нном месте. А она пришла, когда дождь утих, сухая - ни одной капли на нее не упало, - аккуратная такая и неторопливая. Оказалось, на пятнадцать минут она решила опоздать заранее. Пошел дождь - она решила переждать. Прошел дождь - она отправилась на свидание, ничуть не сомневаясь, что я окажусь на условленном месте…
- Попробовал бы ты на нем не оказаться! - грозно произнесла Марина Петровна улыбнувшись.
- И после этого ты на ней женился? - спросил пораженный Женя.
- Да! - ответил Владимир Андреевич с притворно сокрушенным вздохом. - Именно так.
- А я, например, - сказал Женя почти наставительно, - очень ценю в людях точность. И на неточном человеке ни в коем случае не женюсь.
- Ладно, увидим. Молоко допивай, - сказала Марина Петровна.
«Значит, это у них у всех так водится… Не только Лена… - сумрачно соображал Валерий, не чувствуя себя тем не менее сколько-нибудь утешенным. - Что ж…»
Зазвонил телефон.
- Будьте добры, Валерия… Валерий?! Ты, наверное, меня уже знать не хочешь?
- Что ты! Почему?.. - возразил он.
- Тут у меня мама прихворнула немного. Не могла ее оставить. А сейчас папа пришел, я сразу выбежала к автомату… - Она смолкла.
Слово теперь, видимо, было за ним.
- Погуляем? - предложил он.
- Погуляем… - согласилась Лена. - Хотя погода вообще-то жуткая.
- Может, тогда… может, ко мне зайдешь?
- А ты где живешь?.. - спросила она колеблясь.
- Близко! Тут совсем близко! Если проходным - две минуты. Хотя ты проходным не пойдешь, - спохватился он, подумав, что девочки, наверное, не пользуются проходными дворами. - Да все равно - рукой подать.
Он стал с воодушевлением, с уймой подробностей объяснять, как сказочно короток, прям, прост путь до его дома.
Лена сказала, что сейчас придет. И тут, вопреки всему, что растолковал, Валерий испугался вдруг, что она не найдет дороги, станет плутать, и велел ей оставаться у автомата на площади - он сам за ней прибежит.
Мать сразу заметила, как переменился в лице Валерий, когда он, уже в пальто, заглянул к Марине Петровне.
- Мама, - заговорил он быстро и возбужденно, - я сейчас вернусь!.. Нет, ничего не произошло. Сейчас ко мне зайдет мой товарищ, с которым мы на одной парте сидим. Вот и все.
Почему-то он говорил о Лене в мужском роде, несмотря на то что соседям предстояло, конечно, ее увидеть, и вообще не к чему было напускать туман.
- А как фамилия товарища? - спросила мать. - Это не Гайдуков?
- Его фамилия Холина, - ответил Валерий, продолжая упрямо говорить о Лене в мужском роде. - Мы сейчас придем. - И, желая показать, что во всем этом нет решительно ничего потайного, добавил, убегая: - Женька, ты заходи! Мы тебе по алгебре поможем.
Чего хотелось Валерию в тот вечер? Его желания были определенны: чтобы Лена понравилась матери сильно, восхитила бы ее, чтобы мать не показалась Лене замкнутой, суховатой и непременно приглянулась; чтобы все втроем они о чем-нибудь весело беседовали - пусть, например, мать примется подтрунивать над тем, как косноязычно он выражается: это у нее получается забавно и необидно.
Но вышло все немного по-другому.
Мать, как это случалось с ней только в минуты большого смущения, была церемонно и как-то даже старомодно вежлива. Стол оказался очень хорошо сервированным - так хорошо и тщательно, что это ошеломило в первую очередь самого Валерия, который и разостланную узорчатую скатерть и расставленную на ней посуду - ободок черный с золотом - видел до этого в употреблении не более трех раз в жизни.
Ольга Сергеевна угощала Лену, чересчур часто осведомляясь, не подлить ли ей чаю, а Валерий, морща лоб, силился вспомнить что-нибудь очень смешное. Ему казалось, что сейчас самое важное - рассмешить мать и Лену: это разрядит напряжение. Но он не мог ничего припомнить.
Внезапно вошел Женя, причесанный и одетый так, как мальчики его возраста бывают причесаны и одеты лишь в дни именин. Поздоровавшись, Женя сел за стол напротив Лены и стал молча в упор на нее смотреть.
- Тебе задачу помочь решить? Мы это в два счета… - сказал Валерий, объясняя Женино появление.
- Задача решена, - кратко ответил на это Женя, не отрывая от Лены внимательных глаз.
«Черт, как его вытурить? - подумал Валерий, готовый провалиться сквозь землю. - Он, кажется, рано спать ложится…»
Тут Валерию повезло. Постучала Марина Петровна:
- Женечка, домой! Пора спать.
Женя покорно встал. Но, прежде чем увести его, Марина Петровна стала зачем-то оживленно рассказывать, каким был Валерия в детстве. Она сообщила, что он не терпел купаний в корыте, что он - удивительно! - охотно раздаривал свои игрушки друзьям, что он был задиристым, но на редкость рассудительным мальчиком, и, наконец, что он совсем не играл с девочками - никогда их не принимал в мальчишечьи игры.
- Ни в какую не принимал, стороной обходил! - И Марина Петровна рассмеялась, оттеняя этим смехом ту разительную перемену, которая с тех пор произошла.
После этого Ольга Сергеевна коротко, но опять-таки неизвестно зачем, поведала о том, как Валерий, семи лет, заболел дифтеритом, который сперва приняли за ангину, а встав в первый раз с постели, спросил:
«Мама, я теперь больше не пациент?»
Валерию подумалось, что, слушая все это, Лена, наверное, жалеет о потерянном вечере. А она видела его смятение и сочувствовала ему.
Марина Петровна и Женя ушли, Ольга Сергеевна не мешала сыну и гостье, только изредка вставляла свое слово, но все-таки Валерий вел себя несколько принужденно, потому что вспоминал все время о речи Зинаиды Васильевны, напастях, грозящих Хмелику и Борису, о дурацком примирении с Игорем по телефону… Но обо всем этом неудобно было говорить в присутствии матери - и не потому даже, что не улыбалось ее в это посвящать: слишком долго пришлось бы вводить Ольгу Сергеевну в курс событий. И он ждал: может, мать отправится сейчас на кухню с посудой, и они останутся одни.
В это время явился Игорь. Он взросло поздоровался с Леной - пожал ей руку, учтиво поклонившись всем корпусом, - отчетливо произнес: «Добрый вечер, Ольга Сергеевна!» - и, как бы покончив на этом с торжественной частью, шумно похлопал Валерия по спине.
- Был сегодня в ТЮЗе, - сказал он. - Открывается занавес, приглядываюсь: очевидно, на сцене педсовет, а может, собрание родительское - тетеньки в белых блузочках про что-то рассуждают резво так, правда… Потом одна говорит: «Честное пионерское!» В чем, думаю, дело? Оказалось, совет отряда изображается. Пожилые артистки представляют пионеров. Нельзя, понимаешь, на это из первых рядов глядеть - а я как раз во втором сидел…
Игорь рассказывал о спектакле гораздо свободнее и комичнее, чем по телефону. Валерий слушал его со смешанным чувством: и признателен был за то, что тот всех развлек, и претило немного то, что у Игоря такое прекрасное расположение духа, когда в школе вчера все вышло довольно нескладно. Тем не менее Валерий временами фыркал, а Лена даже хохотала. И, смеющаяся, так нравилась Валерию, что, в конечном счете, он получал от шуток Игоря истинное удовольствие.
О теме спектакля Гайдуков говорил немножечко свысока, а когда Лена от спектакля перевела было разговор на последние школьные новости, взмолился:
- Ребята! В воскресенье - увольте! - и прижал руку к груди, на миг изнеможенно уронив голову, - жест, к которому куда чаще прибегают актеры на сцене, чем люди у себя дома.
Валерия покоробило. Он увидел, что и лицо Лены стало неприязненным. И не в наигрыше было дело. Игорь, если «декламировал», сам обезоруживающе над собой подсмеивался; кому-кому, а ему рисовка не была свойственна. Задевала самая суть слов Гайдукова. И, оставшись с Леной наедине - после того как все трое вышли на улицу, Игорь тотчас простился, - Валерий недобро сказал:
- Вот какой молодец! - Он кивнул в сторону, куда удалился Гайдуков. - А у Кавалерчика небось перерыва на воскресенье не было…
- И у нас с тобой! - отозвалась Лена, и Валерию стало жарко от радости, что она объединила их в этой фразе.
Остаток вечера ему везло. Было скользко. Прохожие осторожно ступали по прозрачной наледи, тускло отсвечивающей лишь вблизи от фонаря. Какая-то женщина опрокинулась навзничь; коробка консервов, выпавшая из ее рук, пролетела по мостовой целый квартал со стремительностью шайбы. Возле них кто-то судорожно дернулся, сохраняя равновесие. Был веский повод взять Лену под руку. Валерий им воспользовался.
Они шли не торопясь.
- А вы с Игорем дружите? - спросила Лена.
- Да, - ответил Валерий. - Наверное, так с класса шестого приятели. Он здорово начитанный парень, но не задается, не строит из себя, знаешь…
- А ты начитанный? - прервала Лена.
- Я приключенческую литературу почти всю прочитал, - ответил Валерий. - И, кроме того, классическую, конечно… Но классическую не всю, - добавил он честно.
- Классическую - «кроме того»? - переспросила Лена голосом, хотя и не столь беспощадным, но все-таки смахивающим на тот, которым осведомлялась когда-то насчет Макаренко.
- Классическую тоже люблю… - сказал он, как тогда теряясь от ее почти надменного тона.
- Тоже так тоже… - Лена помолчала минутку, погоняла перед собой уголек, точно в «классы» на ходу поиграла. - А мне твой Игорь что-то не очень… - Она скроила гримасу.
- Мой! - Он усмехнулся. - Я вчера решил: отрезано, был ты мне другом, хватит!
- Это когда он на комитете с Галиной в «балду» сражался?
- Да. Ты откуда узнала?
- Оттуда! Ты волком на него смотрел - вот откуда!.. А потом ничего не сказал?
- Почему? Сказал.
- Что же, интересно?
- Что, мол, дружба врозь. Ну, не в таких, может, словах… Да он понял.
- Ого! - произнесла Лена. В ее голосе было чуть-чуть завистливое уважение к такой прямоте и одновременно робость перед нею. - Что же он тогда к тебе сегодня явился?
- Так мы днем вроде помирились, - неохотно ответил Валерий.
- Помирились? Это как же? - И, так как он запнулся, ответила сама: - Я знаю - так! - Лена высвободила руку, согнутым мизинцем зацепила мизинец опешившего Валерия и, откровенно издеваясь, пропела младенческое заклинание: - «Мирись, мирись, никогда не дерись! Если будешь драться - не буду играться!..» Вот так вы и помирились, - уже не дразня, спокойно закончила она.