После столовой, когда я приползла в комнату, Кристи уже вовсю наводила красоту, она мазалась, красилась, натиралась. Сразу вспомнилась мама и ее обычное 'женщина должна быть прекрасной и душой, и телом, но пока до той души докопаются, тело вдоль и поперек изучат, а значит надо быть ухоженной'. При этом она тянула меня в салон, где из нас пытались сделать мечту, а не ведьму.
Кристи хватило одного взгляда на меня, чтобы понять всю катастрофу, но подруга была не из трусливых, она как генерал, не прекращая своей работы, командовала новобранцем.
— В душ, натрись маслом, дай впитаться, маску на лицо.
— Что значит, может, не надо? Я сказала, надо!
— Не спи!
— Не слизывай сливки с лица!
— Ты что, уснула?!
— Смывай, мажь, выпей.
Я даже не старалась сопротивляться, зачем? Из меня стараются сделать симпатичную ведьмочку, зачем противиться? Тем более, все равно не поможет. Я выполняла все посылы, но будучи честной перед собой, я костерила ректора и это правило 'Быть всем, ведь мы едины'.
После бодрящего чая, стало чуть легче. Но тут пришел отходняк, ничего не болит, я поела, успокоилась, расслабилась, поспать бы, но нельзя. Кстати, бабушка не подвела, и у меня на кровати лежало платье, голубого цвета, изящное, с кружевом, но в то же время очень простое. Приталенный силуэт, расходящийся в широкую юбку. В нем я не была принцессой или там потрясающе красивой, но я была милой, скромной и ранимой, наверное.
Интересно, на что был расчет? А то, что платье выбрано такое неспроста, в этом нет и сомнений, бабушка всегда любила строгие наряды, но в то же время они были чуть тяжеловаты, а тут просто девочка-цветочек. Уже одеваясь, заметила записку со следующим текстом:
'Сильной быть нужно не всегда. Обратим внимание общественности, что Академию будет представлять беззащитная девушка, дадим тебе фору, пусть не берут в расчет. Я думаю, ты уже в курсе, что будут гости. Дерзай, ангелок'.
А вот это уже интересно. Я спросила у Кристи, но она была не в курсе, значит, будем узнавать на месте.
Самое сложное было с волосами. Да-да, много девушек говорят 'они не поддаются', 'я не могу их уложить', 'все равно будут лежать, как им хочется', А после выходят с идеальной прической и, как бы между прочим, уточняют, что у них очень не послушные волосы, которые просто случайно сейчас лежат идеально. Ага, завидно. Я не стала даже пробовать, просто высушила их, и одну сторону чуть прихватила заколкой-невидимкой, где было видно только маленький цветок василька, олицетворяющий верность и доверие. Пусть будет верность Академии и оказанное мне величайшее доверие, просто люблю васильки, это ведь цветок правды.
Ко времени начала бала, мы были готовы. А вот тут получилось просто шикарно, Кристи-то идет с Дином, а я так замоталась, что даже не побеспокоилась о наличии у себя спутника. Ребята попытались предложить втроем, потом Кристи решила, что я должна идти с Дином, а она потерпит, ведь я же участница, пришлось их послать, на бал. Убедив, что я не пропаду.
Они ушли, а я, подождав для верности минут десять, вышла следом. Бал проходит в центральном зале, идти нужно было от нашего общежития минут десять. На выходе мне встретилась наша комендантша, она за что-то распекала двух ведьмочек, но понять, что она говорит, было сложно, понимали только виновницы ну и воспитательница несчастных. Я издалека махнула, поздоровавшись, и постаралась быстрее уйти, вслед услышала:
— Ойти не могуси, дитятко совсеми худюща, зматанили ее.
Судя по интонации, мне ничего плохого не светит, а там, кто его знает, что милая женщина имела в виду.
То здесь, то там видела идущие парочки. Что скрывать, себе врать глупо, мне было обидно. Я тоже хотела бы, чтобы за мной пришли, и идти на бал с тем, кто нравится, обсуждать. Может, и подготовка тогда была бы трепетной, и старалась бы больше. А так сделала все, что сказала Кристи и ни грамма больше, не для кого. Крисс. Нет, мужчина, который не может решить, нужна я ему или нет, не нужен мне. Может, сейчас я и погорячилась, и изменю свое решение, но для этого я даже не знаю, что он должен сделать. Я не буду бегать за парнем, повздыхаю издалека. Сарказм, настроенный внутрь себя, это уже диагноз.
Возле входа в зал стоял милый-милый дяденька. Идти и так не хотелось, а сейчас как бы проползти мимо. Жаль, без метлы, так бы залетела из окна, они открыты в зале. Итак, на пороге стоял милый домовой с характерным именем Адольф Петрович. Старый знакомый, который до сих пор страдает и не может изменить украшенные мною ворота. Студенты поговаривают, что он пытался заменить одну створку. Так, когда поставили новую, она опять окрасилась в дикие цвета. А он стоял и выл на одной ноте, бедный, так радеет за вверенное ему имущество.
Старые привычки брали верх, хотелось уйти и не нарываться, а лучше спрятаться и переждать. Но помня приказ ректора, пришлось пересилить себя и тихонько подойти. Ладно, я кралась, как заправская ниндзя из клана теней, только не в черном, а в голубом. Да какая ниндзя! Я пыталась идти на носочках, но туфли, которые шли к платью, были на каблуке. Бабушка побеспокоилась, чтобы я не чувствовала себя слишком мелкой, и сейчас я шла как калека с металлической ногой, вроде тихо, а потом коц, опять тишина, шарканье и бац. Я спускалась с носочков, случайно. Так вот, домовой был занят подошедшей компанией, он их распределял, что-то наказывал и вообще, вел себя очень важно. Я уже прилично подошла и, может быть, мне удался бы маневр, а он был прост как стул, проскочить мимо Адольфа Петровича и заскочить в зал. Но не тут-то было, у него глаза на затылке или его привлек одноногий калека — металлическая нога. Развернулся он, а там я, и уже за ручку держусь. Мелькнула мысль дернуть и забежать в зал, а там смешаться. Но по глазам поняла, опозоримся вместе, следом побежит, и доставать будет. Пришлось остановиться, растянуть губы в диком оскале полоумной, именуемой улыбкой и вежливо просипеть:
— Здравствуйте, а я на бал, — как будто сюда для чего-то другого приходят.
Глаза у него сузились. Кинется, точно вам говорю, будет драться.
— Студентка, вам не говорили, что сначала необходимо представится привратнику, а уже потом заходить. Я должен всех учесть, или мне потом бегать разыскивать вас, чтобы учесть.
— Не надо меня учесть. Хотя пометьте, пожалуйста, студентка Ветрова пришла.
— Вижу, что пришла студентка, не отчислили, значит, эх.
— Повезло, — не знаю, почему я так с ним разговаривала, но он опасный, он отчаялся, а отчаянные, они вообще не предсказуемы, и мне страшно, так вот решила его подбодрить. — Может, еще отчислят. — Как-то у меня это с надеждой получилось.
— Может, — тоже не без доли надежды отозвался домовой. Постояли, помолчали. Я решила, пока он стоит, не шевелится, проползать в зал. Но стоило мне коснутся ручки, как он ожил. — Где ваш спутник, Ветрова?
— Нет его у меня, я сегодня сама.
— Сама в комнате сиди, а тут четко сказано прийти с партнером. Наш ректор очень танцы уважает, а без партнера ты танцевать не будешь, а он будет огорчен.
— Так я там найду с кем станцевать, — попыталась достучаться до ответственного работника. Может, если он меня не пустит, у меня будет оправдание, хотя глупо, уже собралась, нарядилась и не попасть.
— Сказано, прийти с партнерами, — заклинило его как.
— А сказано, не пускать, если без партнеров?
Он задумался и неуверенно покачал головой.
— Значит, не запретили, а вы не пускаете, неправильно это.
Домовой пыхтел, но продолжал не пускать, тут стали собираться другие студенты, бесплатное шоу. Ко мне сбоку, подошел Крисс, решил быть героем:
— Я задержался, я со студенткой Ветровой.
— Ничего подобного. — Ведьмочка была спокойна. — Врет! — прозвучало уверенно, и домой не усомнился.
— Ева, — протянул этот змей, но ведьмочка от своих слов не отказывается. И пусть сказала их себе, и уже пожалела, но все же. Хотел быть моим партнером, надо было прийти и сказать. Я бы повредничала, но согласилась, а так, подачки мне не нужны. Герой, колобок. Дура? Наверняка.
А этот глазами своими сверкает, еще что-то хотел сказать, не дала.
— Уважаемые студенты, не найдется ли среди вас героя для ведьмочки, спасите от Змея, — сделал паузу, — Горыныча, проведите в зал на бал.
Домовой подпрыгнул и возмутился:
— Это я Змей Горыныч?
— Нет, он, — и указала на гада пальцем, хоть это и не вежливо.
Домовой успокоился, а смельчак не находился.
— Ну, раз спасителей-помагителей нет, Адольф Петрович, не составите мне компанию на балу, — домовой стоял, раскрыв рот, и молчал. Еще одна моя реплика, и у него выпадет глаз, левый, не зря так вытаращен. Я даже задумалась над тем, что же еще добавить.
Змеюка прошипела:
— Ведьмочка, ты что творишь?
— Партнера ищу, без партнера ни-ни в зал, а там бал, а участникам быть о-бя-за-тель-но, — спародировала я ректора.
— А я тебе чем не подхожу?
— А это я тебе не подхожу!
Мне было стыдно. Я только делала вид, что мне все равно и я храбрая, но состояние было унизительное. Только мне не привыкать, унижали и не так. А тут, подумаешь, ищу себя партнера для танцев! Мда, а всего минут пятнадцать назад рассуждала, что бегать за парнем не буду, тут оптимист во мне подсказал, что мы не бегаем, мы проводим отбор.
Не знаю, может, у меня, что-то на лице было написано, но Крисс ничего не стал говорить, а просто стоял, молчал и ждал, моего финального позора, наверно.
Но тут выступил спаситель, он был не сияющий и даже не мечта, но был, и я его знала:
— Ева, ты это, на бал со мной пойдешь?
Так на сеновал зовут, но выбирать не приходится.
— Конечно, Ванечка, спасибо за предложение, — хотела добавить, изысканное, но, глянув в эти светлые очи, поняла, будет лишним.
— Зря, Дуров, — как, между прочим, сказал Крисс.
— Да чего, она нормальная, животинок любит и меня, — тут у меня случился культурный шок, чего это? — видимо вопрос озвучила вслух. — Того, она меня ласково Ванечка называет, меня так только мама зовет и Ева.