Однако самый фантастический узор занимал сейчас пол рабочего кабинета Тарена Саидова. Весь зал был застелен подробнейшей картой Южных Пустошей, над которой уже почти сутки расхаживали полевые командиры барона.
Пепельницы полнились окурками, резные столики пустыми чашками с кофе и шприцами с винтом, но усталые люди продолжали работать над картами, разглядывая бесконечные значки через густой табачный дым.
– А если собрать отряд из наших гвардейцев и пока Краснознаменный не очухался, пробиться в бункер, да и выжечь его ко всем чертям собачьим? – подал голос один из командиров.
Тарен Саидов отложил шприц, возвращаясь к работе. Подстегнутый дозой мозг снова забыл об усталости.
– Можно конечно, но я не готов пускать на ветер эту пещеру чудес. Денежные издержки на войну будут серьезные и их надо покрыть сразу.
– Можно не брать Краснознаменный, а лишь осадить его, за это время вывезя все из бункера в Бухару?
– Можно. Мы обсуждали этот вариант с дядюшкой. Это было бы и проще и бескровней. Но оперативную базу в Южных Пустошах терять нельзя. С ресурсами бункера мы аж за Ростов-на-Дону в рейд уйти сможем, там люди непуганые, нас еще не знают, а города куда слабее укреплены. Потом и на Украину можно отправиться, шахтеров пощипать, и в центр Союза выйдем, посмотрим, что там осталось… Поволжье опять же причешем уже полностью. Главное действовать быстро.
Тарен Саидов посмотрел в потолок:
– Бароны Самарканда, Нефтегонска и Нового Ашхабада согласятся идти с нами в обмен на долю в торговле. Переговоры с ними пройдут еще до конца весны. А пока нужно подготовить наших людей, к тому, что скоро начнется война. Да и стоит сразу написать обращение к народу.
Бензиновый барон откашлялся, распрямился и махнув секретарю зашагал по залу. Стремительно застучала печатная машинка.
– Мои верные подданные. Восклицательный знак. Сегодня, оставь место, потом дату впишем, пришло время взяться за оружие, ибо нашему городу вновь угрожает враг и имя этому врагу: Краснознаменный.
Клянусь, мы не желали этой войны. Но правительство Южных Пустошей навязало ее нам своими действиями.
Да, признаю, даже в нашем славном городе есть люди, что осуждают рабство. Это их право, ибо мы великий народ и любой свободный человек имеет у нас право на собственное мнение. Но как бы люди не относились к рабству, природа хотела, чтобы каждому из нас были всего дороже его дети и родственники. А нашим детям и родственникам не жить в достатке, без людей, что будут на них трудиться.
Все эти годы, пока я прилагал все свои усилия, чтобы наладить взаимопонимание и мирную торговлю с Южными Пустошами, правительство Краснознаменного лишь лицемерно кивало в ответ, но каждым своим действием оно говорило только одно: «Мы хотим войну!». Когда нам нужен был живой товар, они не пропускали наши отряды по своей территории. Тайно, по воровски, они снабжали деньгами и боеприпасами отряды наемников, что уничтожали наши караваны везущие рабов на рынки, лишая тем самым наших детей, отцов и матерей надежды на лучшую, более богатую и мирную жизнь. Краснознаменцы лелеяли и развивали сеть пограничных крепостей, что заранее предупреждали другие города о наших отрядах и громили смелых торговцев, что уходили в пустоши за товаром.
Чтож, Краснознаменный хотел войну? Он ее получил.
Бензиновый барон с силой впечатал сапог в карту.
– Краснознаменный имеет крепкие стены, но чего стоят стены, если у их защитников нет мужества? Южные Пустоши всегда пытались делать вид, что они лучше нас, но каждый кто был там подтвердит, что Краснознаменный и окрестные села погрязли в похоти, у них процветает каннибализм, а правительство города состоит из сатанистов… Мои верные подданные! Самарканд и Нефтегонск, Апшеронские земли и Новый Ашхабад, все они готовы выйти с нами единым фронтом…
Тарен Саидов тяжело выдохнул и рухнул в кресло. На его лбу проступала болезненная испарина.
– Война с Краснознаменным будет так же славна, как наши походы на Черноярск и Хорезм, рабочие коммуны Урала и Новый Новгород! А мир, который мы заключим впоследствии, навсегда положит конец гибельному влиянию Южных Пустошей на торговлю наших земель и нашу свободу!
Бензиновый барон замолчал, смотря в пространство расширившимися во всю радужку зрачками.
– Подредактировать, подправить, и когда придет час выступать в поход – выпустить в народ. Черт, как же красиво вышло…
Полевые командиры давно разошлись, и бензиновый барон сидел в кабинете наедине со своим дядей.
– Чтож, осталось решить лишь пару проблем, дядюшка. Что будем делать с АТОМом?
– А что с АТОМом?
– Ходят слухи, что последний год Краснознаменным управляют люди из этой структуры.
– Ага, а еще есть слухи, что городом управляет разумные гриб, а у бывшего генсека Краснознаменного поросячий хвостик. Ты байкам меньше верь, племянник.
Тарен Саидов пожал плечами:
– Чтож, тогда для нашей армии осталось лишь одно препятствие: Трудоград.
Бензиновый барон носком сапога указал на город у побережья Каспийского моря.
– Если они встанут на сторону Краснознаменного, кампания провалится. На два фронта мы воевать не сможем. Впрочем, не думаю, что их правительству нужен еще один сильный город на Пустошах. Как только мы завершим составления плана летней кампании, ты отбываешь к ним в качестве посла. Твоя задача провести переговоры и убедить Трудоград вступить с нами в военный союз. Угрожай, подкупай, грози лишить их поставок топлива, делай что хочешь, но они должны согласиться пропустить поезда с войсками через свою территорию, предоставить нам тяжелое вооружение и выставить на фронт свои батальоны.
Повисла пауза. Генерал растерянно смотрел на барона.
– Тарен, я думал, что ты позволишь мне возглавить армию…
Бензиновый барон рассмеялся, громко и кажется от чистого сердца:
– Да никогда в жизни. Ты же наш лучший генерал, солдаты до сих пор тебя боготворят. Только еще одного военного переворота мне не хватало. Нет, дядя Ахмед, достаточно того, что я вернул тебе твой дворец, землю и все имущество. Так что, сейчас ты займешься планированием летней кампании, а после того, как планы будут готовы, станешь поддерживать мою, мою я повторяю армию из Трудограда, вербуя пополнения и закупая еду и оружие.
Ахмед-Булат поднял бровь.
– А ты справишься без меня племянник?
– Без тебя, скорее всего я справлюсь, а вот с тобой точно нет. А теперь иди. Мне еще многое предстоит обдумать.
Ночь уже минула, и узорчатые стекла лили в кабинет мягкий разноцветный свет. В саду дворца щебетали птицы. Тарен Саидов устало упал на бархатную кушетку, прикрывая глаза, но затем не выдержал и тяжело встал, принявшись снова раскидывать по столу карты с диспозициями войск. Пасьянс начинал складываться.
Глава 6
I
Ахмед-Булат явился в Трудоград вместе с идущей за его поездом бурей. От пришедшего из Бухары состава еще не успели отцепить цистерны с нефтью, когда на рыжие, измазанные мазутом спецовки железнодорожников упали первые капли дождя, а вдали, за окружающей город бетонной стеной сверкнули всполохи молний.
Все стихло. Генерал ступил на перрон и пройдя через пар и паровозный дым спустился вниз, к подданной ему черной «Чайке», которую сопровождал эскорт из двух обшитых стальной броней УАЗов. Сев внутрь, Ахмед-Булат дружески пожал руку главе комитета Трудограда по внешним связям, и машина тронулась, исчезая в косых струях рухнувшего на город ливня.
Дождь усиливался, и забитая, с Войны не чищенная ливневка уже не могла справиться с потоками воды. Улицы быстро превратились в холодные, заполненные помоями реки, по которым спешно плыли стаи мокрых, спасающихся из затопленных подвалов крыс. Спасались не только крысы, крупные не имеющие названий твари покидали свои логова под многоэтажками, таща в пастях детенышей, или недогрызенные тушки собак и кошек, но эти силуэты старались не попадать под свет редких уличных фонарей и быстро растворялись в городских переулках.
С каждым часом буря все набирала силу, снова и снова налетая на город, она секла Трудоград все новыми шквалами дождя, рвала с крыш шифер и проржавевшие вывески, поднимая их в черное небо и швыряя в пропасти улиц. Она шатала перекинутые между крышами хрущевок железные мосты и била по надстроенным на крышах многоэтажек домам коммерсантов и промышленников, чиновников и офицеров спецслужб, что отделялись высотой и автоматами охраны от обитавшей внизу бедноты.
С натужным скрипом упали первые деревья, цепляя ветвями линии электропередач. Городские фонари погасли. Окна многоэтажек превратились в тысячи черных квадратов. Улицы окончательно потонули во тьме. Городские крыши напротив, так и продолжили беззаботно сиять электричеством. Свет был везде: он лучился из окон стоящих на крышах добротных домов, сиял тысячами ламп фруктовых теплиц, работающих на нужды обитателей Верхнего яруса и десятками прожекторов на блокпостах, что контролировали сцепляющие многоэтажки мосты и ведущие с улиц на крыши подъемники. Верхний ярус в отличие от города был обеспечен собственными электрогенераторами, как впрочем, и собственной котельной, а потому тепло, электричество и даже горячая вода были всегда доступны его жителям, в отличие от всех остальных горожан.
Однако не всех, совсем не всех в Трудограде устраивал этот сложившийся за долгие годы порядок…
II
– Знаешь, о чем я мечтаю? – Поджигайло поправил кобуру с маузером и кивнул на электрическое зарево далеких крыш. – Бурю б к нам в город, да не такую, а посильнее раз так в сто, чтоб как рванула, как хлестнула, как подняла бы к чертям с крыш все домики этих куркулей, да и размазала их по улицам с обитателями вместе. То-то праздник был бы тогда в Трудограде: почище, чем Новый год.
Искра смутилась. Ей хотелось спорить, а стоящий напротив подпольщик был не только старше нее, но и в отличие от девушки занимал отнюдь не последний пост в Комитете.