К.: Спустя короткое время даже это становится скучным. И тогда приходит следующее. Ничто не удерживает. Быть может, Ты идёшь к бхаджанам и годами повторяешь и распеваешь святые песнопения. И будет момент, когда это кончается. Когда Ты думаешь: «Только не опять. Дерьмо. Ещё один бхаджан. Ещё одно святое песнопение. Я лучше пойду к Шакире». Может быть, в Шакире больше Шакти, чем в Шиве-Шанти-тра-ла-ла. Кто знает?
С.: Когда я в обычной жизни…
К.: Какой жизни?
С.: В повседневной жизни…
К.: Какой повседневной жизни?
С.: Ладно, когда я там…
К.: Когда ты мёртв? Что происходит, когда ты мёртв? Я бы назвал это повседневной смертью. Так что когда я в моей повседневной смерти вылезаю из постели, я начинаю свою повседневную смерть. Смерть происходит.
С.: Так что посреди этого…
К.: Посреди бытия мёртвым. Порой я чувствую себя более или менее мёртвым.
С.: Посреди этого всё так преходяще.
К.: Это называется смертью.
С.: Это очень напряжённо.
К.: Это очень напряжённо — непостоянство.
С.: И я тоже преходяща.
К.: Представь себе! Смерть преходяща. Так что ты хочешь сказать?
С.: Я пытаюсь вам кое-что сказать, но это нелегко…
К.: Нет? Когда ты мёртв, это нелегко.
С.: Это очень парализует.
К.: Это то, что я говорил, тебе становится скучно, и тогда ты парализован. И ты больше не знаешь, что делать.
С.: Мне становится скучно? Ты думаешь, это от скуки.
К.: Смерть скучна.
С.: Так что с этим делать?
К.: Я не знаю, что делать со смертью. Просто позволяй быть мёртвым тому, что может быть мёртвым. Смерть мертва. То, чем ты являешься, никогда не нуждается в развлечении. Но если ты хочешь развлекаться смертью, то ты мёртв. Смертельная смерть. Сколько раз я должен это говорить? Ты лучше наслаждайся бытием Тем, чему никогда не нужно ничем наслаждаться. И это твоя Природа. Но как только Ты — кто-то, кому нужно чем-то наслаждаться в повседневной жизни, тогда повседневная жизнь становится повседневной смертью. Зомби пытается развлекать себя в переживании смерти. Мёртвый, мёртвый, мёртвый. Возвращайся к самадхи, и тогда мы снова поговорим.
С.: Даже после самадхи ты тот же самый, так какая польза?
К.: Но если это самадхи, если ты не знаешь никакого самадхи, которое может давать тебе особое переживание, тогда это называется естественным состоянием. И это — Природа самадхи. Но то, что знает самадхи, — это не самадхи.
С.: Ты знаешь это по памяти.
К.: То самадхи, которое ты можешь знать по памяти, — не самадхи. Это просто особое переживание смерти. Самадхи — это естественное состояние Того, чем ты являешься, и Самадхи не знает никакой Природы Самадхи. А то, что можно называть самадхи и знать как самадхи, — фальшивка.
С.: Ладно. Значит, это мне не нужно.
К.: Какие-нибудь другие вопросы о самадхи или повседневной смерти?
С.: На самом деле в наших повседневных разговорах мы так много говорим «получай удовольствие».
К.: «Будь счастлив». Удивительно, но каждый, кто предлагает тебе быть счастливым, делает тебя несчастным.
С.: Это создаёт множество мыслей, которые заставляют тебя страдать.
К.: Ты прав. Идея счастья, безусловно, делает Тебя несчастным. Идея реального делает Тебя нереальным. Идея свободы делает Тебя пленником этой идеи. Всё, что Ты создаёшь в качестве символов, делает Тебя рабом. И что это за бремя, что Ты должен быть счастливым? И кому, к чёрту, нужно быть счастливым, чтобы быть Тем, что он есть? В любом случае, кому нужно это чёртово счастье? И все говорят об этом: «Ты счастлив?» И каждый хочет услышать: «Не очень». «Я тоже». Это всегда вопрос «Как поживаешь?» Скоро ты приучаешься отвечать: «Не очень», и тогда они довольны. Если ты говоришь: «Я по-настоящему счастлив», они изо всех сил стараются сделать тебя несчастным. Всякий пинает тебя и старается доказать, что ты не можешь быть счастливым. «Рядом со мной ты не можешь быть счастливым».
С.: Фантом, который хочет избавиться…
К.: От веселья?
С.: Избавиться от страдания. Он не в силах избавиться. Но он всё равно пытается.
К.: Весёлый простак становится грустным простаком. И как грустный простак, он ищет выход. Сначала он начинает как весёлый простак. И тогда это вполне весело. Но потом он становится грустным, поскольку ему становится скучно. И тогда он становится грустным простаком. И тогда он делает грустный рассказ (sadana). Садхану. Потому что он хочет вернуться к ананде[47].
С.: И тогда они оба грустные. Том и Анна.
К.: Тогда они женятся и потом будут вечно несчастными. Поэтому я предлагаю тебе делать счастливую ану. Мне нравится счастливая ана.
С.: Вы говорите, что нет никакого моста между фантомом, который не может найти выход, и Тем, что является фантомом, но не нуждается в том, чтобы найти выход. Между ними нет никакого моста, верно?
К.: Фантому постоянно нужно находить выход из чего-то. Но это иллюзорное переживание. Это феноменальное переживание того, кто не существует. И кто постоянно испытывает побуждение или страстное желание избавиться от этого. Поскольку в любой момент, когда ты существуешь, ты являешься относительным существованием, а относительное существование всегда недостаточно хорошо. Так что в том относительном существовании тебе всегда недостаёт Того, чем ты являешься. В любой момент «твоего» существования «тебе» недостаёт Того, что является твоей природой.
С.: Так что это всё равно что говорить — это в любом случае то, что есть, это то, что не может не быть?
К.: Нет, То, чем ты не можешь не быть, никогда не тоскует по самому Себе. А тому, чем ты себя воображаешь, всегда будет недоставать самого Себя. И нет никакого моста. Поэтому нереальному всегда будет недоставать Реального, а Реальному не может недоставать Реального, потому что Реальное даже не знает никакого Реального. Так что Тому, что даже не знает Реального, никогда не будет недоставать Реального. А то, что знает реальное, уже нереально, поскольку только в нереальном есть кто-то, у кого есть идея реального. Только в нереальном есть тоска по Реальному. Поскольку Реальное, которое всегда реально, никогда не тоскует по Реальному, так как нет никакой идеи реального или нереального. И между ними нет никакого моста.
Нереальное всегда будет нереальным. А Реальное — Реальным. Но Реальному не нужно становиться Реальным, а нереальное всегда хочет стать реальным. Такова природа нереального. Поскольку быть нереальным невыносимо. Поэтому сознание пытается знать сознание, поскольку сознание уже нереально. Выхода нет.
Это очень легко. Реальное легко, поскольку нет ничего легче, чем быть Тем, что ты есть. Но абсолютно невозможно становиться Тем. Как только ты пытаешься становиться Тем, ты — тот, кто это утратил. Поскольку ты только подтверждаешь, что есть тот, кому нужно быть реальным. Тот, кому нужно быть реальным, никогда не будет реальным.
Сомнительное существование всегда из-за сомнительного существования будет сомневаться в себе и, сомневаясь в себе, пытаться избавиться от сомнения. И, пытаясь избавиться от сомнения, будет пытаться стать реальным или знающим, чем оно является. Поскольку То, чем оно было бы, не было бы сомнительным. Но, пытаясь становиться, это всегда будет сомнительной попыткой. Это продолжается и продолжается. Бесконечная история.
Это всё равно как Шива создаёт собственный кукольный домик и, играя с куклами, Он сам становится куклой. А потом, пытаясь не быть куклой, Он остаётся куклой. И такова природа Шивы, становящегося дживой. Играя с самим Собой. Создавая образы самого Себя, и спустя короткое время Он верит в Свой собственный образ. Так что Он даже не может винить кого-то ещё. Он достаточно глуп, чтобы играть с самим Собой. А потом невозможно пытаться выйти из игры, потому что она Ему наскучила. Поскольку Он никогда не был в игре.
Эта ловушка такая абсолютная. Ловушка, что Ты влюбляешься в самого Себя. Ты становишься любящим и Ты создаёшь своего возлюбленного. А потом Ты играешь со своим возлюбленным, со своим возлюбленным «я», со своей возлюбленной самостью. Тогда есть «я», я сам и Я, и Ты играешь с этим. И спустя какое-то время забываешь, что это только игра, что Ты создал игру, что это просто энергичный танец с самим Собой. И тогда он становится реальным. И тогда это становится скучным, поскольку в действительности это фальшивая реальность. Так как Ты это видишь, она Тебя не удовлетворяет. И тогда Ты хочешь избавиться от неё, но как только Ты пытаешься от неё избавиться, Ты подтверждаешь, что в ней кто-то есть. И потом пытаешься из неё выбраться, это никогда не кончается. Бесконечная история сознания, пытающегося избавиться от сознания. Фантастика. Игра пытается избавиться от игры. Шива пытается стать Шивой. И это невозможно. Самость никогда не станет Самостью. Ни в каком относительном существовании. Но Она пытается, и пытается, и пытается. Так что исследование никогда не прекратится. Поскольку в любой момент, когда ты не являешься Тем, что ты есть, ты от этого страдаешь. Есть «я» в страдании тоски по тому, чем оно является. Но чем больше «я» хочет становиться тем, что не является «я», оно подтверждает, что есть «я», которому нужно, чтобы «я» не было. Это такая совершенная ловушка. Столь абсолютно совершенная ловушка. И Ты не можешь избежать снова и снова попадать в эту ловушку. Поскольку Ты — ловец, ловля и то, что ловится. Поэтому Ты не можешь не влюбляться в Себя снова, и снова, и снова. И во всём этом снова и снова нечего получать или терять. И снова, и снова, и снова это не делает Тебя больше или меньше, как бы это ни было. Ты не больше и не меньше являешься Тем. И нет никакого выхода. И Ты не можешь отделаться от того, что ты есть. И, осознавая Себя, ты снова, и снова, и снова влюбляешься в Себя без всякого перерыва. Каждый момент — это ещё одна влюблённость в следующий. Этот любовный роман с самим Собой — бесконечная история. Потому что в этом любовном романе Ты реализуешь самого Себя. Ты навсегда пропал. Это называется покоем. И в этом нет никакой надежды, что Ты когда-нибудь сможешь избавиться от самого Себя. Выхода нет. Так что успокойся.