С.: Будет больше детей индиго и людей индиго…
К.: Индиго. Го-го-го. Что за идеей становится сознание, если ты думаешь, что сознанию что бы то ни было нужно. Вообрази, что было бы личное сознание. Вообрази, что есть человеческое сознание. Что это было бы за сознание? И потом преобразующееся или превращающееся из личного сознания в безличное. Представь себе, что каждый человек становится безличным. Пекарь больше не печёт. Официант больше не обслуживает. Каждый пробуждён. Мне это не нравится.
С.: Тогда не было бы никакой трагедии.
К.: Нет, если бы каждый действительно был пробуждённым, это бы значило, что до этого были непробуждённые. Даже идея, что может быть пробуждение, — это уже ад. Даже возможность того, что люди могут пробуждаться, означает, что есть люди. А если бы действительно существовали люди, это был бы действительно ад. Что это был бы за ад, если бы на самом деле были непробуждённые люди! А потом эти непробуждённые пробуждаются. Господи помоги! Аллилуйя и слава Господу, что это никогда не случится.
С.: Вы говорили, что не рекомендуете снова рождаться, но я спрашиваю…
К.: Но сейчас Я рекомендую Тебе, чтобы Ты никогда не рождался! Не то что снова. Будь Тем, что ты есть, что сейчас никогда не рождавшееся! Зачем ждать до тех пор?
С.: Но я спрашивал, в твоих ли это руках…
К.: В каких руках? Есть ли у тебя руки, если ты исчезаешь? Можешь ли ты этим управлять?
С.: Конечно, у тебя нет никаких рук, но как это сказать? Я не знаю, как это выразить.
К.: Если ты не можешь что-то делать сейчас, то как ты можешь делать что-то тогда?
С.: Но почему вы это говорили?
К.: Что? Я говорил, Ты лучше будь нерождённым. И Ты сейчас нерождённый. Зачем ждать, пока это случается? Потому что тогда опять ничего не будет происходить. Как ничего не происходит сейчас. Поскольку сейчас никто не рождается. И тогда никто не будет рождаться. Но сейчас, веря, что Ты рождён, Ты совершил Самоубийство. Сейчас Ты переживаешь, что Ты мёртв. Сейчас Ты страстно желаешь снова быть живым. И самый лёгкий способ — быть Тем, что ты есть, что никогда не рождается. Так чего Ты ждёшь?
С.: Но есть ли у нас свобода воли, сэр? Когда ты так запрограммирован…
К.: Нет, никто не запрограммирован. Только сознание запрограммировано, но не То, чем ты являешься. Твоя Природа никогда не запрограммирована. Сознание — это программа. Поэтому забудь о сознании и просто будь Тем, что ты есть. И не ищи оправдания «но я запрограммирован бла-бла-бла». Сознание всегда оправдывает себя, всегда оправдывает то, чего оно не делает. Это всё происходит в сознании. Но для Того, чем ты являешься, это безразлично. Ты не зависишь от того, что происходит в сознании.
С.: Всё, о чём бы мы сейчас ни говорили, это сфера ума…
К.: Нет. Я не говорю с проклятым умом. Я не знаю никакого ума. Нет никакой сферы чего бы то ни было. Я говорю с Тем, что я есть.
С.: Кто говорит?
К.: Я. С Я «Кто говорит»!
С.: Так что когда вы говорите с Тем, что я есть, это не отличается от разговора с…
К.: Я говорю с моим псом, как говорю с тобой. Я даже говорю с моей рубашкой: «Как мы сегодня? Ладно, ещё один день».
С.: Вы, наблюдатель, наблюдаемое…
К.: Это всё понятия. Есть только Существование, или То, что ты называешь Самостью. Самость говорит и Самость слушает. Нет никаких наблюдателя, наблюдения, наблюдаемого и всего этого. Это всё слишком поздно. Это интеллектуальный спорт. Вот и всё. Порой я тоже это делаю. Но это — спорт. Если это часть развлечений, то почему нет? Но слава Богу, это никому не нужно. Но это весело.
С.: Оно вводит в заблуждение. Веселье уводит тебя от исследования.
К.: Нет, веселье — это исследование. В веселье не может быть «тебя». Веселье опаснее всего для того, чем ты себя воображаешь. В веселье «ты» не можешь быть. В веселье нет никакого фантома. В веселье есть веселье и, возможно, простак, а возможно, нет[46]. Но, несомненно, веселье. Так что веселье есть с простаком или без.
С.: Веселье — это серьёзное дело.
К.: Я Тебе говорю, веселье более опасно для Твоей идеи того, что Ты такое, чем для чего бы то ни было другого. Можно «досмеять» себя до смерти. Легче, чем доисследовать себя до смерти. Вот почему все так любят комиков, потому что в комедии «тебя» нет. В хороших шутках ты просто засмеиваешь самого себя. Так что это очень опасно. И если ты действительно видишь шутку как шутку, понимаешь шутку «как я только мог искать То, чем я являюсь, когда я всегда был и есть и буду Тем, что я есть?». Эта шутка — непрерывная шутка. И тогда видение Себя, ищущего самого Себя, становится шуткой. Всемогущий, сидящий где-то и думающий: «Я должен знать Себя, чтобы быть Собой», — это шутка. Так что это непрерывная комедия. Называть ли её божественной, или нет. Это комедия.
Какие-нибудь другие серьёзные вопросы?
С.: Итак, как только ты смотришь внутрь…
К.: Смотришь внутрь?
С.: Да, смотришь внутрь.
К.: У Тебя есть внутренность?
С.: Это то, что я делала много лет. Смотрела внутрь. И там что-то было.
К.: Нет!
С.: Теперь я не знаю, что это.
К.: Что ты там находила?
С.: Я не знаю, просто ничто. Вроде того, где это не называешь…
К.: Ты похожа на чёрную дыру?
С.: Не чёрная дыра. Поскольку там всё ещё был кто-то, говорящий, что там ничего нет.
К.: Так что там было не ничто? Там было что-то, что ты называла ничто.
С.: Но теперь, почему я должна продолжать это делать? Я согласна с вами, когда ты над этим смеёшься, всё в порядке. Но теперь иногда, когда внимание идёт внутрь, я не знаю, что с этим делать.
К.: Почему ты должна знать, что с этим делать? Ты смотришь на кусок дерьма на улице и спрашиваешь: «Что мне следует с этим делать?» И ты смотришь на кусок дерьма внутри и спрашиваешь себя, потому что считаешь это более личным. «Моё чёртово прозрение». Но это всё равно что кусок собачьего дерьма на улице. Собака, смотрящая на собственное дерьмо. Дерьмо снаружи и внутри. «Что с этим делать?»
С.: Это было драгоценное…
К.: Драгоценное дерьмо. Драгоценное всегда находится под давлением. Поскольку у тебя есть что-то, о чём ты должен заботиться. Так что это становится сокровищем, о котором тебе приходится беспокоиться. И тогда ты боишься это снова потерять. А теперь ты смотришь на это и спрашиваешь: «Почему я вообще на это смотрела?» Я всегда предлагаю тебе, если ты действительно хочешь высоко ценить себя, просто быть Тем, чем ты не можешь не быть. И это значит высоко ценить То, чем ты являешься. А ценить и хранить какое бы то ни было внутреннее или внешнее дерьмовое переживание — значит уделять внимание дерьму.
С.: Мы так привыкли что-нибудь делать. Скажем, наблюдать это, позволять этому быть…
К.: «Дева Мария пришла ко мне, она сказала мне, пусть будет так…»
С.: Что дальше?
К.: Что делать со всем твоим временем? Не спрашивай меня! Есть так много развлечений. Смотри телевизор. Или ходи в кино. Или смотри внутрь. Но не ожидай ничего.
С.: Это становится второй натурой. Потому что я занималась этим так много лет, этим поиском.
К.: Но это не делает его более истинным.
С.: Это не об истинном. Это о том, что делать теперь!
К.: Ты так боишься, что тебе станет скучно. Ты так боишься скуки. Ты боишься скуки больше, чем чего бы то ни было другого. «Если я действительно пробуждаюсь, то что я буду делать?» Ты больше боишься пробудиться, чем чего-либо ещё. «Что я буду делать, когда я пробуждаюсь? Я больше не могу ходить в кино, у меня не может быть парня, я больше не могу смотреть телевизор, не могу читать, не могу идти ни к какому учителю. Что я буду делать со всем моим временем? Больше ничего не важно. Если я иду туда или сюда, никакой разницы нет. Может быть, мне придётся вечно сидеть. Потому что действовать действительно неправильно. Но и не действовать тоже неправильно. Было так хорошо, когда я всё ещё надеялась, что получаю что-то из чего-либо».
С.: Да, это верно!
К.: «Я летала вокруг света, чтобы встретиться с человеком всего на два часа. А теперь я больше не могу даже покупать билет, поскольку после всего этого у меня больше нет денег».
С.: Как видеть скуку?
К.: Как только ты существуешь, тебе в любом случае всегда скучно. Существование — это скука, момент за моментом.
С.: Природа — это не скука.
К.: Природа не знает Природы. В Природе нет никого, кто мог бы скучать. На как только есть кто-то, ему скучно. Бог, знающий самого Себя, Ему становится скучно с самим Собой. И посредством Своей собственной скуки Он создаёт всё это. Посмотри! Всё развлечение, так что Бог не скучает. Это всё о скуке Бога. А теперь Он жалуется, что это недостаточно развлекает. «Теперь Я хочу идти домой. Мне больше не нравится фильм». Тогда Он становится искателем. «Теперь Мне надоел Мой собственный фильм. Теперь Я медитирую. Теперь Я иду внутрь. Потому что Мне надоел этот фильм, он больше Меня не развлекает. Я знаю всё. Это всё не важно. Теперь Я иду домой. Теперь Я становлюсь духовным. Теперь Я иду в ашрамы».
Вначале все: «Ах!» Как ребёнок: «Чудесно!» А потом наступает момент, когда Ты начинаешь скучать. И тогда Ты думаешь, что в жизни должно быть что-то большее, чем это. Тогда Ты можешь становиться духовным.
С.: Ашрам — это было чудесно. Всё это было как прекрасный кружок. Но потом все завесы падали.