младшая, Анна, — у родственницы Михаила Леонтьевича Дубельта.
…Новые испытания поджидали Наталию Александровну. Ее второй брак был признан морганатическим, поскольку супруга не принадлежала к особам королевской фамилии либо знатного, титулованного рода. Не помог официальному признанию нового семейного союза и пожалованный Наталье Александровне после свадьбы титул графини Меренберг. Все эти препоны и формальности вызывали естественное чувство протеста и досады у молодой женщины, и все же лишь в этом, втором, замужестве Наталия Александровна обрела истинное счастье. На свет появились еще трое ее детей: дочери София и Александра (Адда) и сын Георг Николай.
Около сорока лет дочь Пушкина прожила в Висбадене, уютном немецком городке, где и поныне стоит особняк, бывший свидетелем ее тихих семейных радостей.
У Наталии Александровны хранились все письма отца к ее матери. Эти письма, сбереженные вдовой поэта, первоначально предназначались для Марии, старшей дочери. Но перед своей кончиной Наталия Николаевна просила ее передать бесценные семейные реликвии бедной Таше, за будущность которой она сильно тревожилась — на руках у младшей дочери после развода с мужем, Михаилом Дубельтом, осталось трое малюток, и пушкинские письма могли бы стать ей подспорьем в трудные минуты жизни…
Первая публикация писем Пушкина к невесте и жене состоялась в 1878 году в журнале «Вестник Европы» и сразу же стала событием мирового масштаба. Иван Сергеевич Тургенев, издатель журнала, в предисловии к публикации особо отметил:
«Позволю себе прибавить от своего имени, что я считаю избрание меня дочерью Пушкина в издатели этих писем одним из почетнейших фактов моей литературной карьеры: я не могу довольно высоко оценить доверие, которое она оказала мне, возложив на меня ответственность за необходимые сокращения и исключения… Нам остается искренне поблагодарить графиню Н. А. Меренберг за этот поступок, на который она, конечно, решилась не без некоторого колебания — и выразить надежду, что ту же благодарность почувствует и докажет ей общественное мнение».
Для себя Наталия Александровна попросила всего лишь десять экземпляров журнала. Тогда же, после выхода в свет «Вестника Европы», его редактор М. М. Стасюлевич обратился к графине Меренберг с просьбой подарить автографы писем Пушкина музею в Царском Селе. Та отвечала ему как всегда искренне и прямодушно: «Признаюсь откровенно, что я не в силах принести ту жертву, которую вы от меня ожидаете. Я так дорожу письмами отца моего, что, конечно, при жизни никогда добровольно не расстанусь с ними».
По счастью, слово свое Наталия Александровна не сдержала. Позднее, по просьбе старшего брата Александра, она уступила письма отца Румянцевскому музею в Москве, за исключением десяти, адресованных поэтом невесте, и одного теще — Наталии Ивановне Гончаровой.
Одно письмо (кстати, единственное написанное Пушкиным невесте по-русски) Наталия Александровна подарила дочери Анне, урожденной Дубельт, оставшейся в России, а та в свою очередь преподнесла бесценный автограф поэта Пушкинскому музею Александровского лицея.
Судьба Анны Михайловны (в замужестве Кондыревой), равно как и судьбы ее троих детей, сложились трагично, и генеалогические линии внучки поэта пресеклись. У ее старшей сестры Натальи, переехавшей к матери в Германию и вышедшей там замуж, было двое детей: сын Арнольд, (он гордился близким родством с Пушкиным) и дочь Элизабет. Арнольд фон Бессель погиб во французском плену в июле 1945 года, а о судьбе его дочери Наталии (Натали Анна Сибилла Луиза фон Бессель), праправнучки поэта, родившейся в 1928 году, к сожалению, ничего не известно.
Сын Наталии Александровны морской офицер Леонтий Дубельт был женат на княжне Агриппине Оболенской. Внук Пушкина умер в Петербурге в 1894-м, на тридцать девятом году жизни. Потомства у Леонтия Михайловича не осталось…
В июне 1880-го в Москве он участвовал со своей матерью Наталией Александровной, приехавшей из Германии, в пушкинских торжествах, посвященных открытию опекушинского памятника. Тогда же произошла и памятная встреча дочери Пушкина с Федором Михайловичем Достоевским. В своем письме к жене в Старую Руссу писатель сообщал: «Видел… и даже говорил… с дочерью Пушкина (Нассауской)».
Но и долгая жизнь вдали от России «не сделали из дочери А. С. Пушкина иностранку», как писал ее приятель доктор Бертенсон, — она по-прежнему «осталась все такою же хорошею, милою, доброю, простою русской женщиною».
Сохранилось и послание Наталии Александровны доктору (в знак дружбы она подарила ему одно из писем своего отца, ныне оно — в собрании Пушкинского Дома):
«Свой портрет я вам посылаю… Примите поэтому благосклонно изображение остатков прежнего величия… Дети играют в лаун-теннис, а мы, старики, сидим да смотрим. На зиму собираемся опять в Cannes (Канны)».
…Последние дни своей жизни, в марте 1913 года, графиня Меренберг провела в доме дочери Софии на юге Франции, в Каннах. Перед кончиной, узнав, что Нассауские уже приняли решение не хоронить ее в фамильном склепе в Висбадене из-за ее неравнородного, по их мнению, брака, Наталия Александровна повелела развеять свой прах над могилой мужа.
И взяла обещание с великого князя Михаила Романова, своего зятя, что он непременно исполнит ее волю…
Петербург — Висбаден; дача на Каменном острове — усыпальница на старом немецком кладбище Альтенфридхоф.
Так просто прочерчен жизненный путь Наталии Пушкиной: от его начала до завершения. Но в эту точную графику вторглись таинственные знаки судьбы. В русском некрополе на вершине холма Нероберг, откуда как на ладони весь Висбаден, есть неприметное надгробие с выбитой на нем редкой петербургской фамилией: Доливо-Добровольский, и покоится под ним сын владельца дачи на Каменном острове. Он родился в Петербурге в декабре 1824-го и умер в Висбадене в 1900-м, на пороге двадцатого века.
Так неожиданно имя владельца дачи, где создавались пушкинские шедевры и где появилась на свет дочь поэта, запечатлелось в истории немецкого Висбадена.
…Каменный остров давным-давно перестал быть петербургской Ривьерой, не осталось и следа от дачи, что смотрелась некогда в воды Большой Невки и всего лишь несколько месяцев числилась за Пушкиными.
«В высоком лондонском кругу»
Но Лондон ждал тебя…
«Мой адрес: дом… на Арбате»
Двери в старинную гостиную распахнулись, и на пороге появились герцогиня Александра Аберкорнская, Марита Кроли и Фиона Бернет оф Лиз…
Именно так и состоялось мое знакомство с сестрами Филипс, прапраправнучками Александра Сергеевича Пушкина, в тот, уже исторический, день 25 мая 1988 года. Тогда сестры Филипс впервые встретились со своими российскими родственниками, потомками поэта. И встреча эта, по удивительному стечению обстоятельств, состоялась в первом семейном доме поэта, на Старом Арбате, порог которого в далеком феврале 1831-го переступила чета Пушкиных, Александр Сергеевич и Наталия Николаевна, обвенчанные в храме Большого Вознесения…
Спустя полтора столетия старинный арбатский особняк вновь ожил — в его стенах зазвучали голоса потомков великого Пушкина. Жизнь порой невероятнее самых замысловатых литературных сюжетов. Мог ли думать поэт, что в доме, где прошли три первых — счастливейших — месяца его семейной жизни, на исходе XX столетия соберутся его далекие потомки и что имя его с одинаковой любовью будет звучать на русском и английском языках?
Такая фантастическая встреча ранее вряд ли могла состояться. Долгое время имена наследников поэта, живущих в Англии и породнившихся с высшими кругами английской аристократии, с королевской фамилией, были сокрыты завесой таинственности. Сведения о них приходилось собирать буквально по крупицам из редких газетных сообщений. Потому и восстановить обширную английскую ветвь в пушкинском родословии представлялось делом нелегким.
Далекие прапраправнучки Александра Сергеевича, обозначенные в родословии лишь двумя-тремя строками с указанием имен и титулов, наконец-то предстали во плоти, обрели голоса. Стройные, в спортивных хлопковых платьях, они были так естественны и непринужденны, так доброжелательны ко всем, что всякая натянутость, как то часто бывает при первом знакомстве, мгновенно исчезла…
Первая встреча. Очень хорошо запомнился этот день. Особенно волновались тогда московские потомки поэта: океанолог Андрей Сванидзе, историк Георгий Галин, журналист Сергей Клименко, биолог Ольга Кологривова. Беспокойство их можно было понять: впервые довелось им встречаться с титулованными особами — герцогинями и графинями, и к тому же — родственницами.
Внешне невозмутим и сосредоточен оставался, пожалуй, один лишь Григорий Григорьевич Пушкин, правнук поэта. Ему, старейшине рода Пушкиных, волноваться как-то не пристало.
И еще два человека не испытывали ни малейшего беспокойства в преддверии необычного знакомства — двенадцатилетний Саша и десятилетний Миша Галины, представители пятого поколения наследников поэта.
А предыстория той встречи в староарбатском особняке давняя. И началась она 14 февраля 1891 года.
«Воображаю Лондон»
В тот знаменательный февральский день переплелись генеалогические ветви двух знаменитых российских родов — Пушкиных и Романовых: дочь Наталии Александровны — София стала женой великого князя Михаила Михайловича! В истории России Пушкины служили царскому дому верой и правдой. В XVII столетии они способствовали воцарению первого из державной династии Романовых — боярина Михаила Федоровича.
Да и сам пушкинский род, берущий свое начало от Рюрика, соединился в столетиях со старинными русскими княжескими фамилиями, с династиями византийских императоров, английских, греческих и польских королей.
И тем не менее, женитьба великого князя Михаила Михайловича Романова, внука Николая I и двоюродного брата императора Александра III, вызвала целую бурю в августейшем семействе. Объяснялось это тем, что Наталия Александровна считалась в России морганатической супругой принца Нассауского. Теперь уже ее дочь вступала в новый, не признанный русским государем, супружеский союз.