Но, пожалуй, самую большую воинскую славу в роду Ратши стяжал его правнук Гаврило Алексич — храбрый витязь, дружинник Александра Невского и верный его соратник. Погиб он совсем «не старым», как отмечает летописец, в 1241 году, в бою с немцами под Копорьем. Вот от Гаврилы Алексича и протянулись кровные связи к многочисленным российским родам, в их числе и к пушкинскому.
У Гаврилы Алексича было три сына: Акинф Великий, Иван Морхиня[54] и младший сын, оставшийся в истории безымянным.
…Последний имени векам
Не передал…
После кончины Александра Невского сыновья Гаврилы Алексича, верные своему долгу, поступили на службу к сыновьям князя-ратника.
Старший сын храброго витязя, Акинф Великий, отличавшийся полководческим даром, смелостью и решительностью в бою, подобно отцу, верой и правдой служившему «святому Невскому», был предан великому князю Андрею III Городецкому, сыну Александра Ярославича. В 1304 году, после смерти Андрея III, Акинф переходит на службу к старшему в роду — великому князю Михаилу II Тверскому и, как говорится в летописи, «болярин Акинф… хотя сотворити угодное князю своему», вознамерился захватить Переславль-Залесский, вотчину молодого князя Ивана Даниловича Калиты, а самого князя пленить. В битве под Переславлем тверская рать была разбита, а сам Акинф Великий убит. По поверью, Родион Нестерович Рябец (сват Акинфа, боярин Ивана Калиты), разгромив со своим полком дружины тверичей, самолично отрубил голову своему родичу и преподнес ее князю. После победы над тверичами Родион Нестерович удостоился особых княжеских милостей — почитался знаменитым воином. Он же стал родоначальником Квашниных, род которых через Квашниных-Самариных и Ржевских кровно связан с Пушкиными.
Акинф Великий хоть и сложил в бесславном бою свою буйную голову, но успел дать множество крепких побегов. От его сына Ивана, одного из именитейших бояр XIV века (второй сын, Федор, был бездетным), пошли многие дворянские фамилии: Акинфовы, Курицыны, Каменские, Волковы-Курицыны, Аминовы, Челяднины, Бутурлины, Федоровы, Федоровы-Хромые, Чоботовы, Мятлевы, Булгаковы, Жулебины, Слизневы, Замыцкие, Свибловы, Застолбские.
Сохранились сведения о потомстве младшего сына Гаврилы Алексича. Известно, что его правнук Дмитрий Васильевич был боярином великого князя Василия I. Сыновей у Дмитрия Васильевича не было, зато оставил он после себя четырех дочерей, из которых старшую звали Марией. Родословные связи убедительно доказывают, что праправнук Гаврилы Алексича занимал в те времена высокое положение, слыл знатным боярином. Дочери его были выданы замуж за людей именитых: Мария — за Федора Константиновича Добрынского, боярина великого князя Василия II Темного; вторая дочь — за Василия Михайловича Морозова Слепого — старшего в роду героя Невской битвы Миши Прушанина (к этой фамилии принадлежала и известная раскольница боярыня Федосья Морозова, урожденная Соковнина); третья — за Михаила Дмитриевича Минина; четвертая — за боярина Константина Даниловича, внучатого племянника митрополита Алексия.
В пушкинском родословии наибольший интерес представляет средний сын Гаврилы Алексича — Иван. Ведь именно Иван Гаврилович Морхиня приходится по мужской линии прямым предком Александру Сергеевичу в 16–17-м коленах. Сведений о нем немного: по родословцам, Иван Морхиня служил у великого князя Ивана Даниловича Калиты. Его единственный сын — Александр Иванович Морхинин — продолжил отцовскую службу у великого князя. Вместе со своим двоюродным братом Федором Акинфовичем он возглавил поход против смоленского князя Ивана Александровича. После смерти Ивана Калиты в 1340 году перешел на службу к его сыну — великому князю Семену Ивановичу Гордому.
Вот от него-то, княжеского воеводы Александра Морхинина, и родился сын Григорий, положивший начало фамилии Пушкиных.
Григорий Пушка
Почитать далеких пращуров Александр Пушкин считал для себя делом святым. Не случайно, когда у поэта родился второй сын, его нарекли родовым именем Григорий.
«Говорят, что Байрон своею родословною дорожил более, чем своими творениями. Чувство весьма понятное! — восклицал некогда Александр Сергеевич. — Блеск его предков и почести, которые наследовал он от них, возвышали поэта: напротив того, слава, им самим приобретенная, нанесла ему и мелочные оскорбления, часто унижавшие благородного барона, предавая имя его на произвол молве».
Немало пришлось и самому Пушкину претерпеть подобных «мелочных оскорблений»: литературные критики пеняли поэту за «аристократизм», гордость своим «600-летним дворянством». И с ними Пушкин яростно спорил: «Но что есть общего между привязанностию лорда к своим феодальным преимуществам и бескорыстным уважением к мертвым прадедам, коих минувшая знаменитость не может доставить нам ни чинов, ни покровительства?»
Григорий Александрович Морхинин, по прозвищу Пушка, приходится Александру Сергеевичу предком в 14-м и 15-м коленах. Сыновья поэта и его внуки оправдали фамилию, доставшуюся им в наследство от своего далекого предка, — стали людьми военными.
О самом Григории почти ничего не известно, можно лишь предположить, что был он потомственным служилым человеком, возможно, и боярином.
За что же Григорий получил свое прозвище — Пушка? На Руси, как то часто бывало, сказанное однажды меткое словцо накрепко прилеплялось к имени, а потом прозвище обращалось в фамилию. Все пятеро сыновей Александра Морхинина прозывались по-своему: Владимир Холопище, Давыд Казарин, Федор Неведомица, Александр Пято, Григорий Пушка.
Свое прозвище Григорий получил в середине XIV столетия, именно в то время москвичи узнали о первых огнестрельных орудиях. От русских слов «пыл», «пых» их стали называть пушками.
Потомки Григория Пушки владели родовыми вотчинами в Московском княжестве. «…Сохранившиеся акты XV и следующих за ним веков показывают, что Пушкины, в особенности младшей линии, из которой вышел А. С. Пушкин, продолжают поддерживать старые связи с Москвой и Подмосковьем более четырехсот лет», — пишет Веселовский.
В числе девяти подмосковных селений, связанных с прозвищем Григория Пушки и его потомков, наиболее известно Пушкино, что стоит на реке Уче в тридцати километрах севернее столицы. Веселовский приводит сведения о нем как старинном владении митрополитов «всея Руси» в конце XV века. Позднее Пушкино считалось домовой вотчиной патриархов. Предполагается, что имение было приобретено митрополитом Алексием у самого Григория Пушки в 50–70-х годах XIV столетия[55]. Григорий Александрович в пушкинском генеалогическом древе — родоначальник старшей и младшей ветвей. От его сыновей — Александра, Никиты, Василия Улиты, Федора Товарка, Константина (двое — Андрей и Иван были бездетными) пошли известные российские фамилии:
Пушкины (старшая и младшая линии); Мусины-Пушкины; Кологривовы; Поводовы; Бобрищевы-Пушкины; Шафериковы-Пушкины; Товарковы; Рожновы; Курчевы-Пушкины; Улитины; Усовы.
При изучении родословия Ратши, этого мощного ствола пушкинского древа, выявились тридцать дворянских родов, кровно связанных с великим русским поэтом.
«Род Пушкиных мятежный»
Немало проплутав по лабиринтам многовековых генеалогических хитросплетений, выходим, наконец, на столбовую дорогу, ведущую к прямым предкам Александра Сергеевича Пушкина.
Увы! на жизненных браздах
Мгновенной жатвой поколенья,
По тайной воле провиденья,
Восходят, зреют и падут;
Другие им вослед идут…
Итак, из семерых сыновей Григория Пушки лишь двое — Александр и Константин — сохранили фамилию Пушкиных. Потомки Александра Григорьевича в большинстве своем — представители служилого дворянства. Эта так называемая старшая линия Пушкиных пресеклась в 1875 году.
Константин Григорьевич, пятый сын Григория Пушки (родоначальник младшей линии Пушкиных), жил в первой половине XV века. Биографических данных о Константине Пушкине, предке поэта в 13-м и 14-м коленах, почти нет. Мы не знаем, когда он родился и умер, где служил, не знаем ни имени его матери, ни имени его жены. Сохранилось лишь упоминание о его сыне, Гаврииле Константиновиче, который был послухом[56] «у купчей грамоты митрополита Ионы (1448–1461) на землю в Дмитровском уезде».
О жизни внука Константина, Ивана Гавриловича, документальных известий почти нет: все это — «белые пятна» в пушкинском родословии.
Михаил Иванович, праправнук Григория Пушки, — заурядный дмитровский помещик (упоминается в 1537 г.). Зато его сын Семен Михайлович — личность историческая. Он служил в опричнине, именовался государевым писцом[57]. Участвовал в новгородском походе Ивана Грозного против поляков в 1567 году — «был вторым у знамени».
А еще через шесть лет Семен Пушкин, как сообщают исторические хроники, удостоился особой чести: «…во время отправления в Новгороде, в присутствии царя, чина свадьбы его племянницы, княжны Марии Владимировны Старицкой, с королем Ливонским Магнусом „вторые сорок соболей держал“».
Словно о нем эти пушкинские строки:
Как весело провел свою ты младость!
Ты воевал под башнями Казани,
Ты рать Литвы при Шуйском отражал,
Ты видел двор и роскошь Иоанна!
Счастлив!..
Пушкин заметил как-то, что «семейственные воспоминания дворянства должны быть историческими воспоминаниями народа». Не счесть академических исследований, посвященных пушкинскому роду. И все же самое емкое и увлекательное из них — записки самого Пушкина — всего несколько рукописных страниц: «Избрав себя лицом, около которого постараюсь собрать другие, более достойные замечания, скажу несколько слов о моем происхождении <