В это время господин капитан первого ранга толкнул короткую речь, по смыслу примерно так, что он завез их на эти острова и сдает новому командиру. А это человек легендарной свирепости и героизма будет делать из них таких же героических бойцов, а теперь слово предоставляется…
Я шагнул вперед.
– Значит так, господа кандидаты… Да, да, кандидаты, вы не ослышались! Честь стать нашим курсантом надо еще заслужить. Все вы – и офицеры, и унтер-офицеры, и рядовые матросы и солдаты – должны пройти отборочный цикл подготовки, после которого каждый четвертый рядовой или унтер-офицер вернется в свою часть или на свой корабль. Успешно пройдя этот этап, вы будете переформированы уже по штату бригады и получите право называться курсантами. После чего незамедлительно приступите к основному циклу подготовки, после завершения которой будут произведены экзамены. И те, кто успешно их сдаст, будут назначены на должности, соответствующие их званию. Учить и тренировать вас будут мои бойцы со специальной подготовкой. Вы должны слушать их как родного отца, потому что они знают то, что сделает из вас таких же быстрых, умелых и беспощадных к врагам бойцов. Все понятно?
В ответ – только угрюмая тишина, типа: «Куда нас завез этот бородатый Сусанин с немецкой фамилией?» Но ничего, привыкнут! А пока надо направить людей вслед за товарищем прапорщиком на японский склад, за инвентарем, для устройства лагеря. Тренировки начнем завтра-послезавтра, а пока исключительно хозяйственная жизнь. Тем более что еще десять дней будет продолжаться Великий Пост, а пока бойцы не разговеются, применять серьезные нагрузки противопоказано. А пока будем строить штурм-полосу и полосу препятствий, спортивный городок с турниками, лестницами и канатами. Также необходимо нормальное стрельбище… Ну и потихоньку начнем вводить новичков в спортивную форму, как-то так. Свою же роту я решил использовать как инструкторов при подготовке, а потом не размазывать по бригаде, а так и оставить разведывательно-диверсионной ротой.
18 марта 1904 года 06:05 по местному времени. острова Эллиота, якорная стоянка у острова Да-Чан-Шан Дао. БПК «Адмирал Трибуц»
Капитан первого ранга Сергей Сергеевич Карпенко.
Уходим в море на рассвете, причинять неприятности японскому микадо и британским банкирам. Вы нас еще не знаете? Так вы нас еще узнаете! Это вам, мистеры, не в прошлый раз, теперь мы идем веселой компанией – «Трибуц», «Аскольд» и «Новик». И с нами «Сунгари», бывший «Киль» – оказывается, призовой суд конфисковал его за наглую перевозку военной контрабанды, а название присвоили в честь погибшего в Чемульпо вместе с Варягом парохода. Весь день и всю ночь его окончательно освобождали от остатков японского груза. Весь запас японской амуниции был шлюпками перевезен на береговые склады, и теперь «Сунгари» идет в балласте, если не считать грузом две с половиной сотни моряков русского торгового флота, которые составят призовые команды для захваченных кораблей. Как вспомню, как мы мучались в прошлый раз – жуть берет. А теперь, если корабль задерживается, то команде шлюпки на воду, и греби к ближайшему берегу, а на их место своих.
Вышли из внутреннего рейда и легли на курс. Скорость четырнадцать узлов. Для нас это экономический ход, для «Новика» с «Аскольдом» почти экономический, а вот для несчастной «Сунгари» почти предельный. Оглядываюсь. Прямо за нами, в пяти кабельтовых, идет «Аскольд», за ним угадывается «Новик», и лишь в самом конце «Сунгари». Над морем поднимаются в небо черные столбы угольного дыма. Ветер клочьями сносит их в сторону далекой, почти на горизонте, полоски земли. Местные корабли ходят не только на угле, их топливо это еще и пот десятков кочегаров, лопатами забрасывающих уголь в ненасытные пароходные топки. Для меня это так же дико, как если бы грузовик двигался, потому что водитель крутит педали. Наши инженерные гении из БЧ-5, особенно с «Быстрого», обещали подумать, что тут можно сделать, чем помочь предкам. Работали же в мое время угольные ТЭЦ безо всяких кочегаров.
Рейценштейн Николай Карлович на связь выходит регулярно. Ну, это у него с непривычки к оперативной связи. Больше всего его нервирует то, что мы нагло идем охотиться прямо на японский задний двор. Ах, не вышел бы Камимура! Ну, выйдет – и что с того, удерем! Правда, «Сунгари» с ее четырнадцатиузловым ходом и все трофеи жалко. Но и от этого геморроя есть противоядие – в трюмах «Трибуца» хранятся двадцать шесть донных мин. Еще двадцать две штуки имеются на «Быстром». Тут звучали предложения раскурочить весь этот золотой фонд, а взрывчаткой снарядить мины «Уайтхеда» для «Новика», но фиг им! Этим старьем все равно трудно во что-нибудь попасть, а вот донные мины из конца двадцатого века есть настоящая вундервафля. Во-первых, траль не траль местными тралами, все одно толку не будет – как лежала голубушка на дне, так и лежать будет. Во-вторых, ее мощи хватит, чтобы отправить на дно любое местное корыто, хоть бы и броненосец. Значит, решено – как войдем в район оперирования, первой же ночью направлю оба вертолета к Сасебо – пусть отложат свои яйца на фарватере; и японцам тоже будет интересно жить.
Выхожу на связь:
– «Аскольд», капитана первого ранга Рейценштейна, пожалуйста!
После полуминутного молчания «Аскольд» отзывается:
– Здесь, капитан первого ранга Рейценштейн.
– Николай Карлович, – говорю я ему, – должен вас обрадовать, Камимура никуда не выйдет в ближайшее время. Я понял, как сделать так, что он будет очень сильно занят.
– Ну, ну, Сергей Сергеевич, – недоверчиво хмыкнула трубка. – И как же, позвольте узнать?
– Вы спрашиваете, как? – Я ухмыляюсь про себя. – Есть средства! Организуем ему увлекательное приключение, так что вы не волнуйтесь! Мы еще те фокусники-иллюзионисты. Вы еще не всех зайцев в нашей шляпе видели!
– После истории с адмиралом Того я вам охотно верю… – Рейценштейн немного помолчал. – И что же, опять будет что-то в этом духе?
– Нет, не столь брутально, Николай Карлович, Павел Павлович против, надо чтобы Япония успела набрать еще кредитов. А если мы их начнем слишком быстро истреблять, то им никто денег не даст. – Я подумал и добавил: – Но в один броненосный крейсер, или даже в два, если он не особо умен, эта история Каммимуре обойдется точно. Да, Николай Карлович, через час у нас тренировка в «слепой стрельбе».
Отключился, а сам думаю: «Вот блин, все никак не могу привыкнуть что словосочетание «Николай Карлович» обозначает вполне приличного человека, с тяжелым нордическим характером, офицера и дворянина, а не позорище по фамилии Сванидзе-Вонидзе! Вот что жизнь-то с людьми делает, какие фамилию-имя-отчество тебе родители дали, такую и носи с гордостью и не позорь…»
«Слепые стрельбы» начались не через час, а где-то около полудня. Что это значило? В БИУС «Трибуца», как это обычно бывает на учениях, вводились характеристики условной цели. Потом данные этой цели считывались, офицер из БЧ-2 на ноутбуке решал задачу по наведению на эту цель орудий «Аскольда» или «Новика» и передавал дирекционный угол и дальность соответствующему старшему артиллерийскому офицеру, а уже тот вводил их в систему центральной наводки своего корабля. Для чего это нужно? Так Российский Императорский Флот при нашей минимальной помощи сможет стрелять ночью или в тумане. А пока это еще и тренировка дисциплины комендоров, чтоб не бабахали куда попало, а четко и не торопясь выполняли команды. Ага, как же, размечтались! Первый бортовой залп «Аскольда» лег в стороне от условной цели, да еще и с приличным разбросом, второй был не лучше. Начали разбираться. Выяснилось – единственный оперативный навигационный инструмент, это магнитный компас, но он в таких делах врет плюс-минус лапоть, а в результате при стрельбе на двадцать пять кабельтовых отклонение от цели может составить пять-семь кабельтовых. Наши штурманы предложили вместе с данными на залп передавать текущую поправку к магнитному курсу. После этого получилось нечто уже похожее на накрытие. Потом ту же процедуру повторили с «Новиком». Проблема была еще и в том, что тренировки тренировками, но РАЗНЫЙ вес снарядов и пороховых зарядов убивает всю точность. И если пороховые заряды еще можно откалибровать на аптекарских весах, то вес снарядов изменению уже не подлежит. И все равно каждый день по четыре часа артиллеристы будут отрабатывать это упражнение, надо чтобы процесс наведения орудий по системе централизованной наводки был заучен ими до автоматизма. И тогда они убедятся, что даже днем, когда цель в пределах прямой видимости, стрельба по нашим данным будет точнее, чем на собственный выпуклый глаз. Теперь надо, чтобы нам подвернулось какое-нибудь японское корыто, по которому можно было бы пострелять. Ничего, вот завтра будем проходить мимо Чемульпо, там и постреляем. Вроде бы переброска в Корею войск 1-й армии генерала Куроки еще не закончена. Да, я дал Николаю Карловичу очень простой, но действенный совет. Пусть вечерняя чарка будет только на одном из двух кораблей – на том, который в этот день показал лучшие результаты в стрельбе, а на другом пусть будет день трезвости. Так сказать, соцсоревнование. И сохранять такой режим до тех пор, пока оба корабля не станут успешно выполнять нормативы.
18 марта 1904 года 10:15 по местному времени. Корейский пролив. Флагман Владивостокского отряда крейсеров броненосный крейсер «Россия»
Контр-адмирал Карл Петрович Иессен
Вместе с мичманом Константиновым тогда два дня назад к нам, на флагман Владивостокского отряда, прибыли несколько больших ящиков, а при них три человека из будущего, два мокрых прапора и их командир, лейтенант Злобин, представившиеся специалистами по радиосвязи. А в ящиках, которые они привезли с собой, находились разобранные передающий и принимающий радиоаппараты нового типа.
Но об этом до того момента пока мы не покинули Владивосток, не знал никто кроме меня, командира «России» каперанга Андрея Парфеновича Андреева и его старшего офицера кавторанга Владимира Ивановича Берлинского. Владимир Иванович лично отобрал из команды десяток особо неболтливых и при этом грамотных матросов, в дальнейшем помогавших гостям из будущего в растяжке антенны и прокладке кабельного хозяйства.