[39], великий князь Владимирский, один не пожелал участвовать в опасностях этого похода. Ослабления уделов — вот чего ожидал он от событий.
Войска князей, соединившись с половцами, двигались вперед против неведомого и уже грозного врага… Два Мстислава, князь Киевский[40] и князь Галицкий[41], дошли до открытого разрыва. Прибыв на берега Калки (речки Екатеринославской губ.), Мстислав Галицкий перешел ее со своими отрядами, в то время как остальное войско под начальством князя Киевского остановилось на противоположном берегу. На следующий день (31 мая 1224 г.)[42] враг появился, и началось сражение… Половцы первые обратились вспять и расстроили ряды русских. Те еще сражались, одушевленные примером храброго Даниила Волынского; но неразумная спесь князей была причиной их гибели; Мстислав Киевский не послал помощи князю Галицкому, а тот не пожелал просить ее.
…Избиение было ужасно. Мстислав и несколько других князей подверглись ужасной участи. Татары их связали, положили на землю, покрыли их доской и сели на нее, раздавив их заживо. Так погибло когда-то грозное войско. Русских преследовали до Чернигова и Новгорода-Северского. Все было предано огню и мечу. Вдруг победители остановились, и их орды ушли на восток, где соединились с великой армией Чингисхана, стоявшей тогда в Бухаре». (Перев. с фр.) Такими виделись Пушкину первые грозные знамения будущих великих бед на Руси.
Последствия поражения на Калке были трагичны: Русь, раздробленная и обессиленная, обречена была на годы страданий и мученичества.
Скорбное время в древнерусской истории — 1237 год. Полчища Батыя огненным валом прокатились почти по всей Руси. Стоном полнилась Русская земля — ее города и села сожжены и разграблены, жители перебиты или угнаны в плен. «И бысть брань велика, — запишет летописец, — разгневание божие; поплени и высече князей русских и всю землю Русскую».
Печальным и великим зрелищем назвал Пушкин татарское нашествие. Только русский Север, во многом благодаря умной и гибкой политике князя Александра, остался нетронутым дикими ордами. В шестнадцать лет Александр становится князем новгородским и, не медля, приступает к постройке городских укреплений, к защите города от недругов.
Невская битва
А враги у Новгорода были коварные, сильные. Над Новгородом и над всеми северными русскими землями нависла опасность не меньшая, чем татаро-монгольское нашествие. Великих магистров Тевтонского ордена, как и жадных правителей Чингизидов, северные земли давно влекли великими просторами и несметными богатствами. С благословения папы римского рыцари-крестоносцы вознамерились покорить далекие восточные земли.
Новая беда навалилась на Русь: напали шведы — союзники крестоносцев. Во главе иноземного войска стояли Биргер[43], зять короля Швеции Эрика Эриксона Косноязычного, и военачальник ярл Ульф Фаси. «И собрал войско великое и наполнил многие корабли полками своими, устремился в силе великой, кипя духом ратным». Целая флотилия из ста кораблей[44] (скандинавские саги упоминают о 5 тысячах воинов) двинулась к невским берегам.
Довольно легко покорив финнов, Биргер, снискавший славу непобедимого полководца, надеялся столь же просто завоевать Новгород и всю «землю словенску». Летом 1240 года шведские шнеки «в силе велице» вошли в устье Невы и бросили якоря неподалеку от впадения Ижоры в Неву.
Время для нападения Биргер выбрал удачное: страна обескровлена татаро-монгольским нашествием и междоусобицами. Да и не желал он видеть в русских достойных себе противников, был уверен: князь Александр предпочтет с дружиной отсидеться за высокими новгородскими стенами, ведь подкрепления ждать ему было неоткуда. Потому, не мешкая, и отправил к князю Александру гонца с грозной депешей: «Если можешь, то сопротивляйся мне, — я уже здесь и беру в плен землю твою». Не сомневался Биргер в легкой победе. По его замыслу флотилия должна была по Неве пройти в Ладожское озеро, взять крепость Ладогу, а затем по Волхову подойти к Новгороду.
Но и Александру ведомы были вражеские замыслы. Как только корабли Биргера вошли в Неву, пришла князю о том весть от старейшины Ижорской земли Пелгусия. Медлить было некогда, на отцовскую помощь или совет рассчитывать не приходилось. Время опасное: того и жди, нагрянут с запада еще и немецкие рыцари. И двадцатилетний Александр Ярославич принимает единственно верное решение — самому дать отпор незваным гостям.
Но решено: заутра двину рать…
С пламенным призывом постоять за землю Русскую обратился князь к своей дружине и выступил в поход.
На рассвете 15 июля 1240 года, как только протрубил рог, вскипела на берегах Невы жестокая сеча. Стремительно и так внезапно напали новгородцы на шведский лагерь, что враги не успели «опоясать мечи на чресла свои». Бились русские воины «в ярости мужества своего». Не оправдались надежды Биргера на молодость и неопытность Александра в ратных делах. Мужественно сражался князь Александр: пробившись в центр лагеря он, по образному сравнению летописца, «возложил печать на лицо острым своим копьем» самому Биргеру.
Удар русского войска был столь сокрушителен, что заставил шведов бежать к кораблям. А тем временем дружина Миши Прушанина рубила сходни кораблей, чтобы отрезать бегущим путь к отступлению, а затем потопила и «три корабля латинян».
Дружинник Гаврило Алексич преследовал отступавших к своим кораблям шведских воинов. В пылу сражения он на коне влетел по корабельным сходням на шведское судно и там разил врагов. Шведы столкнули храбреца в воду, но верный конь вынес его на невский берег, и витязь вновь ринулся в бой.
Другой воин, Савва, пробился к шатру Биргера и подрубил шатерный столб. И когда златоверхий шатер рухнул, русские воины необычайно воодушевились. Новгородец Сбыслав Якунович «бился одним топором, не имея страха в сердце своем. И многие пали от руки его и подивились силе его и храбрости».
Ратным подвигам витязей — сподвижников Александра посвящено много вдохновенных летописных и поэтических строк. Но сколько еще достойных имен и деяний остались невоспетыми!
В честь славной победы князя Александра Ярославича стали именовать Невским.
Интересны здесь и удивительные переплетения генеалогических линий. В этой битве участвовали два прямых предка А. С. Пушкина: князь Александр Невский и храбрый витязь Гаврило Алексич. Сам Пушкин ошибался, когда писал в «Моей родословной»:
Мой предок Рача мышцой бранной
Святому Невскому служил…
В действительности же «мышцой бранной» служил Александру Невскому правнук Ратши (Рачи) Гаврило Алексич, прямой предок поэта.
Дальнее родство к Пушкину идет и через Мишу Прушанина (его сын Терентий тоже храбро бился со шведами на невских берегах): прапраправнук Терентия — Василий Михайлович Морозов, по прозвищу Слепой, был женат на прапраправнучке Гаврилы Алексича, прямого предка А. С. Пушкина в 17-м колене.
Именем Александра Невского осенен героический период нашей истории. Победы над рыцарями-крестоносцами одерживались в то самое время, когда вся Русь стонала под гнетом татаро-монгольского ига.
«Под хоругвью бранной»
Тевтонцы не отказались от планов завоевания северных русских земель и после разгрома их союзников шведов в 1240 году возлагали особые надежды на превосходство собственного воинства, ставшего еще более сильным после объединения в 1237 году двух немецких орденов — Тевтонского и Ливонского. Был задуман мощный военный «натиск на Восток» — удар по Новгороду с двух сторон: с запада и с севера.
После победы в Невской битве князь Александр, как свидетельствуют летописи, рассорившись с новгородцами, уехал со своим двором в Переславль-Залесский. Молодой князь стремился упрочить власть — не всем боярам это было по нраву. Да и для защиты Новгорода нужно было иметь хорошо вооруженное, сильное войско. Бояре и купечество денег на ратные нужды дать князю не пожелали — дело кончилось ссорой.
В августе 1240 года полчища крестоносцев двинулись на Псковскую землю. Первым пал древний Изборск, русская крепость западнее Пскова. (Здесь, по летописи, в стародавние времена княжил брат Рюрика Трувор.) Город был разрушен, а его жители убиты.
На пути завоевателей встал Псков. Рыцари подступили к мощным крепостным стенам и осадили город. Окруженные врагами, псковичи мужественно сражались и могли бы выдержать осаду, если бы не предательство боярина Твердилы Иванковича, тайно, обманным путем открывшего врагу городские ворота.
Врата отверсты в тьме ночной
Рукой предательской наемной…
Всю злобу и ненависть крестоносцы выместили тогда на беззащитных мирных жителях.
После падения Пскова путь на Новгород с юго-запада был свободен: вожделенная цель Ордена — новгородская твердыня была близка как никогда. Русский пост Копорье тевтонцы превратили в грозную, неприступную цитадель — готовились к штурму Новгорода. Как и пути Батыя в Древней Руси, путь крестоносцев был отмечен пожарищами, разором, смертью. Упоенные первыми успехами, наместники завоевателей поспешили объявить о присоединении северорусских земель к папским владениям.
Великая опасность нависла над вольным городом. Простые новгородцы на вече заставили-таки бояр просить о возвращении в город Александра Невского, их защитника. Князь не стал поминать былых обид — решалась судьба Отечества, и в июле 1241 года он вновь правит в Великом Новгороде. Не было тогда у Александра Ярославича дела важнее, чем созвать огромную сильную рать: под княжеские знамена собирались новгородцы, ладожане, карелы, ижоряне, псковичи.