Как известно, псковские деревянные мельницы отличаются по форме и конструкции от южнорусских и северных мельниц. У них особая кровля – «чепец», особый «ухват», они обязательно четырехкрылые, с очень простым поворотным устройством; крылья их вращались с шумом и треском.
14 августа 1973 года мы заложили первые камни фундамента здания, а три месяца спустя, в декабре, восстановили. Работали студенты-строители, рабочие заповедника и Псковской реставрационной мастерской. Нам помогали друзья – экскурсанты и туристы.
Пушкинская мельница встала на свое место, как встали многие другие детали материального мира пушкинской эпохи в Михайловском, Тригорском, Петровском.
Мельница восстановлена не только потому, что это кусочек конкретного реального мира Пушкина и пушкинской России. Ведь русские мельницы – это «дорогие памятники жилья наших дедов и прадедов, это деталь нашей русской природы, деталь живописнейшая и красивейшая, хватающая за душу» – так в газете «Комсомольская правда» (21 августа 1970 года) писал известный журналист В. М. Песков в своем очаровательном очерке «Старая, старая мельница…».
Когда-то люди подарили ветряным мельницам язык. Да, мельницы умели говорить. Каждое положение крыльев имело свое значение. Если крылья устанавливались в виде знака «плюс» – это значило, что мельница сегодня работает, если на крыло вешалась красная тряпица – значит, ветряк неисправен и мельник в отсутствии, если крылья стояли в виде буквы «X» – значило, что в доме хозяина радостное событие – именины.
Сегодня крылья восстановленной мельницы поставлены в виде буквы «X». У нас именины хозяина Михайловского – Александра Сергеевича Пушкина.
На окраине деревни Бугрово, что стоит почти у самого входа в Михайловские рощи, там, где течет древняя речка Луговка, недавно нами поставлен большой валун, на котором высечена надпись: «Здесь при Пушкине стояла водяная мельница». Мельница эта возникла в XVII веке. Она была построена монахами Святогорского монастыря и входила в состав монастырских угодий, равно как и сама деревня, которая тогда называлась Бугры.
В те времена Святогорский монастырь был одним из самых богатых на всей Псковщине, да и не только на ней, а и на всем северо-западе России. Монастырю принадлежали земли на большом пространстве, от Святогорья до Опочки, Острова, Выбора и т. д. В их состав входили и Михайловские рощи, и луга вдоль Сороти и Великой. Монастырь торговал лесом, скотом, рыбой, хлебом, устраивал ярмарки и крестные ходы. После великой Северной войны все переменилось, земли отошли в казну и были розданы «птенцам гнезда Петрова». А при Екатерине II, когда почти все земли были у монастыря изъяты в казну, он совсем обеднел…
Мельница на Луговке одряхлела. Она вновь возродилась лишь в конце второй половины XVIII века, когда вокруг Михайловской губы расцвели экономические мызы здешних помещиков. Эту мельницу взял в длительную аренду помещик Вындомский, основатель имения Тригорское. Он построил новый дом для мельника, возвел новую плотину, поставил новые жернова…
Находясь в Михайловской ссылке, мимо этой мельницы часто проходил Пушкин, направляясь в Святогорский монастырь, к которому он был приписан «для духовного исправления». Он любил слушать песню воды, вращавшей огромное колесо, приводившее в движение мельничные жернова. Место это было красивым. С плотины открывался вид на спокойную гладь пруда, вдали виднелись купола церквей Воронича, «луга и нивы золотые»…
Мельница эта закончила свои дни в эпоху Гражданской войны. Плотину присосала вода, усадьба мельника и мельница исчезли с лица земли. Сам мельник сбежал куда-то… О мельнице вспомнили лишь после Великой Отечественной войны, когда кругом все было разорено фашистами, и здесь построили новую мельницу, времянку, просуществовавшую совсем недолго, так как она оказалась нерентабельной. Жителей сел и деревень района стал снабжать мукой Псков, в котором была построена большая мельница, по последнему слову тогдашней техники.
До наших дней от бугровской мельницы сохранились лишь некоторые ее следы – часть плотины, каменного фундамента… К сожалению, речка совсем обмелела, вокруг возникли новые избы и деревенские баньки, построенные совсем недавно. Надо полагать, что в недалеком будущем мельница будет восстановлена как памятник прошлого. Она ведь была составной частью пейзажа, воспетого великим поэтом.
Это место связано с думами Пушкина о Михайловском и его округе. Это место – один из исходных моментов работы Пушкина над «Русалкой», которую он задумал в начале 1826 года в Михайловском.
Изображая историю мельника и его дочери, Пушкин не мог не отдаваться воспоминаниям и мыслям о событиях его собственной деревенской жизни в годы ссылки…
Знакомые, печальные места!
Я узнаю окрестные предметы;
Вот мельница! Она
уж развалилась,
Веселый шум ее колес
умолкнул;
Стал жернов…
Благородная задача
Усадьбе и парку Михайловского двести с лишним лет. А на земле этой люди живут тысячу лет, а то и больше. Многое эта земля видела; ее топтали и разоряли разные разбойники и воры, приходившие из-за рубежа: банды Витовта, Стефана Батория, Лжедимитрия… Потом долгое время она бывала впусте, за царской казной… Так было, пока при Петре I границы государства не ушли далеко на запад, а земли эти получили в награду от царей «птенцы гнезда Петрова» – Ягужинские, Меншиковы и многие другие, и в их числе Абрам Петрович Ганнибал, крестный сын и сподвижник Петра.
Благоустраивая свои огромные земли, Ганнибал задумал устроить здесь, на месте Михайловского, мызу – большой хутор для одного из своих сыновей, Иосифа, о чем и записал в завещании. И мыза была создана.
Что в ней точно было первоначально – никто теперь толком не знает, а только гадают да предполагают. Возможно, что именно Абрам Петрович построил здесь дом и возвел усадьбу с парком и садом, но только возможно… После смерти его, в 1781 году, здесь накрепко поселился Иосиф Абрамович и прожил до 1806 года, года своей смерти. Сохранившиеся документы свидетельствуют, что при нем имение благоустраивалось и богатело… А потом все перешло к его вдове, бабке А. С. Пушкина. Только при ней уже ничего не строилось, разве что ремонтировалось.
Прошло много лет, и вот в 1935 году в Опочке, в одном из шкафов тамошнего райсовета, сотрудниками Пушкинского заповедника были случайно обнаружены землемерные планы всех ганнибаловских имений, сделанные в 1780–1786 годах, да и не только ганнибаловских, но и других окрестных помещиков. Вместе с планами были найдены краткие описания внешних границ имений и их экономического состояния, в том числе Михайловского.
Планы эти, тщательно выполненные псковской межевой конторой, дают точное представление только о внешних границах имений. А то, что было внутри их, землемеры показали лишь условными знаками, ибо это не входило в обязанности межевателей границ.
Некоторые исследователи не брали этого соображения в учет и пришли к неверным выводам. Так, на межевом плане Михайловского и в описании его показаны двор, дома, сад, пруды, хозяйственные сооружения. Но показаны не так, как это видно, скажем, на литографическом изображении усадьбы И. Иванова и в описании Михайловского, сделанном псковским чиновником ревизором Васюковым на другой год после смерти Пушкина. На плане все расположено иначе, а многое и вовсе не показано. Так, нет на нем «Ганнибалова пруда», «Острова уединения», круглого гульбища в центре господского двора и многого другого.
И Пушкин в своих творениях, и его родители в своих письмах, и первые паломники в Михайловское после смерти поэта отмечают особую, неповторимую красоту здешнего ландшафта. Позднейшие исследователи особенно подчеркивают это. «И хотя здесь никогда не было знаменитых архитекторов и планировщиков, – рассказывает в своих воспоминаниях известный петербургский архитектор В. А. Щуко, один из дореволюционных реставраторов усадьбы поэта, – все здесь находится в каком-то едином горизонте. Кажется, что будто сама природа, этот великий архитектор, вложила в Михайловское какое-то архитектурно-планировочное начало». Нам кажется, что все, что делали его первые хозяева – отец и сын Ганнибалы, было задумано ими как единый комплекс – лес, рощи, парк, сад, дороги, усадьбы, господский дом с флигелями, цветники…
Сегодня многое восстановлено. Но несомненно было еще и такое, что полагалось иметь в те времена во всяком порядочном помещичьем имении: «хижины уединения», беседки, боскеты, гроты, пруды разные, большие и малые, рыбные – «карпиевы» и «карасевые», «пруд с ермитажем», т. е. островок с уединенным домиком, мельница, вольер, кузница, «анбары», оранжерея, капелла (часовня), баня, людские избы, сараи, конюшни и прочее и прочее. А ведь почти все это было и в Михайловском, о чем вспоминали старые люди прошлых времен. Так, об оранжерее рассказывают в своих письмах родители поэта, о часовне вспоминает сам А. С. Пушкин и первые паломники в Михайловское. Людская банька, избы, сараи, «анбары» значатся в описи сооружений по состоянию Михайловского на 1838 год, о гроте свидетельствует один из родственников приятельницы поэта Е. Н. Вревской-Вульф – Карпов. Сохранились вещественные следы многих некогда бывших здесь зданий, в их числе остатки каменных фундаментов и детали строений. Все это нами обмерено, сфотографировано: составлены научные справки о каждом сооружении, на предмет возможного восстановления их в ближайшие годы…
В заповедных Пушкинских музеях-усадьбах Михайловского и Тригорского будут продолжены реставрация и восстановление некогда бывших сооружений. В центре Михайловского будет, наконец, убрано чуждое всему пушкинскому неуклюжее, антихудожественное, деревянное, сильно обветшавшее, построенное в 1911 году для колонии престарелых литераторов здание, в котором сегодня ютятся кабинеты хранителей и научных работников заповедника. На его месте воскреснет второй амбар, каретный сарай, конюшня… А вслед за этим возродятся оранжерейка, вольер и все другое, некогда бывшее в этой пушкинской «деревеньке на Парнасе».