Коля решительно распахнул дверь и оторопел. Все манекены, переместившись из центра комнаты, выстроились вдоль стен на одинаковом друг от друга расстоянии. Как такое возможно? Он отсутствовал от силы пятнадцать-двадцать минут. Да и зачем кому-то понадобилось играть в подобные игры? Для чего? Чтобы напугать его? Удивить? Выбить почву из-под ног? Внушить неуверенность? На такое был способен только Корги. Он единственный, кто спокойно сюда приходил, да и управиться настолько быстро, передвигая манекены, мог только молодой крепкий парень.
– Эй! – крикнул он в пустоту. – Давай выходи! В чем прикол?
Его голос, прокатившись по коридорам, но ничуть не потревожив давящей тишины, затих слабым эхом вдалеке. Никто не откликнулся, и ничего не произошло.
И все же Коле вдруг стало не по себе. Как если бы он допустил, что манекены могут оживать и передвигаться сами. Ему снова захотелось ударить их, как тогда, в первый раз. Однако прежней решительности и самонадеянности в нем больше не было.
Признаться себе, что бежит от собственных фантазий, он не мог, поэтому прямиком отправился к Корги. Сейчас он даже рассчитывал застать там сестру.
Пускай она уже выбирает, на чьей она стороне. Пусть вспомнит, зачем и с какой целью они сюда приехали, очнется, одумается, придет в себя. Они же с ней практически единое целое. Брат и сестра, двойняшки. Они чувствуют и понимают друг друга как никто другой. Люся не может отстраниться от него настолько, чтобы оборвать эту связь. Если только Корги не воздействовал на нее некими психологическими методами: загипнотизировал, внушил, подчинил себе. Такое бывает. Как, например, произошло с их матерью, ищущей успокоения души и подтверждения собственной значимости. Открытым сердцем легко манипулировать. Пообещать человеку любовь, возвысить его, окружить вниманием и заботой, а потом использовать в любых корыстных целях.
А если это так, в чем Коля все сильнее убеждался, то сестру нужно спасать. И чем скорее, тем лучше, потому что, если Корги вознамерился заполучить наследство Гончара через нее, он сделает все, чтобы рассорить их и разъединить.
Он нашел его в спальне спящим поперек кровати. Тихо подошел и встал, разглядывая. Лицо напряженное, бледное, губы сжаты, ресницы едва заметно подрагивают, словно там, во сне, с ним происходило нечто неприятное. Коля мог бы схватить его прямо сейчас, швырнуть на пол и придавить. Потребовать, чтобы он оставил Люсю в покое, и втолковать, что все эти психоделические игры вроде парада манекенов с ним не пройдут. Заставить объяснить, что они все тут затеяли и почему уехала Тата, но, заметив раскиданные по полу альбомные листы с рисунками, поднял один.
На нем была изображена Люся, сидящая на подоконнике с книгой в руках. Ее голова склонилась к книге, однако взгляд исподлобья направлен вперед, а на губах застыла легкая улыбка. Казалось, она вот-вот рассмеется и скажет: «Я не слышала, как ты вошел».
Красивый, четкий, очень точный рисунок. И Люся на нем настоящая и живая, красивая – не с художественной преувеличенностью, а такой, какой она была на самом деле. Восхитившись в глубине души способностями Корги, Коля собрал еще несколько рисунков. И на каждом сестра – в разных позах, ракурсах, с совершенно различным выражением лица и настроением.
Отложив листы на комод, он направился к выходу.
– И ты не будешь меня бить?
Он обернулся на голос. Корги по-прежнему лежал с закрытыми глазами.
– Зачем?
– А разве ты не за этим пришел?
– Я пришел поговорить.
– Вот просто так поговорить – и все? Она тебе разве ничего не сказала?
Коля в два шага вернулся к кровати.
– Чего не сказала?
– Значит, не сказала.
– Кончай придуриваться!
– Лучше, если ты узнаешь обо всем от нее. – Корги открыл глаза и выжидающе уставился на него. – Так будет справедливо.
– Сейчас я хочу знать, почему уехала Тата.
– Ах, ты про это. – С тяжелым вздохом парень сел и, взъерошив и без того растрепавшиеся волосы, потянулся. – Просто уехала, и все. Сбежала. Она всегда хотела это сделать. Олег Васильевич настаивал, чтобы она оставалась, но ей самой здесь не нравилось.
– Но почему сейчас? Сегодня ночью я заходил к ней и не заметил ничего, что могло бы намекать на ее планы. Боюсь, что она могла сделать это из-за меня. Я довольно грубо себя с ней повел.
– Из-за тебя? – Корги рассмеялся. – Нет, ну что ты! Не обольщайся. Ты тут совсем ни при чем. Просто Олег Васильевич внезапно забыл о ее существовании, и она этим воспользовалась. У него вчера был приступ…
– Знаю. Я же был там.
– Тем более. Разве это не ответ на твой вопрос? – Корги медленно поднялся. – Ладно, раз уж драка отменяется, давай что-нибудь выпьем!
– Нет, погоди! – Коля преградил ему дорогу. – Я хочу разобраться. Получается, Гончар насильно удерживал Тату здесь?
– Ну… – Корги неопределенно пожал плечами. – Вроде того.
– Но почему? Кем она ему приходится?
– Считай, что он в нее влюблен. И это, как ты понимаешь, не взаимно.
– Но она же почти девочка, а ему за семьдесят. Как такое может быть?
– Ой, да брось. – Корги обошел его и направился к выходу. – Влюбиться можно в кого угодно, хоть в фотографию, хоть в манекен, хоть в призрак.
– Зачем ты это делаешь с манекенами? – Коля остановил его за плечо. – В чем фишка? Я не понимаю. Это должно мне о чем-то говорить? Напугать? Или что?
– А что с манекенами? – удивление Корги выглядело искренним.
– Ты знаешь! – Коля не сводил с него взгляда. – Кроме тебя просто некому.
– Послушай. – Корги снял его руку с плеча. – Я понимаю, что из-за сестры ты считаешь меня главным злодеем в этом доме. Но, поверь, это не так. Все намного сложнее. Мне незачем что-либо делать против тебя или за тебя. Мне все равно. Не знаю, что там с манекенами, но я к этому не имею никакого отношения. И ни к чему не имею. Кроме твоей сестры. Это честно.
В глазах Корги плескались освежающая прохлада и успокоение. Коле очень хотелось ему верить, и потребовалось усилие, чтобы вспомнить, с каким настроением он сюда шел.
– Твои дешевые манипуляции со мной не прокатят, – выставив вперед указательный палец, объявил Коля. – Я все понял насчет тебя и твоих целей. Скажу честно, сначала сильно разозлился, но, если быть откровенным, на твоем месте я, вероятно, тоже шел бы по головам. Ставка сейчас слишком высока, чтобы беспокоиться о разочарованиях других.
– Ставка? Прости, но ты о чем? – Корги делано поморщился. – Ты уверен, что у нас с тобой одна и та же партия?
– Блин! – Коля разозлился. – Я, может, не особо образован и не сильно умный, но причинно-следственные связи устанавливать умею. Скажу начистоту. Я знаю, что мы с сестрой на самом деле его дети, наследники. Он мне сам об этом вчера сказал. И поэтому все, что здесь есть, и не только это, должно достаться нам. А вы все – и ты, и остальные – только и думаете, как от нас избавиться. До нашего появления каждый из вас рассчитывал на свою долю, а теперь вам ничего не светит. Именно поэтому ты так вцепился в мою сестру. Огромные деньги, перспективы, будущее, безбедная благополучная жизнь – вот что я называю ставкой.
Коля собирался продолжить, но Корги так громко расхохотался, что последние его слова стали почти неразличимы.
– Че ты ржешь?
– Ты мне нравишься, честно! – Он вытер глаза ладонью. – Если бы не вот это все, мы даже могли бы с тобой подружиться. Я с первого дня это понял. Жаль, что это последний наш нормальный разговор, ведь после того как ты поговоришь с сестрой, нормально уже не будет. Но пока ты меня еще слышишь, хочу сказать, что Люсе нужно рисовать. У нее есть способности и желание. Она творческий человек с огромным потенциалом, а ты вбил ей в голову, что, кроме твоего универа, больше ничего не существует. Она даже допустить не может, что способна желать что-то сама для себя.
– Это она тебе сказала? – Столь неожиданная смена темы озадачила Колю.
– Нет, конечно, она этого не признает.
– В таком случае ты не знаешь, о чем говоришь. Люся никогда не выберет воздух и пустоту. То, что у нее есть способности, – здорово, но это ваше рисование ничуть не лучше религии. Наверное, она тебе не рассказывала, но у нас было непростое детство и нам сложно запудрить мозги всякой абстракцией.
– Так я и думал. – Корги резко перестал улыбаться. – Ты ее не любишь и используешь.
– Что за бред? – Коля растерялся.
– Ты заставляешь ее хотеть то, чего она не хочет, а так поступают только тогда, когда не любят. Все, пока! Больше нам говорить не о чем. В этой истории ты меньше всех заслуживаешь жалости.
Корги быстро вышел из спальни, а когда Коля кинулся его догонять, то не нашел. Обежал несколько комнат, но парень как сквозь землю провалился.
Глава 23
– Ну и? – Брат скрестил руки на груди. – У меня такое чувство, что я попал в какой-то квест и, пока не обойду всех персонажей и не задам правильные вопросы, дальше не продвинусь.
– Какой же вопрос ты хочешь задать мне?
Они стояли друг напротив друга посреди комнаты с книжными шкафами.
Люся пришла сюда, чтобы найти одну из книг Гончара, в которой, как ей казалось, встречалась глава под названием «Эманации вещей». Тогда она мельком пролистала страницы, не вникая в содержание, но теперь, услышав от Козетты слово «эманации», сразу вспомнила об этом.
– Я был у Корги. Он отчитал меня за то, что я якобы тебя не люблю, потому что не вижу в тебе художника, и хотел, чтобы я его побил. Но причину не назвал. Вы поссорились?
Все это время Люся нарочно думала только о книге, пытаясь расшифровать подслушанный разговор двух ненормальных теток, но, как только Коля произнес имя Корги, снова почувствовала, что земля уходит из-под ног.
– Магда сказала, что Корги сделал это по просьбе Олега Васильевича, – она замялась.
– Что сделал? – не понял Коля.
– Ты понимаешь, про что я.
– Вообще нет!
– Как это не понимаешь? Ты же мой брат! – неожиданно для самой себя вспылила Люся. – Ты – это практически я и есть. Как ты можешь не понимать и не чувствовать, что происходит?!