[25].
С.: Но другие…
К.: Да, но когда есть другие, это уже неверная интерпретация.
С.: Но для самого человека это восприятие.
К.: Да, но даже это — неверная интерпретация. Когда есть воспринимающий, это неверное восприятие. Имеет место неудача, осечка восприятия. Это всё неверно. Я не первый, мне не надо это придумывать. Рамана был тем, кто говорил: это ложно начинается, это ложно заканчивается, ложь от начала до конца. А То, что не является ложным, никогда не будет найдено в ложном, вот и всё. Всё, что Ты можешь переживать, — это ложность. Так что я могу давать указатели на То. Но даже говорить, что всё — ложно, ложь. Ложь, ложь, ложь.
С.: Ваши слова, говорящие, что это ложно, — ложь?
К.: Да! Поэтому тот, кто говорит, что всё — ложь, сам лжец. Чудесно. Пусть лжец лжёт. Добро пожаловать. Как будто ты — сам дом, и приходит гость — лжец. Что может делать лжец? Он лжёт, что у него есть дом. У него нет никакого дома. Это не его дом. Он заявляет, что имеет дом. Ха-ха. Ладно. Будь великодушен. Пусть этот чёртов лжец немного погостит, однажды он уйдёт. Он приходит и уходит. Но не из-за того, что ты занимаешься его удобством. Он будет переделывать весь дом. Но этот дом по-прежнему не возражает. Он думает: «Когда эта комната пустая, тогда мне будет лучше. Пустота — мой дом». Ха-ха-ха. А потом крыша. «Ничто — это то, чем я являюсь». Потом он заявляет: «Я иду в подвал». Когда я не знаю, чем я являюсь, я — То, что я есть. Я — незнание. Он всегда ходит по всему дому и всегда заявляет: «Теперь это — мой дом». Поскольку там он не чувствует себя так удобно. Поэтому он всегда ищет удобства и не может его найти. Перестраивая весь дом, делая его более современным по стилю, или более абстрактным, или каким-то ещё. Но всё равно недоволен. Поэтому гость никогда не будет доволен. Никогда. Всегда будет что-то ещё, что лучше. Следующее. Более глубокая реализация. Более высокая. Или что угодно. Бесконечная история сознания, пытающегося найти лучшее место. Что-то лучшее, чем сознание. Прекрасно. Поэтому даже сознание — это сон. Не может помочь самому себе. А Ты ожидаешь, что сознание Тебе поможет? Оно не может помочь даже самому себе.
С.: Слушая вас, я вспоминал сходные идеи одного индийского так называемого философа — Юджи Кришнамурти.
К.: Я виделся с ним в 1995 году в Саанене. В течение одного часа.
С.: Вы говорили с ним?
К.: Я встречался с ним, но не говорил с ним. Мы избегали разговаривать. Но он мне нравится. Он был лающим псом. И я согласен, Бог, знающий самого Себя, становится псом, а всё, что пёс делает, это лает. Я полностью с этим согласен. Всё, что теперь исходит из этого Бога-пса, — это лай. По своей Природе Бог никогда ничего не говорит. Он даже не знает Бога. Но в любой момент, когда Бог знает Бога, Он становится псом. Вроде Бога-пса. И тогда Он становится догматичным[26]. Из этого происходит догма. А потом приходит всё остальное. Большая догма, создающая весь бла-бла-блай. Что ещё может делать пёс? Его даже нельзя винить. Он говорит. У него диалог. У лого диалог с лого. Диалог. Всегда старающийся стать таким острым, что он даже может ранить сам себя. Он никогда не ранит сам себя. Потому что для этого нужны двое. Даже у интеллекта нет второго интеллекта. И нет второго сознания. Поэтому Оно никогда не может ранить само Себя. Никогда не может знать само Себя. Поэтому даже как абсолютный Интеллект Ты никак не можешь знать самого Себя. Так что если даже абсолютный Интеллект не может знать сам Себя, то кто ещё может знать самого Себя?
С.: Даже абсолютный Интеллект ограничен?
К.: Да. Абсолютному даже не нужно быть абсолютным, чтобы быть Абсолютным. А то, чему нужно быть абсолютным, чтобы быть абсолютным, не абсолютно. Фантастика. Поэтому даже чистейшая, абсолютная чистота недостаточно чиста. Что за фантастическая Природа Того, что ты есть, которой даже не нужно быть Природой! Не нужно быть естественной. Никогда не нужно никакое естественное состояние. Это — Природа. Никогда не знает никакого естественного состояния. А любая идея очищения — это самое грязное, что у тебя может быть. Что грязнее, чем очищение? Мгновенная грязнота. Ты мгновенно становишься грязным, когда пытаешься очищаться. Это делает Тебя грязным ублюдком. Мне нравится дерьмо, дерьмо, дерьмо. Чит невозможно знать. Знание никогда невозможно знать. Но всё, что можно сказать, наслаждайся дерьмом. Дерьмо случается. И случается только дерьмо. Я — фермер, поэтому мне нравится такой способ говорить. Если бы я был профессором чего-нибудь, то я бы, возможно, использовал другие слова. Но мне нравится эта простота. Я бы всегда задавался вопросом, как вообще мог этот маленький деревенский мальчик, этот пастух, доивший коров, прийти к тому, чтобы, сидя в Бомбее или где-то ещё, говорить обо всех этих абстрактных вещах? Невероятно! Но всё происходит именно так, как оно происходит. Это невозможно предсказать. Невозможно поместить кого-то в правильную школу и научить. Я люблю беспомощность как ничто другое. Ни в чём нет никакого конфликта. Где конфликт? С чем? Как можно быть в конфликте с чем-либо? Чтобы быть в конфликте, нужно усилие. Я для этого слишком ленив. Я даже слишком ленив, чтобы быть ленивым. Вот моя проблема. Иначе я не мог бы здесь сидеть. Поскольку стараться быть ленивым — это слишком много усилий. Я позволяю словам течь, как бы будучи течением, а слова выходят или нет. Это беспечность говорения. Я не знаю. Не говорить было бы слишком большим усилием.
Песня ложности
С.: Я испытываю огромный дискомфорт от бытия «я»-сознающим, от бытия сознательным в отношении того, делаю ли я правильные вещи. Из того, что вы говорите, следует, что в просветлённой жизни нет никакого «я»–сознания, есть просто событие, и нет никого сознающего, что происходит. Это верно?
К.: Да, нет никакого «я», которое могло бы быть сознательным. Чтобы быть Тем, кто ты есть, не нужно никакого «я». Вообще нет никакой необходимости в сознании. Начало всех бед — это «Я».
С.: Бытие «я»-сознающим.
К.: Начало всех бед «Я». С бытия «я»–сознающим начинаются беды. Начинается ложное. Вот почему для меня нет Сат-Чит-Ананды. Поскольку это интерпретируют так, будто Самость должна знать саму Себя и быть счастливой от знания Себя. По мне, это никогда не происходило. Это уже неподходящий указатель. В любом случае это слишком много. Для меня это скорее только Сат. Это То. Или Чит. Или Ананда. Но не три вместе, тогда ты воображаешь, что ты должен сознавать, или осознавать, что ты есть, чтобы быть счастливым. Тогда это страдание, и я называю это какое-дерьмо-ананда[27]. Тогда это становится вроде условия, что ты можешь быть счастлив, только когда ты знаешь Себя. Ты То, что ты есть, несмотря ни на что.
С.: И нет ничего, что ты можешь делать, чтобы быть Тем?
К.: Нет. Ничем, что ты можешь делать из «Я», ты не можешь достигать Того, что предшествует этому. Это абсолютно вопреки и независимо от всякого действия или недействия или знания или незнания чего бы то ни было, что можно знать или не знать. Поэтому Парабрахман не знает никакого Парабрахмана. А то, что может знать Брахман и Парабрахман, уже слишком поздно.
С.: Но тогда это уводит тебя даже от попытки самосовершенствования?
К.: Нет, это не уводит тебя ни от чего. То не оказывает никакого воздействия. Оно ничего не делает.
С.: Когда вы говорите «будь в Том»…
К.: Нет, я не говорю «будь в Том». В Том нет никого. В Том нет никакого «в».
С.: Как я понимаю, вы говорите, что в Том нет «кто».
К.: Нет даже «никто». Кто-то или никто — это на одного слишком много. Что бы ты теперь ни говорил, это слишком поздно. Что бы ты ни пробовал, чтобы делать То чем-то, это слишком поздно. Ты уже воображаешь, чем оно было бы. Нет. Его никто никогда не может воображать. Это не образ. Из Него невозможно ничего делать. Ни выгоды, ни ущерба. Что бы ты ни говорил, это должно быть в «Я», исходя оттуда и пытаясь иметь выгоду или ущерб, а потом всегда проверяя: «Чем бы это для меня было?», «Как бы это было, если бы я был просветлён?», «Что бы происходило?» Но это уже слишком поздно. Это никогда не кончится. Нереальное всегда будет пытаться становиться реальным. Из той корневой «Я»–мысли следует всё остальное. Так ложное создаёт ложное. Так что даже создатель ложен. Всё, что может создаваться, ложно. Ложное, ложное, ложное. Так что теперь пытаться делать то, что ты есть, часть этой лжи — о Господи! Конечно, Ты пытаешься. Поскольку Ты влюблён в самого Себя. Но это никогда не случится.
С.: Контролировать или изменять, это одно и то же.
К.: Это одно и то же. Ты любишь Себя и, любя Себя, Ты пытаешься контролировать Себя, поскольку Ты хочешь обладать Тем, кого Ты любишь. Но Ты не можешь обладать Тем, кого Ты любишь. В обладании есть страдание. Даже воображение, что Ты можешь обладать самим Собой, это страдание. То, что Ты — нечто, чем можно обладать, это зависимость, это невыносимо.
С.: Я тут подумала, что вместо того чтобы мне задавать вопрос, а вам отвечать на вопрос, есть ли что-нибудь, что вам бы хотелось сказать независимо от вопроса? Есть ли какое-то сообщение, которое вам бы хотелось передать кому-то, кто искренне ищет и борется?
К.: Да, я могу дать вам вопрос!
С.: Я хочу ответ без какого бы то ни было вопроса!
К.: Это старая техника. Попытайся найти что-то, что ты не услышала от кого-то, и попытайся найти твой вопрос. Попытайся найти вопрос, который ты ни от кого не услышала, нигде не прочитала, ниоткуда не узнала. Посмотри, есть ли у того, что ты собой представляешь, какой-то вопрос, не являющийся вторичным. Попытайся найти этот твой вопрос. Любой оригинальный вопрос. Попытайся. И если ты его найдёшь, покажи его мне.