Граф подошел к делу серьезно, закупил хорошего железа, нанял работяг и обшил паровоз и два вагона стальными листами. В этих вагонах и разместилась трофейная зенитная установка, несколько пулеметов и самая главная часть их плана: четыре восьмидесяти двух миллиметровых миномета. Одновременно люди Графа занялись ремонтом железнодорожных путей и уже через две недели о борт бронепоезда «Уркаган» была разбита бутылка вина, а также голова одного из бандитов, попытавшегося отговорить братву от опасной затеи.
Утром следующего дня к деревне Старые Комары неторопливо подъехала дымящая и коптящая бандитская крепость на колесах, после чего у железнодорожной насыпи началось сражение, закончившееся сразу после того, как местные поняли, что их крупнокалиберный КПВТ не может повредить подкатившему к деревне бронепоезду. Выпустив для порядка по деревенским пару мин и снеся чей-то курятник, Граф и Графиня вызвали селян на сход, где в замен на целостность деревни обложили селян налогом.
Такая же ситуация была и во всех остальных деревнях. Конечно, затем пошли сложности: первые недели поезд братков курсировал между деревнями с многочисленными остановками, починками разобранного пути, с боями и перестрелками. Однако Граф и его люди умели не только запугивать, но и убеждать, а потому вскоре деревенские приняли свое новое начальство.
Энергичными действиями Граф начал налаживать в деревнях самогоноварение, устроил торговлю с Краснознаменным, открыл в Уткино консервный заводик, делавший сомнительную еду из костной муки, шкур и перьев, а также разливавший разбавленную водой напополам сгущенку. Чуть позже консервные банки с завода стали уходить и в открытый в Старых Комарах оружейный цех. Там они, наполняясь гвоздями и кустарной взрывчаткой, превращались в прекрасно расходящиеся по Пустошам гранаты.
К Графу и его возлюбленной потекли деньги, а бандитский край начал расти, и вскоре к деревням присоединился десяток хуторов и маленькое село. Однако, как бы не шли дела, крупные грабежи по-прежнему были основной частью дохода банды, а потому, узнав, что в Краснознаменный пойдет крупный автокараван с севера, Граф тут же кликнул своих ребят, велев чистить волыны и готовиться идти на дело.
II
– Атас, пацаны! – с покосившегося столба споро спрыгнул браток с биноклем, его глаза блестели жадно и очень деловито. – Едут! Семь фур при трех броньках!
Повинуясь жесту Графа, банда быстро выстроилась перед главарем пестрой, разномастной толпой. Кто-то щеголял в начищенных так, что отражали небо, яловых сапогах и дорогом афганском камуфляже. Кто-то совмещал пробитые пулями офицерские кители с легкими кедами и касками времен Великой Отечественной, а иные и вовсе шли на дело в гражданских пиджаках и резиновых шлепках. Автоматы, пистолеты, ржавый ручной пулемет, противотанковое ружье и пара самодельный дробовиков, все это было вынуто из бандитских тайников ради этой засады и сейчас хищно отражало свет заходящего солнца.
Повинуясь приказам главаря, бандиты быстро занимали места в заранее выкопанных и замаскированных сухим кустарником огневых точках. Сам Граф со своей подругой расположились позади основных позиций бойцов, и чтобы легче было руководить, и чтобы никто не подумал ненароком сбежать, хоть по большей части в банде были уже люди проверенные, смелые, из той породы, что не верит ни в Бога, ни в черта, ни в электричество.
Далеко впереди на дороге заклубилась пыль, из которой один за другим стали выкатываться грузовики торгашей. Шли они тяжело, явно с сильным перегрузом от товара. Грузовиков было много, что было не удивительно, стараниями Графа и подобных ему энтузиастов, дороги через Пустоши давно перестали быть безопасным местом, и предприниматели все чаще сбивались в колонны по пять-десять машин, чтобы иметь шанс отбиться. Впрочем, даже такие колонны старались нанимать себе охрану. Собственно она присутствовала и сейчас. Впереди груженого каравана ехали два УАЗика, на крышах которых виднелись укрытые бронещитками тупые рыла станковых автоматических гранатометов. Вслед за ними тащилась буханка с приделанной к ней башней странной конструкции (более всего напоминающая собачью будку) из которой торчала пушка. Впрочем, подельники бандитов с постоялых дворов уже сообщили Графу, что пушка была простым муляжом из канализационной трубы, а потому главарь шел на дело спокойно.
Когда первая машина поравнялась с переездом, и, сбросив ход, стала переваливать через рельсы, из сухих кустов ударили очереди автоматов, прошивая и УАЗы и кабины грузовиков. Бить старались по людям – машины в Пустошах были на вес золота.
В первом УАЗе не выжил никто, однако из второго на землю успели выпрыгнуть несколько бойцов, давших на бегу первые очереди из автоматов, а в люк на крыше просунулся еще один охранник. Не обращая внимания на удары свинца по бронещитку, он быстро заработал по обстреливающим караван налетчикам из гранатомета, заставляя братву забыть о стрельбе и вжаться в землю.
Оглушительно жахнуло: подало голос противотанковое ружье и внедорожник вздрогнул от прошившей его пули. Внутри на миг расцвел клуб огня, но парень в УАЗе лишь ловко развернув свой АГС-17, положил гранату прямо перед выстрелившим в него бандитом. Взвыв, налетчик засучил ногам и откатился от ружья, пытаясь удержать на лице, сорванные осколками лоскуты кожи.
Налет проваливался: выжившие караванщики под прикрытием гранатометчика спешно занимали укрытия возле машин, начинали доноситься первые осмысленные приказы.
От души выматерившись, Граф вскочил из вырытого для него окопа и кинулся к валяющемуся на земле ружью. Где-то рядом свистнули пули, но он ловко упал на землю, безбожно пачкая черный бархат куртки в пыли, перекатился и схватил оружие, спешно ставя его на сошки. Двухметровое, судя по виду помнящее еще немецкие танки под Москвой, ПТРД послушно легло в руки главаря банды. Проверив патрон, Граф навел ствол на уже обратившего на него внимание гранатометчика.
Оглушительно жахнуло. Отдача до синяка впечатала приклад в плечо бандита. Пуля со звоном пробила бронещиток, но миновала охранника. В следующую же секунду где-то впереди разорвался прилетевший гранатометный выстрел, обдавая бандита пылью и мелкими камнями. Сразу же за ним последовал еще один более близкий разрыв, и что-то горячее оцарапало Графу руку. Спасло бандита лишь то, что гранатомет замолк, и охранник начал спешно заряжать в него новую ленту.
Граф спешно зашарил по земле, пытаясь найти патроны для ПТРД, но пальцы нащупывали лишь пустоту.
Щелкнул затвор ружья, и тонкая женская рука аккуратно вложила патрон. Упавшая рядом Графиня сдув со лба мокрые волосы подмигнула своему любовнику.
Граф, одарив ее нежнейшей улыбкой, вновь приник к противотанковому ружью. Улыбка перешла в оскал.
Грохот.
Щелчок затвора.
Новый патрон с металлическим звоном входит в патронник.
Грохот.
Оторванная рука гранатометчика по высокой дуге улетела куда-то в степь, а сам охранник сломанной куклой обвалился на крышу машины.
Закричав от переполнявших его эмоций Граф притянул к себе свою сообщницу, и, влепив ей поцелуй прямо в губы, принялся бить бронебойно-зажигательными пулями по залегшей возле грузовиков охране.
III
И Граф, и Графиня давно перестали считать трупы и запоминать лица жертв. Вот и сейчас, не смотря ни на раненных, ни на убитых, ни на сдавших в плен людей, что были связаны и кинуты возле одного из грузовиков, они наблюдали лишь за своими подручными, что торопливо ломали двери кузовов фур. Железо подавалось с надсадным стоном, и стон этот неизменно сменялся радостными криками братвы.
Вскоре стало ясно, что дело вышло небывало прибыльным. Были в фурах и цацки из золота с северными самоцветами, и слитки титана, и алюминий. Были дозиметры и удобрения, нашлась кость и краска, химикаты и ценное дерево.
– Неплохой улов вышел, – Графиня рассматривала добычу с ленивым интересом хищника, только что закончившего свою охоту.
– Да, что неплохой – уловчик просто икряный!!! – Граф выбрался из кузова, ловко накидывая на грязную шею любовницы серебряное ожерелье, полыхнувшее в заходящем солнце россыпью бриллиантов. Еще миг и золотые заколки с северными самоцветами легли на ее пыльные волосы.
Щелкнула крышка, новая, услужливо поданная шкатулка засияла украшениями с кроваво-красными рубинами.
– Балуешь ты меня, милый. – Графиня покопалась внутри, взяв серьги крупными, хищно сверкающими камнями. – Эти хороши, возьму, но все остальные украшения продавай. Нам давно пора оружие более представительное раздобыть. Вторую зенитку например…
– Ладно тебе, зенитки подождут, – Граф улыбнулся, откровенно любуясь тем, как его подельница примеряет серьги перед боковым зеркалом пробитого пулями грузовика. – Для нашего бизнеса больше бронемашина нужна. Думаю, на все эти грузовики с доплатой сможем выменять. Представь, если мы сейчас такое творим, как мы с БТРом то заживем?
Лицо Графини тронула тонкая, мечтательная улыбка, приобняв Графа она тихо шепнула ему на ухо про то, в каких формах можно поугрожать захваченным купцам отрезанием некоторых частей тела, чтобы денег с выкупа за ним хватило и на БМП-1.
Граф усмехнулся:
– Обожаю как ты мыслишь, милая. Главное чем-то серьезным разжиться, а там не пройдет и пары лет, как мы подомнем под себя весь этот чертов край: и Отрадное, и Фогелевку, а потом как будут силы…
– Вернем себе наш бункер со всем его содержимым. И ты станешь главным на этой чертовой Пустоши.
Граф пристально посмотрел в глаза любовницы.
– Мы станем главными. Вдвоем, милая.
– И только вдвоем.
Бандит притянул Графиню к себе и их руки сплелись в замок.
– Как же я рад, что ты есть у меня, – тихо прошептал он в ухо девушки.
– Как же я рада, что ты есть у меня, – тихо ответила она.
Над выжженной солнцем пустошью с треском прокатился выстрел.
Как один из караванщиков смог распутать ремни, как бандиты сумели прохлопать ствол в его кармане, на что он надеялся, вытащив Макаров, никто уже не узнал.