Все же осень в Женеве оказала на Наталию Николаевну самое благотворное воздействие: она окрепла физически, и кашель, не дававший ей покоя в Петербурге, почти исчез. С берегов Женевского озера путь семейства Пушкиных-Ланских лежал на юг Франции, к лазурным берегам Средиземноморья. И более в романтическом швейцарском городе Наталии Николаевне побывать не довелось…
Спустя семь лет, когда прекрасной Натали не было уже на свете, в Женеве родилась ее внучка Софи, в будущем графиня де Торби и супруга великого князя Михаила Романова. Правда, графиня избрала для жизни иную страну и стала подданной ее Величества королевы Великобритании Виктории.
И еще одной внучке поэта — Вере Пушкиной посчастливилось увидеть швейцарские красоты: вместе со своим мужем генералом Сергеем Мезенцовым путешествуя по Швейцарии, поднималась она на вершины сияющих Альп.
От Петербурга до Цюриха
С какой верой и надеждой уповал поэт на добрую память будущих своих потомков! От мощного родового пушкинского древа, берущего истоки на древнерусском севере и южном абиссинском нагорье, протянулась ветка в старую добрую Европу — в «маленькую мещанскую республику», как однажды назвал Швейцарию поэт.
Швейцарская ветвь поэта, укоренившаяся ныне в Базеле, — следствие пылкого романа русского венценосца Александра II и красавицы-княжны Катеньки Долгоруковой. Взрыв на Екатерининской набережной, гибельный для императора, станет спасительным для второй — тайной семьи русского самодержца. Истекающий кровью государь будто прикрыл своим августейшим телом возлюбленную супругу, малолетних детей, будущих внуков и правнуков… Революционная Россия не пощадила бы отпрысков державной фамилии, хоть и скрытой под другой — Юрьевских, как не пощадила почти всех Романовых. Вряд ли спасло наследников императора от верной гибели и то необычное обстоятельство, что одновременно они являлись и потомками Александра Пушкина…
Своему знакомству с графиней Лорис-Меликовой, наследницей императора и поэта, я обязана… Екатерине Юрьевской. Нет, не княгине, супруге русского самодержца, а молодой и не менее очаровательной избраннице Светлейшего князя Георга Юрьевского. Все-таки жизнь изобилует странными совпадениями… История описала круг радиусом почти в полтора столетия, чтобы вновь даровать правнуку Александра II умницу и красавицу Екатерину Юрьевскую.
Катарина, так звучит ее имя, с самого детства испытывала неизъяснимую тягу к России, довольно странную для швейцарской девочки. Повзрослев, она решила всерьез изучить русский язык и поступила в Цюрихский университет. По совету друзей с предложением о совместном российско-швейцарском проекте она обратилась к Георгу Юрьевскому, встретилась с ним, и вскоре… стала его женой.
Как-то в разговоре с Катариной я посетовала, что моей давнишней мечте встретиться с потомками Пушкина из Базеля, видно, не дано осуществиться. Добраться туда, хоть это и не столь далеко даже по швейцарским меркам, — не успеть по времени, швейцарская виза выдана мне всего лишь на пять дней, — таков срок моей командировки.
Катарина загадочно улыбнулась:
— Я попробую вам помочь…
И в самый последний мой, уже и не день, а вечер в Швейцарии в апреле 2005-го, именно она попросила свою родственницу по мужу Натали Лорис-Меликову, приехать ко мне, в маленький отель «Хиршен», что расположился на самом берегу Цюрихского озера.
Ровно в восемь вечера внушительных размеров «джип» припарковался на гостиничной стоянке — графиня приехала с европейской пунктуальностью.
Удивительно воочию увидеть человека, предков коего знаешь до сорокового колена, а о нем — ровным счетом — ничего! Натали красива. Невольно хочется разглядеть в ее чертах схожесть с прекрасной тезкой и … пра…бабушкой Натали Гончаровой-Пушкиной. Все-таки гены красоты неистребимы — гончаровская кровь столь же сильна, как и пушкинская, африканская.
Графиня Натали любезно пригласила меня в гости, — благо, от Майлена, где я остановилась, до ее дома недалеко, не более получаса езды. После замужества она переселилась из Базеля в маленький городок, что в окрестностях Цюриха.
Мчимся на полной скорости по пустынному вечернему шоссе. Зримая ассоциация: Натали-наездница. Она также уверенно и лихо ведет свой черно-вороной джип по швейцарским дорогам, как некогда юная барышня Гончарова, давшая ей кровь, гарцевала верхом в полотняно-заводских рощах.
Мы едем в Маур (Maur). Дорога завораживает. Так и хочется воскликнуть вслед за восторженным Карамзиным: «Счастливые швейцары! (siс!) Всякий ли день, всякий ли час благодарите вы небо за свое счастие, живучи в объятиях прелестной натуры, под благодетельными законами братского союза, в простоте нравов и служа одному Богу?»
Верно, такая глубинная Швейцария, в стороне от модных туристских трасс, и живет в воображении русского человека. Но и у коренных ее обитателей есть «ностальгия» по той, романтической Швейцарии, что отступает ныне под натиском великой урбанизации.
И графиня, сидящая за рулем, не устает восхищаться привычными для нее видами: далекими белоснежными отрогами Альп, деревушкой, раскинувшейся на холме, у самого озера, и дрожащими огнями на темной водной глади. Туман над озером похож на легкий приспущенный занавес, скрывающий живописные театральные декорации.
Натали извиняется за возможный домашний беспорядок, перезванивается с мужем по мобильному телефону, — нежданный визит здесь особо не приветствуется, но для меня, гостьи из Москвы, — счастливое исключение.
Машина плавно останавливается у дома, и я прошу разрешения Натали сфотографировать ее у входа, на фоне пышно цветущих диковинных кустов.
Я уже знаю от Катарины, что Натали увлекается живописью, и, конечно же, мне не терпится взглянуть на работы прапраправнучки поэта.
Обладала ли художническим даром ее прародительница Натали Гончарова? Кто может ответить? Если судить по сохранившимся альбомным рисункам нескольких поколений Гончаровых, то — да. Лишь один набросок, сделанный предположительно рукой юной красавицы, в пользу этой версии.
В двадцатом веке снискала мировую известность и прославила свой род художница по имени Натали, Наталья Гончарова. (Ее прадед Сергей Гончаров — младший брат жены поэта.) Долгие годы она жила во Франции, в Париже, и ныне ее авангардная живопись украшает самые знаменитые в мире музейные и частные коллекции. В биографии художницы Натальи Гончаровой есть и «швейцарская» страница: в 1915 году она поселилась на берегу Женевского озера, в Уши (Ouchy), где работала над эскизами костюмов и декораций к балету Игоря Стравинского «Свадьба».
И вот — Натали-третья! Словно замкнут некий географический треугольник: Полотняный Завод — Париж — Цюрих.
Стены просторной гостиной, спальни, детской сплошь увешаны живописными композициями, — яркими, смелыми, экспрессивными…
Нет, Натали Лорис-Меликова не профессиональная художница, но и любительницей ее назвать трудно. Страсть к живописи проснулась внезапно, будто снизошло озарение. Почему она начала рисовать? Наверное, правильнее было бы поставить вопрос иначе — почему она не могла не рисовать?
— Думаю, это способ самовыражения. Хочется выплеснуть свои эмоции, впечатления на белый холст, а там они сами собой трансформируются в яркие мазки…
Натали явно ждет моей оценки. Я не искусствовед, и мне трудно судить об эстетической ценности ее картин. Но в них, как и в названиях, доминирует поэтическое начало. Да и белое полотно так сродни чистому бумажному листу…
Из детской, заслышав разговор, выглянули две симпатичные девчушки. Сестры-погодки — Софи и Сесиль. Обычные швейцарские девочки, ходят в начальную школу, ухаживают за домашними хомячками, рисуют принцесс и играют в куклы. И не подозревают, какая мощная сень родового древа хранит их…
В доме — родной язык французский. Жаль, что ни сама Натали, ни ее дочери, ни сестры, ни брат не владеют русским. В отличие от отца и бабушки Натали. Бабушку Ольгу она помнит хорошо, — ведь когда та умерла, девочке шел двенадцатый год. В детской памяти бабушка осталась строгой, властной, но и справедливой.
Позже, в юности о необычном фамильном древе рассказал Натали отец: Георг, сын Георга фон Меренберга и Светлейшей княжны Ольги Юрьевской, даст начало «немецкой» ветви, а его младшая сестра Ольга — «швейцарской». Полное имя девочки звучало так Ольга Екатерина Адда фон Меренберг (Екатерина — конечно же, в честь бабушки, Светлейшей княгини Юрьевской), и приходилась она внучкой русскому царю и правнучкой великому поэту. Собственно, каждому последующему поколению прибавлялась почетная приставка «пра».
Долгое время Ольга жила с графиней Александрой фон Меренберг (в замужестве де Элиа), внучкой поэта, в Аргентине. Умирая, богатая тетушка завещала все свое состояние любимой племяннице.
В ноябре 1923-го Ольга венчалась с графом Михаилом Лорис-Меликовым. Свадьба была необычна — ведь узы брака соединили внучку Александра II и внука ближайшего сподвижника Его Величества, начальника Верховной распорядительной комиссии, подготовившего проект конституции, министра внутренних дел! Благородная армянская фамилия Лорис-Меликовых вплелась в фамильное древо Пушкиных — Романовых — Гончаровых.
Александр Михайлович, отец Натали, — единственный сын графской четы.
«Правда, — сетует Натали, — фамилия Лорис-Меликовых в Швейцарии на грани исчезновения. Ее унаследовал лишь брат Михаил». Две ее сестры, Анна и Доминика, вышли замуж и сменили фамилию. И дочери Натали, как-то и принято во всем мире, носят фамилию своего отца.
Иоганн Диербах (Dierbach), супруг Натали, встретил меня приветливо, будто добрую давнишнюю знакомую.
«Он добродушен, у него великолепный характер, с ним легко и просто, — признается Натали. — У Иоганна непростая родословная: наполовину он швед, наполовину — немец. На летние каникулы мы с детьми обычно едем в Швецию навестить наших родственников. А вот в России дочери еще не были».
Самой Натали довелось побывать на исторической родине лишь единожды — в Санкт-Петербург ее пригласила двоюродная тетушка Клотильда фон Ринтелен из Висбадена. Тетушка часто приезжает в Россию вместе с Николасом, средним из трех своих сыновей.