал версию, что это как раз Алексей Николаевич отказал – потому что, как член Государственного совета, сам подписывал решение об учреждении за Пушкиным тайного надзора. Получается, если бы его Аня вышла за Пушкина, шпионы следили бы и за ней. А оно ему надо? Но, естественно, прямо он сказать Пушкину об этом не мог.
Как бы там ни было, именно Олениной посвящено «Я вас любил…». Которое лично я считаю вообще лучшим любовным стихотворением в русской литературе.
ГС:
Она долго не выйдет замуж – до 32 лет! Дело не в любви к Пушкину. Судя по всему, Аннет была барышней по характеру независимой. Потом она выйдет замуж за полковника лейб-гвардии Гусарского полка, а впоследствии президента (то есть мэра) Варшавы Федора Андро.
МВ:
Причем обрати внимание: если Софья Пушкина вышла за чиновника, в дальнейшем никакой карьеры не сделавшего (пик его карьеры в 1840-е годы – смотритель московского Вдовьего дома), то Аннет вышла замуж вполне удачно.
Третья несостоявшаяся невеста Пушкина – Катя Ушакова. С ней – самая грустная история. Она была ему абсолютная ровня, если так можно выразиться, потому что, конечно, гению никто не ровня. Катя и все семейство Ушаковых, в отличие от семейства Гончаровых, понимало значение Пушкина уже тогда, закрывало глаза на его сложные отношения с властями и могло закрыть глаза на бывшие некогда шашни то с одной, то с другой девицей. Катя ценила Пушкина как поэта, знала множество его стихов наизусть. И, как это ни парадоксально, Пушкина именно это отвратило. Он же кичился своим дворянством, мужской неотразимостью, дендизмом, и ему не нравилось, что Катя ценила его именно как поэта. Пушкин в этом смысле был человеком своего времени. Ему совершенно не нужна была жена-наперсница, которая ценила бы его стихи.
С Ушаковой у него были нежные отношения, интимные в тогдашнем смысле, без секса. Пушкин писал ей в альбом всякие двусмысленности, полупризнания в любви. «Вы ж вздохнете ль обо мне, если буду я повешен?» (Т. 3. С. 13) Это как – засчитывать за признание? Особенно если учесть, что после июля 1826 года опасение быть повешенным перестало быть в дворянских домах милой шуткой…
Викентий Вересаев в книге «Спутники Пушкина» прямо пишет, что если бы был доведен до конца матримониальный проект с Ушаковой, не возник бы проект с Гончаровой, не было бы ужасной дуэли, и все пошло бы по-другому. На что Пастернак язвительно отвечал, что Пушкину нужно было жениться на Щеголеве, тогда все бы у него было расчудесно. Но, к счастью, Пушкин женился, как считал нужным сам, а не как считали нужным пушкиноведы.
Но как бы там ни было, три несостоявшихся матримониальных проекта имели место в краткий период с 1826 по 1830 год.
Сватовство к Гончаровой и путешествие в Арзрум
ГС:
И в наш рассказ входит Наталья Гончарова.
МВ:
Это случается в мае 1829 года. А в августе ей исполнится 17 лет. Она входит в эту историю, по-нашему говоря, даже не выпускницей, а старшеклассницей.
ГС:
При этом она происходит из семьи очень молодого дворянства. Гончаровы получили его только в середине XVIII века. Но к этому моменту они были уже очень богаты.
МВ:
Когда Пушкин сочиняет в октябре 1829 года «Роман в письмах», одна из его героинь пишет своей конфидентке: «Спешу объясниться и заметить гордо, как истинная героиня романа, что родом принадлежу я к самому старинному русскому дворянству, а что мой рыцарь внук бородатого мильонщика» (Т. 6. С. 45). Так вот, это Александр принадлежит к самому старинному дворянству, а Наташа – правнучка миллионщика.
ГС:
У них был полотняный завод, востребованный для производства парусов. Он приносил большой доход, но дед Натальи спустил все состояние, и отец не смог его восстановить. Всего в семье было шестеро детей, три дочери и три сына. Дочери остались без приданого.
Мать Натальи была женщиной деспотичной. И есть такая версия, что Натали хотела замуж за Пушкина не столько по любви, сколько ради того, чтоб выйти из-под опеки матери.
МВ:
Наташа была хорошей девочкой, о ее желании, по-моему, никто и не спрашивал.
ГС:
На первое свое предложение Пушкин ответа не получил. Повторное предложение он сделал весной 1830 года, и 6 мая состоялась помолвка.
МВ:
Пушкин посватался первый раз накануне собственного тридцатилетия – для него, для рок-стар, это очень важный рубеж. «Ужель мне скоро тридцать лет?» – как бы в шутку ужасался он в «Онегине». Но для Пушкина это не было шуткой; не просто потому, что он был поэт, а потому, что, как он сам писал в своей «докладной записке», в России «необходимо 30-ти лет быть полковником или коллежским советником» (Т. 7. С. 31). Это, может, и неправильно (продолжает Пушкин), но это так. А сам он – ни то, ни другое. Он понимает, что жизнь надо круто менять.
ГС:
В одном из писем близкому другу, Николаю Кривцову, он писал уже перед свадьбой: «В тридцать лет люди обыкновенно женятся – я поступаю как люди и, вероятно, не буду в том раскаиваться» (Т. 10. С. 263).
МВ:
Вот именно. По этим соображением весной 1829 года он сватается к Гончаровой и получает неопределенный ответ – ни да, ни нет. Потому что Гончаровы в сложном положении. С одной стороны, им лестно, что это знаменитый поэт, собеседник царя, с другой – человек с сомнительной репутацией, без особых доходов. Но бесприданницы сестры Гончаровы на многое рассчитывать не могут. А кроме того, барышня действительно же совсем молодая, ей шестнадцать. Тут можно вспомнить, как в начале «Войны и мира» Васька Денисов неожиданно сватается к Наташе. Ростовы ошарашены – Денисов неплохой человек, хорошего рода, но вот прям чтоб жених? И их девочка Наташа – вот прямо уже невеста?! Пушкин тоже все это понимает, он осознает мотивы Гончаровых и делает неожиданный шаг – уезжает в Закавказье, к действующей армии.
Это любят использовать те, кто хочет представить Пушкина милитаристом, «певцом русского оружия». Это совсем не так. Если бы он сознательно хотел чего-то подобного, то честь по чести прикомандировался бы в штаб к Паскевичу, где ему нашли бы занятие по силам и интересам. Но он поехал наобум. Или хотел представить, что наобум. Во всяком случае, когда он схватил пику убитого казака и поскакал вперед вместе с казаками в атаку и посланный офицер тогда его с трудом остановил, это было проявлением «пиитического восторга», желанием получить новый для себя опыт, а не заранее спланированным действием.
Кроме того, для Пушкина оказалось очень важно, о чем он потом писал, что именно во время своего путешествия в Арзрум он первый и единственный раз выехал за границы Российской империи: «Я весело въехал в заветную реку, и добрый конь вынес меня на турецкий берег. Но этот берег был уже завоеван: я все еще находился в России» (Т. 6. С. 454). Пушкин в тот момент чувствовал себя скорее пленником России, чем «певцом русского оружия».
Но. Повторим очередной раз. Пушкин – гений. Каждый его шаг, даже самый импульсивный, мог иметь глубокую подоплеку. Так и здесь – он мог иметь далекоидущие планы, о которых мы можем только догадываться. Он был в очень смятенном состоянии после неопределенного ответа Гончаровых. В самом «Путешествии…» он писал о Грибоедове: «Жизнь Грибоедова была затемнена некоторыми облаками: следствие пылких страстей и могучих обстоятельств. Он почувствовал необходимость расчесться единожды навсегда со своею молодостию и круто поворотить свою жизнь» (Т. 6. С. 452). Трудно не применить эти слова к другому Александру Сергеевичу, то есть к самому Пушкину. У него-то тоже и страсти, и обстоятельства, и, главное, необходимость «круто поворотить».
Мы не можем утверждать, но мне лично очень соблазнительно думать, что Пушкин собирался переправиться к Грибоедову в Персию, присоединиться к его миссии. Встреча по дороге в Арзрум с арбой, везшей тело Грибоедова, оказалась для него такой же роковой, как перевернувшаяся кибитка, помешавшая ему сделать предложение Софье Пушкиной.
Александр Сергеевич увидел, что его авантюрные планы присоединиться к русской миссии в Персии провалились, надо возвращаться, жить дальше, идти другим путем. А «Путешествие в Арзрум» осталось образцом травелога в русской литературе. О подводном сюжете которого мы можем только догадываться[91]. А на поверхности Пушкин был вынужден вынести укол Булгарина, который пенял ему, почему он поехал к действующей армии и не воспел ее.
ГС:
И Николай был не очень доволен этой поездкой.
МВ:
Николай был не очень доволен тем, что Пушкин отправился без разрешения. А Пушкин разыграл дурачка: «А что такое? Я отправился по своим частным делам, навестить брата в Тифлис, а там оказалось, что армия уже выступила в поход, – ну и я отправился за ней следом, обидно же столько проехать зря».
Брат действительно служил тогда в армии Паскевича, но Пушкин очевидно лукавил. Но – персидский проект если и был, то не состоялся, опять вмешалась в его жизнь и судьбу непредсказуемая случайность. Он не попал на помолвку Софьи из-за сломанных ребер, не попал на восстание декабристов из-за перебежавшего дорогу зайца. Но я все-таки склонен думать, что ни в том, ни в другом случае это не было простой случайностью. Если бы он был твердо намерен поехать в Петербург в самоволку, никакой заяц бы его не остановил. И если бы твердо хотел посвататься, понял бы, почему Софья его торопил