– Значит, вы не знаете, когда он вернется?
– Спроси-ка лучше у Олега Васильевича. Он единственный, кто имеет на него влияние.
После утреннего инцидента с портретом спрашивать Гончара о Корги Люся постеснялась и отправила брата, а сама осталась ждать на лестнице.
Однако не прошло и пяти минут, как из квартиры выскочила раскрасневшаяся Козетта.
– У вас совсем совести нет?! – накинулась она на Люсю. – Олег Васильевич с головной болью и давлением. Мало нам этого паршивца, теперь еще вы воду мутите! Если ему станет хуже, пеняйте на себя. Я этого не спущу. Вылетите отсюда оба – и ты, и твой брат. Вы здесь только для его душевного успокоения, но если из-за вас он окончательно подорвет себе здоровье, я сделаю так, что ваша жизнь здесь станет невыносимой.
– Простите. – Люся вжалась в перила. – Мы просто хотели узнать, когда вернется Корги.
– Вот именно! – Козетта уперла руки в бока. – Достаточно того, что этот мальчишка бессовестно сбежал и теперь Олег Васильевич невероятно расстроен. Нужно еще прийти и сыпать ему соль на рану!
– Мы не знали, что он сбежал. – Люся растерялась, снова вспомнив об их договоренности. – А может, у него неприятности и он просто не может вернуться? Его могли обокрасть или он угодил в полицию? Или даже попал под машину?
– Не может! – суровый взгляд Козетты будто перекрыл ей воздух. – Корги известный пройдоха, и… и, если он заявится, просто сделай вид, что ничего не было. Так будет лучше для всех. Теперь главное, чтобы вернулся.
Козетта сокрушенно покачала головой и, перед тем как уйти, добавила:
– В наших общих интересах, чтобы все вошло в свое русло.
Когда дверь за ней закрылась, Люся вспомнила про разбитое зеркало, которое нужно поставить в спальне, пока эта страшная женщина не заявилась к ним с уборкой.
Коля вернулся в приподнятом настроении. Гончар объяснил ему, что Корги срочно уехал домой и это ненадолго.
– Может, у тебя есть его телефон? – с надеждой спросила Люся.
– Откуда? Не было повода обменяться.
– Козетта сказала, что он сбежал.
– Сбежал? От чего интересно он сбежал? От тебя, что ли?
Коля громко расхохотался, и эхо разнеслось по лестничному колодцу.
– Прекрати! Это глупая шутка, – сухо произнесла Люся, пытаясь не поддаваться на провокации брата.
– Это смешная шутка.
– Мне не смешно.
– Ты вообще за эти два дня ни разу не улыбнулась. Что с тобой?
– Не знаю. Настроения нет.
– Может, у тебя акклиматизация? Привыкаешь к местной обстановке?
– Мы уже акклиматизировались! – Люся прошла прямиком в свою комнату, но брат последовал за ней.
– Тогда в чем дело? Я же вижу, что что-то не так. Это из-за Корги?
– С чего ты взял?
Коля догнал ее и повернул к себе.
– Раньше у нас не было секретов. Мы все рассказывали друг другу. Все-все! А теперь, хоть и условие Гончара распространяется только на встречи с ним, у меня такое чувство, что ты от меня постоянно что-то скрываешь. Взять хотя бы это. Чего ты боишься? Что в случае чего я оторву Корги голову?
– Корги, Корги, Корги! – неожиданно вспылила Люся, резко отпихнув брата от себя. – Только и делаешь, что говоришь о нем!
– Ты что? – Коля оторопело замер.
Люся и сама удивилась своей вспышке. Неоправданная, необъяснимая злость на пустом месте.
– Извини.
– Поклянись, что он ничего плохого тебе не сделал. – Коля распахнул окно, и в комнату ворвался вечерний воздух. – Иначе с чего бы ему сбегать?
– Клянусь.
– За обедом ты не ела. И за ужином тоже.
– Это от жары.
– Хочешь, я за мороженым сгоняю?
Люся с благодарностью посмотрела на брата – на его открытое доброе лицо, широкие плечи пловца, рельефные мышцы на руках, – и на душе потеплело.
– Ты станешь самым красивым гражданским пилотом в мире.
Коля шумно втянул в себя воздух.
– Странно: пахнет яблочной пастилой. Чувствуешь?
Люся принюхалась.
– Нет.
– Точно пахнет. – Прикрыв глаза, он снова упоенно задышал. – Как в нашем кондитерском отделе, когда завоз. Не понимаю, откуда?
Люся уловила в воздухе характерный запах города: бензина, нагретого бетона, пыли, асфальта и жареной еды – и ни капли аромата яблочной пастилы, но все равно мигом представила под стеклом прилавка мятную карамель в бледно-голубой обертке, зефир, арахис в сахаре, печенье курабье и большой белый мешок пастилы вразвес на широком деревянном столе. И широкие руки продавщицы Тамары в целлофановых перчатках, горсть за горстью зачерпывающие из этого мешка белые с зеленоватым отливом брусочки пастилы. «Килограмма хватит?» – Тамара смотрит на них с Колей, и они переглядываются. Была бы их воля, они забрали бы весь мешок. «Хватит», – с тяжелым вздохом говорит Коля, а потом шепчет Люсе на ухо: «Когда я вырасту, куплю хоть сто килограммов». И Люся ему верит, потому что Коля – человек слова.
– Я согласна куда-нибудь сходить, – внезапно объявила она. – Все равно куда. Выбери сам.
И Коля выбрал. Полуподвальный кафе-бар в паре кварталов от их дома. Судя по описанию в интернете, дешевое студенческое место с бесплатным напитком на входе и живой музыкой.
На деле так оно и оказалось, однако в интернете ничего не говорилось о том, что помещение бара крохотное и душное, столиков катастрофически мало, а музыканты орут так, что разговаривать невозможно. Посетители – молодые, шумные, сбившиеся группками и пребывающие в состоянии полупьяной возбужденной эйфории.
Потолкавшись около получаса возле стойки и выпив по коктейлю с привкусом шампуня, по акции «два по цене одного», они поняли, что «развеяться» таким образом не получится, как и познакомится с кем-то, кто внушал бы хоть каплю доверия.
На улице уже стояла теплая умиротворяющая летняя ночь, и после спертого воздуха бара дышалось удивительно легко. Взявшись за руки, они медленно двинулись в сторону дома.
– Что бы ты сначала сделала, если бы внезапно разбогатела? – спросил Коля.
– Отдала бы тебе на учебу, – не задумываясь, ответила Люся.
– Нет, если бы очень-очень разбогатела. Так, что могла бы иметь что пожелаешь.
– Купила бы свою квартиру.
– Свою? Без меня?
– Это как ты захочешь.
– Я хочу с тобой.
– Но ты же знаешь, что я против толпы друзей и безумных вечеринок, которые ты наверняка намерен закатывать.
– Для вечеринок можно купить другую квартиру, а в твоей жить тихо и по твоим правилам.
– И взять туда одного из Мартышкиных котят.
– В большую квартиру можно и всех котят взять.
– И Блохастого до кучи. – Люся вспомнила старого пса с заправки. – Ему уже тяжело жить на улице.
– А можно приехать в Первомайский и пойти всем подарки раздавать: тете Зине стиралку, бабке Роговой новый забор, Лелику мотик. А школе какое-нибудь пожертвование сделать. Директриса обалдела бы.
– Кто бы точно обалдел, так это твоя Вероника.
– Ну ее. – Коля отмахнулся. – А потом собрать всех наших: Жорку, Умника, Славку, Оксанку, Гаврилыча, ну всех-всех – и отвезти на море. Куда-нибудь в Грецию или в Болгарию – на Золотые Пески. Помнишь, свиридовская сестра говорила, что там пляж лучше, чем в Турции?
– Ты тоже скучаешь по дому? – догадалась Люся.
– Москва странная, – неопределенно ответил Коля. – Кажется, что здесь может случиться что угодно.
– Ты про что-то конкретное?
– Вообще про все.
– В хорошем хоть смысле?
Коля с упоением втянул свежий воздух и шумно выдохнул:
– Во всех.
– Мы привыкнем.
Оставшуюся дорогу они шли молча, каждый фантазируя о том, что сделал бы, если бы разбогател, и, уже придя на свою улицу, одновременно притормозили, глядя на дом Гончара.
Окна левого крыла горели на первом этаже в квартире Магды и на втором у Козетты, а третий этаж и четвертый оставались темными, ребята до сих пор не знали, что там.
– Давай обойдем? – предложила Люся, и Коля сообразил, что она хочет проверить, не вернулся ли Корги, потому что окна квартир правого крыла с этой стороны не просматривались.
– Забей на него, – сказал он серьезно, – таких Корги в Москве тысячи. Вернется – хорошо, нет – ну и пусть катится.
– А если ему нужна помощь? Вдруг с ним что-то случилось и он не может вернуться по своей воле?
– И? – Коля никак не мог взять в толк, что именно беспокоит сестру. – Нам-то что? Мы его знаем всего ничего.
– Ты прав. – Люся отмахнулась от своих мыслей. – Может, Козетта вообще все выдумала и у него действительно неприятности дома. С нее станется. Кстати, ты помнишь, что обещал принести мне зеркало с пятого этажа? Не хочу, чтобы эта тетка лазила в моей спальне.
– Я рассказывал, что там целая банда манекенов? Без тебя я туда идти боюсь, – усмехнулся он.
– Тогда идем вместе. – Люся решительно двинулась к дому.
– Прямо сейчас? – Брат побежал за ней. – Но сейчас поздно, и там наверняка темно.
– Ничего, у нас есть фонарики.
Кнопка пятого этажа в лифте отсутствовала, поэтому они доехали до четвертого, прошли через свою квартиру и поднялись по черной лестнице на пролет выше.
Коля молча раскрыл перед сестрой тугую деревянную дверь.
Зашли, не дыша, в темноту и остановились, прислушиваясь.
Точно так же в детстве они забрались ночью в местный детский сад. Без какой-то определенной цели, чисто «на слабо». Влезли через приоткрытое окно второго этажа, забравшись по пожарной лестнице. Походили по пустым темным коридорам, побегали, попугали друг друга, выскакивая из-за углов, сделали несколько фотографий отвратительного качества и вылезли обратно.
Включив фонарик на телефоне, Коля отыскал выключатель. Надежды на то, что свет зажжется, было мало, однако несколько лампочек в коридоре все же загорелись.
Выходящие на уличную сторону комнаты освещались городской иллюминацией, а в тех, что выходили во двор и в палисадник, стояла рассеянная желтовато-синим цветом летней ночи темнота.
Пахло воском и нагретой пылью.
– Какой ужас, – прошептала Люся, осматриваясь. – Почему они все так запустили?