Ап. Н. Майков. Предисловие к переводу «Слова о полку Игореве».
(Посещение Пушкиным университета и спор его с Каченовским о «Слове о полку Игореве».) Разговор был крупный, и тогдашний студент-очевидец М. Д. Перемышльский передавал мне, что Пушкин показался студентам очень похожим на обезьяну, и что один из них по поводу спора тут же экспромтировал:
Мопса старая вступила
С обезьяной в страшный спор:
Утверждала, говорила,
Что песнь Игорева вздор.
Обезьяна строит рожи,
Просит факты указать;
Мопса рвется вон из кожи,
И не может доказать.
П. А. Ефремов, Соч. Пушкина, изд. 1903 г., т. VII, стр. 475.
Кто тебе говорит, что я у Баратынского не бываю? Я и сегодня провожу у него вечер, и вчера был у него. Мы всякий день видимся… На днях был я приглашен Уваровым в Университет. Там встретился с Каченовским (с которым, надобно тебе сказать, бранивались мы, как торговки на Вшивом рынке). А тут разговорились с ним так дружески, так сладко, что у всех предстоящих потекли слезы умиления. Благодарю, душа моя, за то, что в шахматы учишься. Это непременно нужно во всяком благоустроенном семействе: докажу после. На днях был я на бале у кн. Вяз. Тут была графиня Сологуб, гр. Пушкин (Владимир), Aurore (Аврора Карловна Шернваль), ее сестра (графиня Эмилия Карловна Мусина-Пушкина) и Natalie Урусова. Я вел себя прекрасно; любезничал с гр. Сологуб (с теткой, entendons nous – само собой, фр.) и уехал ужинать к Яру, как скоро бал разыгрался. Дела мои идут своим чередом. Мне пришел в голову роман (Дубровский), и я, вероятно, за него примусь; но покамест голова моя кругом идет при мысли о Газете. Как-то слажу с нею?
Пушкин – Н. Н. Пушкиной, конец сентября 1832 г., из Москвы.
Секретно. Чиновник 10 класса Александр Сергеевич Пушкин из С.-Петербурга прибыл ныне сюда в Москву и остановился в Тверской части в доме Обера в гостинице «Англия», за коим и учрежден надзор. Полицмейстер Миллер в рапорте и. д. моск. обер. – полицмейстера, 10 окт. 1832.
г. Красн. арх., 37, стр. 244.
Пушкин был недели две в Москве и третьего дня уехал. Он учится по-еврейски, с намерением переводить Иова, и намерен как можно скорее издавать русские песни, которых у него собрано довольно много.
П. В. Киреевский – Н. М. Языкову, 12 окт. 1832 г.
Истор. вестн., 1883, дек., стр. 535.
Секретно. Состоящий под секретным надзором полиции отставной чиновник 10 кл. Александр Пушкин, квартировавший в Тверской части в гостинице «Англия», 16 числа сего месяца выехал в С.-Петербург, за коим во время жительства его в Тверской части ничего предосудительного не замечено.
Полицмейстер Миллер в рапорте исправляющему д. об. – полицмейстера, 18 окт. 1832 г.
Красн. арх., 37, стр. 244.
Александр возвратился в Петербург. Он приехал из Москвы с мучительным ревматизмом в правой ноге, но, несмотря на это, возится с переборкой на новую квартиру.
Н. О. Пушкина (мать поэта) – О. С. Павлищевой и Л. С. Пушкину, 20 окт, 1832 г. Л. Павлищев, 303.
19 октября была лицейская сходка годичная, не людная: Корф, Комовский, Корнилов, Стевен, Пушкин, Яковлев, Илличевский, Данзас, итого восемь человек. Собрание было у Илличевского, в квартире женатого брата его. Пушкин говорил довольно милые стишки. Поминали старину, поминали отсутствующих, умерших.
Е. А. Энгельгардт – Ф. Ф. Матюшкину, 23 октября 1832 г. П-н и его совр-ки, XIII, 52.
Ревматизм разыгрался у него в ноге еще до выезда из Москвы, и, судя по письму, Александр страдает ужасно. Снаружи нога как нога: ни красноты, ни опухоли, но адская внутренняя боль делает его мучеником, говорит, что боль отражается во всем теле, да и в правой руке, почему и почерк нетвердый и неразборчивый, который насилу изучил, читая более часа довольно длинное, несмотря на болезнь сына, послание. Не может он без ноющей боли ни лечь, ни сесть, ни встать, а ходить тем более; отлучаться же из дома Александр был принужден и ради перемены квартиры, и ради других дел, опираясь на палку, как восьмидесятилетний старец. Жалуется, что Наташа дала, во время его отсутствия, слишком большую волю прислуге, почему и вынужден был по приезде, несмотря на болезнь, поколотить хорошенько известного вам пьяницу Алешку за великие подвиги и отослать его назад в деревню. Алешка всегда пользовался отсутствием барина, чтобы повеселиться по-своему.
С. Л. Пушкин (отец поэта) – О. С. Павлищевой и Л. С. Пушкину, в окт. – ноябре 1832 г.
Л. Павлищев, 304 (фр.).
Семьдесят два часа я страдала во время первых родов. Весь город был в волнении. Пушкин, Вяземский, Жуковский встречались, чтобы спросить друг у друга: «Что, родила ли? Только бы не умерла, наше сокровище!».
А. О. Смирнова. Автобиография, 131.
H. Д. Киселев: «Читали ли вы когда-нибудь “Les historiettes galantes de Tallernant des Reaux”?» Смирнова: «Конечно. Они мне доставили много удовольствия, особенно “Ответы г-на Комуса”, и я знаю “Историю пехотного капитана”. Ее дал мне прочесть Пушкин, так же, как сочинения Ривароля, Шамфора и “Сказки” Вольтера».
А. О. Смирнова. Автобиография, 208.
После своего завтрака Киселев (Николай Дмитриевич, влюбленный в Смирнову) пришел ко мне. Я продолжала чтение, лежа на диване. «Но, Киса, я должна приподняться, дайте мне руку! Нет, лучше пропустите руку… Так! Благодарю вас!» Он вспыхнул и строго посмотрел на меня, – «Боже, как вы любите играть с огнем!» – «Глупости! Сколько раз Пушкин оказывал мне эту услугу, когда он приходил сидеть со мной с Шамфором, Риваролем или Вольтером. У меня тогда была убийственная тоска после родов».
А. О. Смирнова. Автобиография, 250.
Пушкин женат и прижил дочку; не знаю, остепенился ли, но по наружности гораздо стал скромнее и – скучнее.
Е. А. Энгельгардт – Ф. Ф. Матюшкину, 23 окт. 1832 г., из Петербурга. Н. Гастфрейнд. Товарищи Пушкина, II, 89.
Пушкин столь же умен, сколь практичен, он практик, и большой практик; даже всегда писал то, что от него просило время и обстоятельства.
С. А. Соболевский – С. П. Шевыреву, 14 ноября 1832 г., из Милана. Рус. арх., 1909, II, 508.
Греч предлагал Пушкину по 1.000 или по 1.200 руб. в месяц, если он вступит в «Северную Пчелу» и «Сын Отечества» и, следовательно, введет за собою и всю знаменитую ватагу. Несмотря на то, Пушкин отказался, дабы не есть из одной чашки с Ф. Булгариным. Это в нем похвально.
В. Д. Комовский – А. М. Языкову, 16 ноября 1832 г.
Истор. вестн., 1883, т. XIV, 535.
1832 года, декабря 1 дня… нанял я, Пушкин, у Жадимировского в собственном его каменном доме, состоящем в 1-й адмиралтейской части 2-го квар. под № 132 Отделением в 3-м этаже, на проспекте Гороховой улицы, помещение, состоящее из двенадцати комнат и принадлежащей кухни, и при оном службы: сарай для экипажей, конюшня на четыре стойла, небольшой сарай для дров, ледник и чердак для вешанья белья… За наем обязан я платить ему по три тысячи триста рублей банковыми ассигнациями в год… В трех комнатах стены оклеены французскими обоями, в пяти комнатах полы штучные, в прочих сосновые.
Контракт на наем квартиры.
Красная Нива, 1929, № 24, стр. 7.
Приехав сюда, нашел я большие беспорядки в доме, принужден был выгонять людей, переменять поваров, наконец, нанимать новую квартиру и, следственно, употреблять суммы, которые в другом случае оставались бы неприкосновенными. Честь имею тебе объявить, что первый том Островского (Дубровского) кончен, и на днях прислан будет в Москву на твое рассмотрение. Я написал его в две недели, но остановился по причине жестокого ревматизма, от которого прострадал другие две недели, так что не брался за перо, и не мог связать две мысли в голове.
Пушкин – П. В. Нащокину, 2 декабря 1832 г., из Петербурга.
С Фурштатской Пушкин переехал на Б. Морскую, в дом Жадимировского. В переписке Пушкина не указан номер дома Жадимировского, у которого в это время (1832-1833) на Морской улице было два дома, один, как видно из приложенного плана, угловой на Гороховую улицу (ныне № 27, дом Росс. общ. страхования), другой наискосок, второй от угла Гороховой, ныне № 22 Тура. Жадимировские принадлежали к именитым купцам Петербурга, владели громадным числом земельных участков, были подрядчиками высочайшего двора и вообще играли заметную роль среди немногочисленного в то время купечества.
П. Зет (П. Н. Столпянский). Квартиры Пушкина.
Новое время, 1912, № 12889.
На основании контракта, из двух указанных на плане домов по Морской надо остановиться на доме № 27, выходящем на проспект Гороховой улицы. Собственно, к этому заключению следовало бы прийти и до ознакомления с контрактом, так как в переписке Пушкина дом показывается различно: «в Морской» и в «Гороховой».
П. Е. Щеголев. Квартирная тяжба Пушкина.
Красная Нива, 1929, № 24, стр. 8.
Пушкин больше роется теперь по своему главному труду, т. е. по истории, да кажется, в его голове и роман копошится. Впрочем, редко видаясь с ним, особенно в последнее время, когда ревматизм поразил его в ногу… совсем потерял я из виду нить его занятий.
П. А. Плетнев – В. А. Жуковскому, 8 дек. 1832 г.
П. Плетнев. Соч. и переп., т. III, 521.
Вскоре после выпуска из лицея, изучая английский язык, сошелся я с Пушкиным в английском книжном магазине Диксона. Увидя Пушкина, я весь превратился во внимание: он требовал книг, относящихся к биографии Шекспира, и, говоря по-русски, расспрашивал о них книгопродавца.
Я. К. Грот, 275.
В лавке Лисенкова, на Садовой, были свои завсегдатаи, как в клубе… Заходил Пушкин. Он пробегал тут же книги. Читал предисловия. Сыпались остроты, как искры из кремня. К стихотворцам он прилагал особый прием, – читал одни кончики стихов, – одни рифмы. «А! Бедные!» – восклицал он, когда было уже очень плохо. Лисенков стоял за прилавком и хохотал. Хохотали случайные посетители и спрашивали, что это за остроумный чудак. Было что-то заразительно-смешное в шутках этого веселого барина, открытого, простого.