К.: Да, оставайся в отсутствии, если можешь!
С.: Но я не могу. Вот почему я так часто прихожу на сатсанг.
К.: Я всегда указываю не беспомощность.
С.: Но ради этого я прихожу на сатсанг.
К.: Ради отсутствия. Как может быть встреча в отсутствии?
С.: Тогда нет никакой встречи, вот в чём суть.
К.: Больше нет никакой сути.
С.: Да, есть суть, но не…
К.: Сатсанг обычно означает, что ты забываешь свою сущность и становишься пространством. А в пространстве уже есть единство, и тогда ты приходишь ради этого переживания единства — не ограниченности этим телом, пребывания в большей степени в так называемом присутствии пространства. Вот в чём обычно идея сатсанга.
С.: Многие это делают. Они дают людям переживания.
К.: Вот почему они воспевают, они создают все эти переживания единства.
С.: Так что же делаете вы?
К.: Я не воспеваю.
С.: Так что это нечто вроде «ни то, ни то».
К.: Для меня это в большей степени присутствие Беззаботности. Будь Ты в личном, или безличном, или чём угодно, в действительности Мне на это наплевать.
С.: И всё же даже под конец Нисаргадатта говорил «кому вообще есть дело до Я-естьности».
К.: Даже сознание, кому нужно это проклятое сознание? Я в нём не нуждаюсь, но оно всё равно есть.
С.: Да, но это всегда было в конце…
К.: Не важно, когда это говорят! Следует ли им говорить это первым, а потом говорить то, что они говорили до этого? Прислушайся к этому!
С.: Да, я понимаю. Это по-прежнему для того, чтобы что-то получить…
К.: По-прежнему всегда действует личное. «Мне абсолютно не терпится входить в уровни чего-либо».
С.: Вы всегда были таким, разрушающим всё на свете?
К.: Да, с коровами приходится говорить им, куда идти. Когда ты фермер, если ты хочешь доить корову. Если ты хочешь идти из пункта «А» в пункт «Б», ты не можешь делать предположения. «Быть может, ты пойдёшь сюда». Чем я здесь занимаюсь — я могу говорить полнейший вздор, я даю направление, но я говорю это так, будто это абсолютно верно. И меня это не заботит. Эта Беззаботность — верно это или нет — это именно то, за чем вы приходите. А не то, верно это или нет. Что нет никого, кому не всё равно, верно это или нет. Поскольку тому, что ты говоришь, никогда не нужно быть верным. И оно никогда не будет верным. Поэтому всякий, приходящий сюда, приходит ради так называемой беспечности речи. Здесь никто не хочет иметь окончательное решение или что бы то ни было. Здесь никто не ожидает получить какое-то окончательное понимание. Просто ради того переживания, ради того настроения, что нет никого, кому не всё равно, что из этого выходит. Все заинтересованы в этой беспечности. И я согласен, это подобно самоисследованию. Вас интересует та беспечность. И та беспощадность. И это абсолютно недостижимое, чем вы являетесь, что ничто никогда не может изменить. Вот за чем вы приходите. Но я не могу это делать, говоря мягко. Порой делаю.
С.: Как вы можете говорить, что даже если сознания нет, мы являемся Тем, что мы есть? Как это можно знать?
К.: Это не знание. Но до того, как пробуждается сознание, ты уже То, что ты есть. И затем происходит пробуждение. Иначе не может быть пробуждения. Это не логика. Это твоё повседневное переживание. До пробуждения, до того, как может быть первое чистейшее понятие осознавания, Ты уже есть. И тогда случается осознавание.
С.: Это не моё переживание.
К.: Это никогда не будет «твоим» переживанием. Но всё равно Ты предшествуешь тому первому переживанию.
С.: Как мы это знаем?
К.: Нет никакого «как»! Ты есть То! Ты должен быть Тем, что ты есть, чтобы вообще могло быть осознавание. И ты никогда не будешь этого знать как человек. Ты не можешь класть это в свой личный карман, говоря: «Теперь я знаю, что был до этого».
С.: Но, по-видимому, то сознание приходит и уходит неконтролируемым образом.
К.: Да. Это твоя беспомощность. Ты не можешь вмешиваться в сновидение, поскольку Ты — абсолютный Сновидец. Поскольку То, чем ты являешься, никогда не находится в сновидении. Поэтому в сновидении Ты не можешь делать всё, что угодно. В действительности сновидение уже снится. Ты не можешь менять что-то, являющееся неизменным. Следующее есть следующее. Бесконечная история следующего в так называемой последовательности переживаний. Следующая реакция есть следующая реакция. Следующее — это реализация Того, что ты есть, как и то, что было до этого. Бесконечная история Твоей реализации самого Себя. Поскольку ты не можешь избавиться от того, что предшествует первому переживанию осознавания, что никогда не рождается и никогда не умирает. И поскольку Ты есть То, всегда будет следующее. И первое — это Я-осознавание, а затем приходит Я-естьность, а потом приходит всё, что приходит потом. Кому какое дело, что? Быть может, сейчас у Этого здесь есть предпочтение, чтобы я пробуждался в Ренце. После Я приходит Я-есть, а затем Ренц. Я есть Ренц. Но однажды это кончится. Ренц пришёл и Ренц уйдёт. Будет смыт.
С.: Но то, что предшествует сознанию, может ли оно чём-то управлять?
К.: Это — абсолютный Всемогущий, абсолютный Сновидец, сам Брахман. Но Он не может управлять Собой, так как для управления нужны двое. Никаких двух нет. Здесь мы говорим о недвойственности. Нет никаких двух. И если нет двух, есть То, что является Брахманом, есть То, что является Сердцем, а Сердце не может управлять Сердцем. Реальность не может контролировать Реальность. И та Реальность реализовывает Себя в качестве реализовывающего, который реализовывает то, что можно реализовать. Отец, Дух и Сын. Видящий, видение и то, что можно видеть. Всё видимое — реализация Того, что есть это. Сердце того, что является Сердцем. А То, что является Сердцем, не имеет никакого Сердца, оно и есть Сердце. Так что Сердце, Реальность, реализовывает Себя каким угодно образом. Как любящего, любовь и возлюбленного. Это обычная вещь. Любящий — это Бог, любовь — это Дух, и тогда возлюбленный — это тело, или Иисус, или человек, или все переживания. Поэтому То, что есть Сердце, реализовывает Себя как любящего, любовь и возлюбленного. Но природа любящего есть Сердце, природа любви есть Сердце, природа возлюбленного есть Сердце. Так что в Природе нет никакого различия ни в чём. И Тому, что является природой любящего, любви и возлюбленного, нечего приобретать и нечего терять в том, как развивается этот любовный роман. Но когда ты — любящий, который отличается от возлюбленного, тогда ты страдаешь из-за различия. Что ты отличаешься от чего-то ещё, тогда ты страдаешь из-за того, что не являешься Тем, что ты есть. Это называется страданием. Но что бы ты ни пробовал, чтобы становиться Тем, что ты есть, ты хочешь делать это личным сердцем. «Моё сердце». Невозможно! Это будет умирать, как оно умирает каждую ночь, и ты являешься Сердцем, не переживая ничего. Поэтому Сердце переживает Себя утром как что-то, как видящего, который видит то, что может быть видимо. Но Оно не будет становиться Сердцем посредством чего бы то ни было, что видит, делает и исследует этот видящий. Потому что Оно уже То, что оно есть. Никак! Поэтому всё, что бы ни происходило в сновидении, в этом так называемом любовном романе, не может влиять на То, чем ты являешься. Так что ты не можешь становиться Тем, что ты есть, как бы ты себя ни переживал. Поскольку ты уже То, что переживает Себя. Реальность, реализовывающая Себя как всё, что угодно. Поэтому Тебе приходится реализовывать самого Себя. И поскольку Ты никогда не начинался, реализация никогда не начиналась и никогда не кончится. Ну и что? Следующее есть следующее. Следующий глоток кофе, следующее слово, следующее присутствие, следующее отсутствие, следующее всё, что угодно, что Ты можешь переживать. Всегда следующее. Вечное следующее. И затем, и затем, и затем, и затем. И это всегда разное. Иногда это очень некомфортное, потом это более комфортное. Но нужен кто-то, проводящий различие между комфортом и дискомфортом. И этот кто-то — уже тот, кого ты можешь переживать, но не То, что ты есть. Различающий, который проводит различие между комфортом и дискомфортом, — это уже фантом. И если он начинает больше не проводить различие, кого это заботит? Кому есть дело до того, различает он или не различает? Кого заботит, страдает он или не страдает? Главный вопрос: кого это заботит?
С.: Страдающего…
К.: Да. Один страдающий и другой страдающий. Потому что когда есть один, есть двое. Потому что без второго не было бы даже одного. Вообрази, что ты был бы просветлённым и никому не мог бы рассказать об этом! Многие люди хотят быть просветлёнными. Но для кого? Представь себе, что никого — даже тебя самого — не волнует, просветлённый ты или нет. Представь себе, что никому — даже тебе самому — нет дела до того, страдаешь ты или нет.
С.: Это было бы мило.
К.: Ты понимаешь, это твоя Природа! Поскольку это то же самое. Просветление означает всегда быть счастливым впоследствии. Но если нет никого, кого волнует, счастлив ты или нет, даже тебя самого это не волнует, и твоей Самости никогда нет дела то того, счастлив ты или не счастлив. Я всегда спрашиваю людей: для кого вы хотите пробуждаться? Вообрази, что ты пробуждаешься, и это никого не волнует! Даже тебя самого! И ты не можешь никому рассказать. Что делать со всем этими просветлением, осознанием и глубокими прозрениями?
С.: Радоваться этому?
К.: Да, но если никому нет дела, то кто радуется? Это просто становится следующим глотком кофе, твоё чёртово осознание, твоё проклятое прозрение. Не больше и не меньше. И в Природе это так. Глубочайшее из твоих чёртовых осознаний, ты можешь погружаться в своё полное тра-ла-ла, будешь погружаться в неведение. И не важно, как глубоко ты погружаешься в неведение, это будет неведение. Потому что только у неведения есть глубины и высоты.