В «Общем Гербовнике дворянских родов Всероссийской Империи…», изданном в 1799-м (год рождения поэта!) — 1840 годах, читаем: «Род дворян Ржевских происходит от Князей Смоленских. В родословной Князей Смоленских, находящейся в бархатной и других родословных книгах, показано, что правнук Великого Князя Владимира Святославича, крестившего Русскую землю, Великий Князь Владимир Всеволодович Мономах произвел сына Мстислава Князя Смоленского, а у сего был сын Ростислав Князь Смоленский же, которые потом находились и на Великом княжении Киевском <…> Федор Ржевский, коего потомки, дворяне Ржевские, Российскому Престолу служили в Окольничих и других знатных чинах, и жалованы были от Государей вотчинами. Все сие доказывается сверх Истории Российской родословными книгами, хранящимися в Герольдии».
Имена многих представителей этой славной фамилии остались в истории как пример беззаветного служения Отечеству. В сражении с литовцами пал в 1445 году отважный воевода московского войска Семен Федорович Ржевский. Прославился своими ратными подвигами Иван-Воин Константинович Ржевский. Во время войны с поляками в 1566 году он был пленен и выпущен затем под честное слово, что пришлет за себя выкуп. Нужную сумму Иван Ржевский собрать так и не смог и по доброй воле вернулся в плен, явив тем самым пример благородства и верности слову.
Видимо, не случайно Александр Сергеевич как-то заметил: «Иностранцы, утверждающие, что в древнем нашем дворянстве не существовало понятия о чести (point d’honneur), очень ошибаются…»
Особых богатств Ржевские не нажили, и поэтому фамилия их значилась в той части составленной в XVIII столетии Родословной книги, где записаны были «древние благородные, не иные суть, как те роды, коих доказательства дворянского достоинства за сто лет и выше восходят…»
Внук благородного Ивана-Воина — московский дворянин Иван Иванович Ржевский — женат был на Степаниде Андреевне Милославской, приходившейся троюродной теткой царице Марии Ильиничне Милославской, супруги царя Алексея Михайловича Романова. Это родство с царской фамилией для Ржевских имело немалую значимость: в XVII веке оно не считалось дальним.
У царской четы Романовых было тринадцать детей, трое из них царствовали на Руси: Федор (с 1676-го по 1682-й), Софья (с 1682-го по 1689-й) и Иоанн V (с 1682-го по 1696-й).
Иоанн V венчался с Прасковьей Федоровной Салтыковой, ставшей царицей. Так, через Ивана Ивановича Ржевского, предка Пушкина в 7-м колене, род поэта соединился дальними кровными связями с первыми Романовыми и знатными княжескими фамилиями Милославских и Салтыковых.
Ну а то, что эти старинные российские роды теснейшим образом были связаны меж собой в истории, Пушкин знал прекрасно. Пример тому — строки из «Бориса Годунова». Царю доносят о Шуйском, что:
Вечор он угощал
Своих друзей, обоих Милославских,
Бутурлиных, Михайла Салтыкова,
Да Пушкина…
Думный дворянин, окольничий Иван Ржевский, носивший то же имя, что и его отец, участвовал в войне с Турцией. Прославился героической обороной в 1678 году крепости Чигирин, где он был воеводой, от войск турецкого султана и крымского хана: «Иван Иванович (четвертый) был самым замечательным представителем рода Ржевских середины XVII столетия, — пишет Н. К. Телетова. — Он является пращуром
А. С. Пушкина. Служил Ржевский честно, посылался в разные концы России на воеводство в течение почти тридцати лет — с юности и до своей гибели». Погиб Иван Ржевский в Чигирине от взрыва турецкой гранаты.
Его старший сын Алексей Иванович, щур поэта, служил воеводой в Вятке, окольничим. В пушкинском родословии он интересен еще и тем, что приходился пятиюродным братом царям Федору и Иоанну V и их сестре — правительнице Софье.
Снискал известность и прапрадед поэта Юрий Алексеевич Ржевский, нижегородский воевода, пользовавшийся доверием и дружеским расположением самого Петра I. В юности Юрий Ржевский — подпоручик Преображенского полка. Учился морскому делу в Италии, плавал на русских бригантинах. В 1718 году Юрию Алексеевичу предписано было отправиться в Нижний Новгород, где в окрестных заволжских лесах нашли себе прибежище многие раскольники. Вот с ними-то, по царскому указу, и надлежало бороться Юрию Ржевскому.
В 1722 году Петр предпринял поездку в Астрахань, и сопровождал его в том путешествии Иван Михайлович Головин, другой прапрадед поэта. В мае, будучи со своей свитой в Нижнем Новгороде, великий государь заезжал отобедать к вице-губернатору Юрию Ржевскому. Сохранилась запись в походном журнале императора за 1722 год: «29 мая; после обеда был у вице-губернатора Нижегородского Ржевского…» Об этом же царском визите к своему прапрадеду запишет и поэт в «Истории Петра». После того, как Петр I осмотрел в Нижнем Новгороде суда и «велел некоторые исправить, обедал у барона (NB) Строгонова; на другой день у губернатора…».
Логично предположить, что на тот обед в дом к Юрию Ржевскому зван был и его давнишний приятель, Иван Головин. Ведь в молодости они вместе постигали мудреные флотские науки в Венеции, одном из красивейших городов Европы, и им было, конечно же, что вспомнить. Да и русское хлебосольство было тогда в чести. Так что весьма вероятно, что историческая встреча двух прародителей поэта (его прапрадедов — по отцовской и материнской линиям) состоялась.
На обеде у нижегородского губернатора приключился казус — в пироге, предназначавшемся для царской особы, были обнаружены… тараканы. К счастью для всего семейства Ржевских, Петр I, испытывавший к тараканам особую брезгливость, не притронулся к сему пирогу. Тараканы те были якобы подложены в пирог поваром, подкупленным недругами губернатора.
…Эту семейную притчу любила рассказывать своему кудрявому внуку Александру бабушка Мария Алексеевна (Юрий Алексеевич Ржевский приходился ей родным дедом). Заметим также, что в пору царского визита к вице-губернатору Ржевскому его маленькой дочери Сарре[83], в будущем — прабабке поэта, было около года.
Итак, Александр Сергеевич через род Ржевских, князей «Рюриковой крови», является потомком первого русского князя в 31-м колене.
В «Общем Гербовнике…» изображен герб Ржевских и дано его описание: «В щите, имеющем серебряное поле, изображена черная пушка на золотом лафете и на пушке райская птица. Щит покрыт мантиею и шапкою, принадлежащими княжескому достоинству. Как шапка, так и мантия княжеские присвоены издревле дворянскому роду Ржевских, потому что оный происходит от Князей Смоленских». Исследователи отмечают, что «герб стоит на первом месте среди дворянских гербов, а наличие горностаевой мантии указывает не только на княжеское достоинство, но и на происхождение от Рюрика».
Щит наследственный гербовый…
Кажется, что и сам герб исполнен неким тайным, провидческим смыслом: «…черная пушка на золотом лафете…»
Оказывается, Пушкин знал о гербе Ржевских, что подтверждает его запись в дневнике: «Гербы наши все весьма новы. Оттого в гербе князей Вяземских, Ржевских пушка. Многие из наших старых дворян не имеют гербов».
Так что краткая дневниковая запись Пушкина свидетельствует, что, во-первых, поэт прекрасно разбирался в вопросах геральдики и, во-вторых, дорожил своим родством с древним княжеским родом. И вовсе не случайно один из главных героев исторического романа «Арап Петра Великого» именован Ржевским. Нет сомнения в том, что прототип Гаврилы Афанасьевича Ржевского, происходившего «от древнего боярского рода», — прапрадед поэта Юрий Ржевский[84]. А царский арап Ибрагим — Абрам Ганнибал, мечтая о свадьбе с молодой боярышней Ржевской, тешит себя мыслью, что этот будущий супружеский союз его «присоединит… к гордому русскому дворянству».
И еще один прямой предок поэта упомянут в романе — Иван Михайлович Головин, под началом которого в то время был галерный флот.
В пушкинском творчестве можно найти сколько угодно примеров, когда поэт словно вплетал собственное родословие, преображенное вымыслом и фантазией, в канву исторических событий. Будто бы подсмеиваясь над этой своей слабостью к генеалогическим разысканьям, Пушкин писал в одном отрывке, почти автобиографическом: «Приятель мой происходил от одного из древнейших дворянских наших родов, чем и тщеславился со всевозможным добродушием. Он столько же дорожил 3<мя> строчками летописца, в коих упомянуто было о предке его, как модный камер-юнкер 3<мя> звездами двоюродного своего дяди. Будучи беден, как и почти все наше старинное дворянство, он подымая нос уверял, что никогда не женится или возьмет за себя княжну рюриковой крови…» (Кстати, писалось это в пору знаменитой Болдинской осени, когда все помыслы Пушкина были обращены к невесте — Натали Гончаровой.)
И не это ли глубинное знание родовых корней, всегда питавшее его чувство независимости, давало Пушкину право заявить: «Мы не можем подносить наших сочинений вельможам, ибо по своему рождению почитаем себя равными им. Отселе гордость…»
Князья Тверские
Род князей Тверских берет свои истоки от родного брата Александра Невского — Ярослава Ярославича.
Первоначально Ярослав III княжил в Переславле-Залесском. После смерти великого князя Александра Невского на вожделенный престол стали претендовать два его брата: Андрей II и Ярослав III. В Орде, куда отправились оба князя, спор был решен в пользу Ярослава. Великому князю Ярославу присягнули Владимир, Новгород и Тверь. Но новгородцам не пришлось по душе правление Ярослава. Вскоре они изгнали его бояр и воевод и пригласили на княжение Дмитрия I, старшего сына Александра Невского. Разобиженный Ярослав чуть было не направил свои войска на непокорный город, но митрополит Кирилл II сумел вовремя примирить дядю и племянника.
В 1272 году великий князь Ярослав Ярославич умер по пути из Орды, почти при тех же загадочных обстоятельствах, как ранее — его отец Ярослав II и брат Александр.