Благодаря немецким архивам стало возможным установить время его пребывания в России: с конца июля до середины октября 1856-го. Как развивался любовный роман дочери поэта, встретившей своего отнюдь не сказочного принца? Кто может сказать ныне? Ведь Наталия Александровна в то время была замужем.
И все же, благодаря исследованиям немецких биографов принца Николауса и разысканьям самой Клотильды фон Ринтелен открылись и такие неизвестные прежде биографические, а возможно, и интимные подробности: принц Нассауский посетил Петербург еще и в 1864 году, проведя там несколько месяцев (с января по апрель). И весьма вероятно, что его приезд был обусловлен не только намерением навестить родственников, но и желанием встретиться с любимой.
Осенью 1867 года Наталия Александровна (она все еще носит фамилию Дубельт) оказалась в весьма непростой ситуации. Словно раскручивается некая спираль: события — невероятно дерзкие, вызывающие — производят небывалые волнения в Доме Нассауских. Мало того, что Николаус объявляет о своей женитьбе (причем делает ложное заявление из благих побуждений — ведь невенчанная супруга носит под сердцем его дитя), но и сама Наталия спешит оповестить петербургский свет о важной перемене в своей жизни — ее женская месть за несчастливое замужество, за нелюбимого Дубельта, за слезы и унижения, за все сплетни, интриги, косые взгляды (!) — гордо подписав послание: «Natalie de Nassau» (Наталия Нассауская).
Скандал разразился знатный, в него оказались втянутыми представители двух владетельных Домов: Нассауских и Романовых. Пришлось прибегнуть к влиянию великой княгини Елены Павловны, приходившейся Николаусу тетушкой!
Адольф, как глава семьи, всеми силами пытается предотвратить нежеланный для династии брак или хотя бы свести к минимуму последствия скандала.
Принц Николаус не может жениться на своей избраннице по одной простой причине — она так и не получила еще официального развода от первого супруга. Долгожданное свидетельство о разводе приходит лишь в мае 1868-го, а несколькими днями спустя Наталия Александровна разрешается от бремени дочерью Софией. (Чуть ранее, в том же месяце — в Доме Романовых празднуют рождение цесаревича, будущего императора Николая II. Именно Софии, первой из внуков поэта, предстоит породниться с царской династией!)
И только в июле 1868 года гражданские супруги предстанут перед алтарем одного из лондонских храмов. И будут обвенчаны по лютеранскому обряду неким священником, известным своим либерализмом и веротерпимостью.
Сей факт в отечественных трудах о судьбах потомков поэта (то ли намеренно, то ли по незнанию) искажался — биография дочери Пушкина «причесывалась» на «благочестивый манер». Год венчания ее с принцем указывается как 1867-й! И тогда появление на свет маленькой Софии не противоречит законам нравственности!
Достойно удивления, как смело и дерзко брошен вызов свету Наталией Пушкиной! Сколь много было в ней воли, жизненной энергии и силы любви, чтобы суметь преодолеть все немыслимые препятствия и обрести такое выстраданное семейное счастье! Но какой дорогой для нее ценой! Ведь дети от первого брака — сын и две дочери — остались в России…
Насаусской Наталия Александровна не стала по ряду причин: и ее брак был признан морганатическим, да и само герцогство, в 1866-м аннексированное и присоединенное к Пруссии, превратилось в «Нассаускую провинцию».
Титул графини фон Меренберг, по названию старинной крепости в окрестностях Висбадена, даровал ей князь Георг Валдек, зять мужа.
После всех потрясений жизнь Наталии Александровны входит в обычное русло, она тихо живет в своем доме в Висбадене. С тех пор в этом курортном немецком городке имя Пушкина стало звучать особенно часто.
Одно из тех давних свидетельств, — строки газетной хроники за 1899 год: «Висбаден. 26 мая. Сегодня здесь отслужена была заупокойная литургия по А. С. Пушкину. Русская церковь… была полна молящихся, среди которых находилась дочь Пушкина, графиня Н. А. Меренберг, и две внучки поэта».
Удивительно, но среди мастеров, принимавших участие в росписи великолепного иконостаса церкви Святой Елизаветы, есть имя и профессора Императорской Академии художеств в Петербурге фон Неффа, кисть которого запечатлела черты пушкинской Мадонны.
Вилла на Зонненбергштрассе
Наследница великого герцога Вильгельма, в честь коего названа главная улица в Висбадене, графиня Клотильда фон Меренберг, росла без бонн и гувернанток. Ей довелось испытать все тяготы жизни в поверженной и униженной Германии, — послевоенное детство было тяжелым не только в России.
Их семью «уплотнили», поселив в их дом еще несколько семей беженцев. От тех времен на память остался ее детский портрет, написанный француженкой-эмигранткой. Особняк, где жил ее дед с семьей, разбомбили во время одного из налетов американской авиации, а вот вилла на Зонненбергштрассе, где почти сорок лет прожила ее русская прабабушка, счастливо сохранилась.
Правда, она давно уже не принадлежит семье, как и соседняя, где после свадьбы в Ницце поселились ее дед Георг с бабушкой Ольгой. (Позднее они обосновались на Паулиненштрассе, в том, не уцелевшем ныне, доме). До сих пор сохранилась решетчатая калитка в ограде, разделявшей две виллы, — видимо, общение двух семей — матери и сына происходило довольно тесно и самым родственным образом.
Изящный трехэтажный особняк графини Наталии Меренберг, с балконом, колоннами и парадной каменной лестницей, отделен от улицы кованой чугунной оградой. Вилла стоит в глубине сада, заросшего магнолиями, рододендронами и необычными деревцами, сплошь усыпанными красными ягодами, — будто повисшими на ветвях хвои каплями крови…
Хотя дом давно уже не собственность потомков поэта, но — он зримое свидетельство былой жизни их прадедов. В его стенах долгие годы хранились пушкинские письма.
— Моя прабабушка заслужила особую благодарность почитателей Пушкина, — убеждена Клотильда, — она позволила напечатать письма ее отца к матери!
Особняку на тихой улице суждено было стать русским домом в Висбадене. Здесь, в гостях у дочери поэта, бывали многие известные ее соотечественники, в их числе и Иван Сергеевич Тургенев, приезжавший обговорить с ней лично условия публикации пушкинских писем. Визиты к графине не остались бесследными — именитые гости делились своими наблюдениями и восторгами.
«Познакомились мы здесь с дочерью А. С. Пушкина Натальей Александровной, она очень к нам мила, — пишет в январе 1880-го Анна Павловна Философова Федору Достоевскому. — Ее фамилия графиня Меренберг, хотя она замужем за принцем Нассауским. Так странно видеть детище нашего полубога замужем за немцем. Она до сих пор красива, хоть ей под 50 лет! Дети у нее премилые, очень обходительна, а муж немец — добряк, чрезвычайно добродушный господин…»
…В некрологе, опубликованном в газете «Nassovia», упоминались о любви графини к уединению: «Почившая графиня Меренберг мало отличалась в обществе, жила просто и слыла хорошей матерью своего семейства».
…Разбирая семейные бумаги после кончины отца (он скончался в январе 1965-го) Клотильда обнаружила старинный фотоальбом, принадлежавший ее прабабушке графине Наталии фон Меренберг. И много позже, впервые получив приглашение в Россию, на пушкинские торжества, она приехала не с пустыми руками: бесценная реликвия была подарена ею музею-квартире поэта на Мойке, 12.
«Мне грустно в Петербурге»
Так уж случилось, что правнучка графини живет на соседней улице Рихард Вагнерштрассе, совсем неподалеку от фамильного особняка, — словно своей привязанностью к родным местам утверждает незыблемость вековых традиций.
Сколько всевозможных благороднейших «пра» в ее родословии! Но Клотильда, хранимая столь могущественной «наследственной сенью», происхождением своим не кичится и ведет жизнь современной деловой женщины.
Клотильда фон Ринтелен — врач-психотерапевт. Профессионал высочайшего класса. И врачует людские души вот уже несколько десятилетий.
Она — практична и основательна, что вовсе не исключает чувства сострадания к чужому горю и даже некоторой сентиментальности.
Оказавшись в Петербурге в начале 1990-х, она разыскала больницу, носящую имя ее прадеда Александра II. Клотильда была неприятно удивлена, увидев переполненные палаты, больничные койки в коридорах, и какое-то всеобщее запустение. Но больше всего ей запомнился старик, дрожавший от холода, под тонким бязевым одеяльцем…
Вернувшись в Висбаден, Клотильда приступила к решительным действиям: стала активно собирать лекарства, медицинское оборудование, теплые одеяла для петербургской Александровской больницы. (Верно, благотворительность — черта наследственная: ее прадед принц Николаус Нассауский снискал благодарность висбаденцев за помощь обездоленным и действенную поддержку Красного Креста.) Она нашла отклик и в сердцах простых горожан, и — удачливых бизнесменов: помощь в Петербург шла не отдельными посылками, а целыми железнодорожными составами…
Клотильда любит этот царственный северный город, хотя однажды обмолвилась: «Мне порой очень грустно в Петербурге, ведь в нем погибли оба моих предка: царь и поэт…»
Впервые с немецкой праправнучкой поэта Клотильдой фон Ринтелен я встретилась в октябре 1991 года на праздновании юбилея Царскосельского лицея, в той самой аудитории, где некогда профессор немецкой словесности Фридрих Гауеншильд отчитывал своего ученика — кудрявого лицеиста Александра Пушкина за нерадение к его предмету.
Судьба подарила меня еще одной памятной встречей с ней в октябре 2007-го. В ее родном Висбадене. И в ее доме.
Клотильда Георгиевна живет с мужем Энно (он тоже врач) и старшим сыном Александром; двое других — Николас и Грегор — обзавелись своими семьями.
У нее трое внуков. Их имена и даты рождения, по моей просьбе, она записала на отдельном листке: «Юлиан Николаевич — 7 января 2003. Николай Николаевич — 17 ноября 2006. Фредерик Григорьевич — 11 декабря 2006».