– Александр Владимирович, – обратился я к Новикову, – пусть кто-нибудь из ваших парней проводит Степана Осиповича и господ офицеров в лагерь, а потом к могилам…
15 марта 1904 года 10:05 по местному времени. острова Элиот, остров Хас-Ян Дао.
Павел Павлович Одинцов.
Сказать, что Дарья была в ярости, это не сказать ничего.
– Паша, я хочу видеть свежие трупы тех, кто это сделал. Причем всех до последнего. Их отстреливать надо, как бешеных собак, люди такого не сотворят. Гитлер еще пацан в коротких штанишках, а тут это дерьмо в полный рост!
– Даш! – я огляделся вокруг – вроде поблизости были только все свои. – Эти уроды и не предполагали, что эти острова могут быть захвачены. Поэтому и развернулись во всю широту души. А так для всего мира они белые и пушистые. А это не так. Чтобы испортить им праздник, нужно все делать официально… Совместная комиссия, шум в мировой прессе, международный суд… Нужно уничтожить не отдельных ублюдков, а всю Японскую Империю. Этот мир еще узнает, что такое высокие технологии в Политике. Ну, Даша, не плачь, конечно, жалко тех, кто не дождался, но ты подумай – такой кошмар в Корее был сорок лет, а потом семьдесят лет затяжной гражданской войны. И на Север, и на Юг без боли смотреть нельзя, обе половинки изуродованы. А ведь такой замечательный народ – он, что, не достоин мира и покоя?
– Макаров идет, – Даша вытерла слезы и снова надела на лицо маску неприступной валькирии. – Он и его офицеры там так на меня смотрели… как на марсианку какую.
– Что поделаешь, последний документированный случай вроде твоего – это тысяча восемьсот двенадцатый год, кавалерист-девица Дурова… ты у нас вообще гренадер-девица и чудо пречудное, диво предивное… – Последние слова я произнес уже шепотом.
Адмирал спускался по тропе, сбоку под локоток его поддерживал Дукельский. Степан Осипович был в шоке – ну непривычны люди в этом времени к таким зрелищам. Японцы пока только внедряют новые веяния в мировое сознание. Кстати, их союз с Англией и зверства британских солдат против мирного населения в англо-бурской войне как-то подозрительно совпадают по времени. Уж не поделились ли самураи опытом зачистки Хоккайдо от народности айну? Хорошенький себе был геноцид, не хуже трагедии племен американских индейцев…
– Ну что, господа, посмотрели? Вот оно – одно из лиц двадцатого века, лицо невинно умученных…
Но первым мне ответил не адмирал, а лейтенант Дукельский:
– Господин Одинцов, неужели все это могли сотворить такие цивилизованные люди?
– Господи! – ответил я, – Георгий Владимирович, есть люди, на которых культура как овечья шкура на волке, явление поверхностное, а внутри они были и есть истинные африканские людоеды… ну или полинезийские. Да и цивилизация у них только для своих, а все остальные – варвары, которые должны или быть их рабами, или умереть.
– Павел Павлович, все это, конечно, злодейство масштабов невообразимых… – адмирал Макаров тяжело вздохнул, – но что мы-то тут можем сделать?
– Прямо тут ничего, – вздохнул я в ответ, – потому что зацепили мы только самый краешек ужаса. А вообще-то можете. Можете сражаться так, чтобы загнать этих… обратно к ним на острова, чтобы они и нос боялись с них высунуть. Можете постараться убить их как можно больше, а выживших загнать в плен на каменоломни и рудники. Вы много чего можете, господин адмирал…
Макаров отвел меня чуть в сторону.
– Скажите, Павел Павлович, а такое у вас обыденно случается? Вот я заметил, что ваши люди этим совершенно не потрясены. Возмущены – это да, некоторые разозлились до бешенства, но и бешенство это какое-то особое, холодное. Но вот потрясения нет. И доктора ваши, и солдаты неестественно спокойны.
– Не скажу, что такое обыденно, – ответил я, – но потрясения действительно не вызывает, все-таки слишком уж часто случается. В Африке такое постоянно. В Сиаме один правитель так половину своего населения извел. Пол Пот, мать его! Балканы, это само собой. Кавказ наш, Кавказ турецкий, резня армян… А вся беда начинается тогда, когда один народ начинает считать себя выше прочих, а правители тому способствуют.
Макаров молча отвернулся в сторону моря, я понял, что сейчас лучше оставить его в покое, дать переварить информацию.
Я тоже отошел вместе с Дашей в сторону и спросил:
– Ну, как там?
– Ужасно, Паша! – почти простонала моя любимая. – Грязь, вши, тряпье вонючее, сплошная антисанитария – ничего нет, люди голодные, много больных. Скажи, во что ты меня втравил?
Я погладил ее по плечу.
– Милая, я втравил тебя в то, что я не могу поручить никому другому. Где я еще возьму женщину с командирским характером, не могу же я поручить это дело мужику? Это крайне важно, тебе будут помогать Ким и – как его – этот старпом с «Бутова». Но политику определяешь ты и только ты. Только ты отвечаешь за то, чтобы мы не нанесли новых ран тем, кто и так уже пострадал. И в то же время у нас здесь не курорт, все трудоспособные должны вносить свою лепту… короче, сама поймешь со временем, как балансировать на жердочке.
– Ладно, если так надо, я справлюсь… – Даша кивнула, – значит, говоришь, перевезти на большой остров? Товарищ майор, поможете? А то местными шаландами я их до ишачьей пасхи возить буду… И еще – там ваши ребята не докладывали насчет складов? А то раз военно-морская база, пусть и временная, то должны быть и склады. Продовольствия, инструмента всякого, вещевого довольствия…
Новиков кивнул.
– Продовольственный и вещевой склад точно есть, Слон докладывал. А зачем вам вещевой склад, товарищ капитан?
– Ну как зачем?! Вы видели, во что превратилась их одежда? Я так понимаю, тут они еще и уголь на корабли грузили. – Дарья покачала головой. – Я бы тем тряпьем и пол мыть не стала! Надо одеть их в новое и чистое, пусть на первых порах это и будут робы японских матросов.
Я решил повести итог столь плодотворной дискуссии:
– Добро! Александр Васильевич, окажи товарищу Дарье всю возможную помощь, помоги с перевозкой людей, выдели пару отделений для поддержания порядка… Действуйте, короче!
Я сжал голову руками – ну вот, этот вопрос хотя бы начал решаться, да и Дарья теперь будет занята и перестанет чувствовать себя «бесплатным приложением». Надо только проследить, чтобы она не стремилась делать все сама, по ее неопытности может такое произойти. И поскорее обучить этих жертв японской военщины русскому языку, тут Кима надо напрячь, он у нас точно двуязычный.
– Степан Осипович, – отвлек я адмирала Макарова от каких то своих размышлений. – Здесь у нас все, машина завертелась! Теперь надо бы поговорить о делах наших в несколько расширенном составе, в присутствии Наместника Алексеева… – Я вздохнул. – Только вот как вас вместе собрать, ума не приложу. Разве что на четыре часа пополудни объявить торжественный обед в честь разгрома Того… туда и пригласить вас да Алексеева?
– Пригласить-то можно, и приглашение он примет, он еще ни разу от обеда не отказывался… Только вот зачем вам это, Павел Павлович?
– А затем, Степан Осипович, что хватит вам собачиться и тем всякую шушеру под Шпицем тешить. Идет война, и в первую очередь должны стоять интересы Державы, а уж потом и личные амбиции. Потом гонором меряться будете, а сейчас дело делать надо.
– Наверное, вы, как всегда, правы, Павел Павлович! Если что, могу прислать кока с «Аскольда», он знает вкусы Наместника.
– Буду вам премного благодарен, Степан Осипович, сейчас я свяжусь с Карпенко, пусть посылает приглашение. И вам тоже пришлем официальное приглашение, чтобы все было одинаково.
15 марта 1904 года 15:15 по местному времени. острова Элиот, кают-компания БПК «Адмирал Трибуц».
Павел Павлович Одинцов.
После моего разговора с Карпенко в план операции «Банкет» были внесены изменения. Посоветовавшись со Степаном Осиповичем, мы послали приглашения не только адмиралам с их флаг офицерами, но и всем капитанам первого-второго ранга. Да, это мероприятие, что называется – «и людей посмотреть, и себя показать». Встречая вместе с Карпенко гостей возле трапа, удалось заранее, тет-а-тет, согласовать позиции и с Алексеевым, и с Макаровым. Конечно, пришлось нелегко, но удалось протолкнуть в адмиральские умы мысль отложить распри на послевоенный период. Все победы в Петербург и лично Николаю Второму будут представляться как спланированные штабом Наместника Алексеева и блестяще осуществленные флотом под личным руководством адмирала Макарова. В военное время всем хватит и подвигов, и наград.
На обед с нашей стороны собралась наша руководящая четверка, а также все заместители командиров и командиры боевых частей «Трибуца», «Быстрого», «Иркутска» и «Вилкова». Со стороны Тихоокеанской эскадры были капитаны первого ранга: командир отряда крейсеров Рейцейнштейн, командир крейсера «Аскольд» Грамматчиков, командир крейсера Баян Вирен, флаг-капитан Штаба Наместника Эбергард, и капитаны второго ранга: командир крейсера Новик Эссен и флагман отряда миноносцев Юрасовский. Дукельский остался на Аскольде, ибо и без него у адмирала Макарова хватало сопровождающих.
Официальную часть обеда начал Наместник Алексеев.
– Господа, сегодня мы собрались, чтоб чествовать команды кораблей, добывшего для России перелом в этой войне. Но перед тем как продолжить, вынужден попросить всех присутствующих дать слово офицерской чести, что все сказанное здесь они унесут с собой в могилу. Тот, кто не желает давать такое слово, может незамедлительно покинуть это собрание… – Наместник обвел взглядом длинный стол, по одну сторону которого сидели тихоокеанцы две тысячи семнадцатого года, а по другую – тихоокеанцы года тысяча девять сот четвертого. – Что ж, раз желающих покинуть нас не видно, то продолжу… Уже сутки вся эскадра гадает, как была достигнута эта блистательная, но неожиданная победа. Более того, уверен – об этом сейчас гадает весь мир. Господа, корабли, пришедшие нам на помощь, пришли издалека. Причем преодолели они не только мили морского пространства, но и годы… Сто лет тому вперед, господа офицеры. В свое время в салонах было много разговоров о сочинении британца Херберта Уэллса «Машина времени»… но не будем вдаваться в лирику. Только скажу одно – никто из здесь присутствующих в ТОТ раз не опозорил звания русского офицера, и никто из нас не умер в своей постели. Как оно сложится на ЭТОТ раз, зависит только от нас самих. Будем делать что должно и да свершится что суждено. Подробности будущей истории огласке не подлежат, и на эти вопросы вам никто не ответит. Будьте уверены только в одном – МЫ знаем многое, хотя, к сожалению, и не все. А теперь давайте выпьем за победы русского флота – и сейчас, и во все времена…