Он подошёл ближе к кровати и заткнул рот при виде лица Хелен с близкого расстояния. Она была ужасна: бледная кожа, теперь ещё тлеющие пустые глазницы, помятый череп и сочащаяся рана.
- Мне правда очень жаль, - снова сказал он.
Хелен внезапно закашлялась и всё её тело вздрогнуло, когда она очнулась от кошмара заново пережить вечер. Вой боли сорвался с её губ, когда Донни отшатнулся, поражённый. Что за чёрт?
Донни второй раз за вечер ухватился за молоток, лежавший на полу. Он повернулся к своей гостье, крепко сжал молоток и снова поднял его высоко. Не раздумывая, он с громким треском кости ударил её по её черепу. Он бил её снова, и снова, и снова, пока она не лежала неподвижно под ним. Ещё один удар, на всякий случай, и на этот раз головка молотка вонзилась в её разбитую черепную коробку. После этого не выжить. Он сделал паузу, заметив движение её груди. Еле движется, но всё ещё движется. Он посмотрел на её лицо. Он посмотрел на её губы. Они подёргивались, когда она втягивала последние несколько вдохов в своей жизни. Он подошёл к ней ближе и услышал крошечные глотки воздуха, когда они продолжали замедляться. Она умирала, в этом не было никаких сомнений. Без сознания, так что смерть всё равно лучше, чем могла бы быть - даже если бы это заняло больше времени, чем ожидалось. Всё ещё лучшая смерть.
- Что ты видишь? - тихо спросил он, хотя знал, что ответа не будет. Он снова спросил: - Что ты видишь?
Вечная чернота. Не было тёплого, приветливого белого света. Хелен даже не могла видеть своё тело. Она была просто существом в пустоте - единственной компанией был звук голосов, которые она узнавала из жизни, которую оставляла позади.
- Кого я теперь буду раздражать? - Мэтт, её вздорный старший брат.
Строитель, который приносил с собой свои мальчишеские подшучивания каждый раз, когда навещал Хелен.
Другие голоса, оплакивающие потерю Хелен - её бабушка, которую также звали Хелен, и сёстры её бабушки Вайолет и Мэлли, три женщины в возрасте от восьмидесяти до девяноста, все говорили, что было неправильно, что её забрали раньше них. Затем были дети Уильяма, Джесси и Тори - племянницы-близнецы Хелен, которым почти двадцать три года, они плакали и не находили утешения в том, что Хелен вернулась к своему брату (их отцу). Венди, их мать и мужчина, за которого она вышла замуж после смерти Уильяма. Добрый человек по имени Скотт, который относился к девочкам как к своим собственным. Её друзья из живого театра, в котором она работала: Мика-Шейн, Дрю, Фрэнк, Дебра, К.Дж.Т, Дебби, Грегг, Эшли, Трой, Сьюзен и Пейдж, все говорят, что без неё всё было бы иначе и что шоу следует поставить в её память, а затем спорят о том, какой спектакль лучше всего подходит её памяти. Голос её кузины Тины тоже был там, почти потерянный в море голосов, пока все не утихли мёртвой тишиной. Мгновение спустя другой голос заговорил из чёрного: Диана.
Конечно, это Диана произносила бы речь на похоронах. Лучшая подруга Хелен двадцать семь лет. На первый взгляд, у двух женщин не было много общего. Диана была на шестнадцать лет старше, у неё было четверо взрослых детей, и она была набожной католичкой. Их общая страсть заключалась во взаимной любви ко всему британскому, чтению, музыке и животным. Друзья, которые были достаточно счастливы находиться в одной комнате, читая, а не разговаривая. Они вдвоём наслаждались уютной тишиной. Конечно, она будет произносить речь, рассказывая о жизни Хелен.
Потом были Эми и её семья. Из всех людей, присутствовавших там, она была той, кто больше всех боролся с судебным разбирательством, поскольку она винила себя в убийстве Хелен. Если бы она не оттолкнула её, если бы она не вышла из бара без неё... Если бы она уделила больше внимания внешности того мужчины, с которым осталась её подруга поговорить... Всего этого можно было бы избежать или, по крайней мере, убийца мог бы быть привлечён к ответственности. Её плач был самым громким, поскольку чернота, в которой оказалась Хелен, продолжала каким-то образом становиться темнее: чернее чёрного.
Донни наблюдал, как дыхание Хелен стало более поверхностным. Когда она пыталась дышать, задыхаясь, он обнаружил, что затаил своё дыхание. Затем, как он и ожидал от неё, она перестала дышать. Она ушла: смерть, которая не принесла ему утешения, но была, - повторил он себе снова, - совершенно необходимой. Независимо от того, что он думал, это было сделано сейчас. Всё, что ему нужно было сделать, это снять с неё одежду, а затем спустить её вниз и поместить в гостиную, как им нравится. Он бросил окровавленный молоток на пол и попытался снять с неё футболку, уронил её на пол рядом с молотком. Брызги крови из раны на голове просочились. Какой бы метод он ни использовал для этого - после этого всегда нужно было делать уборку. На ней не было бюстгальтера, поэтому грудь была обнажена. Донни не мог вспомнить, когда в последний раз трахал женщину, не говоря уже о том, чтобы видел обнажённую женщину, которая не снималась в фильме, который искали во всемирной паутине. Даже в этом случае соблазна прикоснуться к ней не было. Во всяком случае, не так.
Он расстегнул её джинсы и с трудом стянул их до щиколоток. Их тоже бросил на пол скомканной кучей, и точно так же, как на ней не было бюстгальтера, не было и трусиков. Её нижняя часть была открыта для него. Первое наблюдение за обнажённой пиздой во плоти за чуть больше года, и даже ни малейшего рывка от его члена. Может, он мёртвый? Он выпрямился и заметил что-то на полу, выпавшее из её джинсов. Он наклонился и поднял это. Её удостоверение личности: водительские права.
- Хелен Хелтон, - тихо пробормотал он.
Он не должен был смотреть. Он знал, что не должен. Точно так же, как ему не нравилось, как они смотрят на него, когда он лишал их жизни, ему не нравилось знать их имена. Как только они были мертвы, он просто хотел забыть о них - поступок, который был достаточно трудным, не принимая во внимание имена или эмоции. Глядя на её карточку, он отметил, что жила она не так уж далеко. Рейнольдс-Роуд, Морристаун, Теннесси. Так же, как этот дом был за городом, он знал, что её тоже. Оба дома были недалеко от Грейт-Смоки-Маунтинс. Во всяком случае, это наполнило его ещё бóльшим страхом. Он предпочитал, когда они были иногородними. Он предпочитал людей, которые могли просто исчезнуть, проходящих мимо. Если взять кого-нибудь из города, люди будут задавать вопросы, конечно, искать их. Но он должен был это сделать. Он знал, что у него нет времени, и она так облегчила ему задачу, предложив уйти с ним сама.
Донни согнул пластиковую карту пополам, а затем выпрямил снова на себя, пока она не стала достаточно хрупкой, чтобы сломаться. Две половинки он бросил на пол вместе с одеждой. Когда наступало утро, он бросал всё это в огонь на заднем дворе. Может, они тоже выйдут и посмотрят, как горит? Может, поджарят зефир? Им нравился зефир. Они называли это удовольствием. Они сказали, что приятно съесть что-нибудь мягкое, не требующее частого жевания. Им легче на зубах и в целом меньше усилий, особенно когда они поджариваются так близко к растоплению.
Действительно удовольствие.
Донни снова повернулся к телу женщины, пытаясь выкинуть её имя из головы, как он это сделал, когда она впервые сказала ему это в баре. Он смотрел на неё и не мог не подумать, что за день их ждал, когда они проснутся на следующее утро. Сначала она, а потом зефир. Учитывая, насколько неприятным было то, что некоторые из них всё ещё были здесь, по крайней мере, это должно им понравиться. На кратчайшее время он почувствовал момент счастья, что всё закончилось, по крайней мере, на несколько недель. Ещё несколько недель из ближайших, насколько это возможно, учитывая его обстоятельства.
"Пока не могу расслабиться. Нужно отнести её для них вниз".
Он наклонился и поднял её с кровати.
"Надеюсь, её не будут искать... Надеюсь".
4.
Грейт-Смоки-Маунтинс, являющийся частью гор Аппалачи, представляет собой горный хребет, поднимающийся вдоль границы Теннесси и Северной Каролины на юго-востоке Соединённых Штатов. Он составляет часть Физико-географической провинции Голубого хребта, и его название часто сокращают до Смоки, хотя чероки называют горы "страной синего тумана". В пределах ареала находится национальный парк, который также является самой посещаемой национальной частью Соединённых Штатов Америки, привлекающей более девяти миллионов посетителей в год. При таком большом количестве посетителей каждый год неудивительно, что люди погибают в пределах горного хребта от несчастных случаев, стремительных водных катастроф, нападений животных и, что ещё более тревожно, таинственных обстоятельств. А некоторые люди направляются в горный хребет с планами похода, а потом просто исчезают.
Женщина прижала объявление о пропаже к деревянному столбу и держала его там, пока другая рука работала со степлером. Скобы в каждом углу листа бумаги формата А4, прикрепляющие его к столбу на столько, сколько необходимо - хотя дама надеялась, что это будет совсем недолго. Она отступила на шаг и посмотрела на чёрно-белую фотографию, отсканированную в центре страницы: её чёрный кот. Он ушёл несколько ночей назад и не вернулся на следующее утро, когда она его позвала. Раньше, когда она трясла коробку с его кормом, он появлялся обычно с одного и того же места в её саду; кустов вдоль забора в дальнем конце. Он подбегал к дому и забирался на кухню через открытую заднюю дверь, где сразу же начинал мяукать, прося её поставить еду. И никогда даже спасибо не говорил. Три дня назад она в последний раз его видела, и тогда он выглядел достаточно хорошо, счастливо гоняясь за чем-то невидимым в саду - иногда кидаясь на что-нибудь. Прежде чем женщина напечатала объявления в местном магазине, она расспрашивала окрестности, может быть, кто-нибудь его видел. Большинство из них знали кота, поскольку он был дружелюбным парнем - чаще всего потому, что он думал, что его накормят, если он будет достаточно болтаться с людьми. Как и большинство животных, движимые едой. К сожалению, никто из соседей его не видел, но большинство пообещали поискать его.