И глядя в глаза капитану первого ранга Эбергарду, я медленно, в стиле гипнотизера, говорю:
– Андрей Августович, несмотря ни на что, у меня нет зла на сегодняшних немцев. Они пока еще вне того зла. На протяжении всей истории Российской империи мы были двумя сторонами одной медали, соединялись в одном государстве, как соединяются углерод и железо в одном клинке. Приезжая к нам на время, немцы по большей части оставались навсегда, женились в России и заводили детей. Две самые боеспособные нации в мире два раза за двадцатый век воевали во взаимоистребительных войнах. А теперь, Андрей Августович, подумайте чего надо немцам от России? Лебенсраум? Да пожалуйста! От Петра Алексеевича и Екатерины Алексеевны заведено так – приезжайте и селитесь, только берите российское подданство. Мы двое суток ехали по землям, на которых пока не живет никто! Сейчас едем по земле, где населения как в какой-нибудь Лапландии – два человека на квадратную версту. Да Германия просто растворится в России, как кубик рафинаду в стакане с горячим чаем, вздумай все немцы дружно переехать к нам. Так что же нам делить? Нечего! Венские банкиры и прусские юнкера жаждут власти над миром и в первую очередь над Россией, им ночами снятся бескрайние латифундии и славянские рабы. А вот шиш! Прав был Бисмарк – такие мечты плохо кончаются. Они кончаются страшным разгромом, Германия способна блестяще выиграть отдельные сражения, а потом наступает перелом, Россия сосредотачивается, и немцы с треском проигрывают войну. А теперь представьте, что мы будем воевать на одной стороне с Германией… – Эбергард встрепенулся. – Тогда нет такой силы, которая смогла бы остановить нас в сухопутной войне. Франция, что такое Франция? Даже один на один с Германией это всего лишь смазка для штыка. Но, мы вас умоляем, не надо никаких бредней про расу господ и назначение править миром. Будьте скромнее. Чем вы тогда лучше тех же самых евреев, которые три тысячи лет талдычат о своей богоизбранности и регулярно бывают за это истребляемы? Но это, Андрей Августович, так, задача на перспективу. Сейчас главное – не допустить втягивание России в антигерманскую Антанту и достойно ответить Франции за ее предательство России в этой войне, а с другой стороны, необходимо расшатать союз Германии и Австро-Венгрии – лоскутного одеяла Европы. Если работать над этой задачей, то нет ничего невозможного, и мы избежим того тупика, в который Россия и Германия попали в нашей истории двадцатого века, судьбы миллионов еще не рожденных немцев и русских находятся в наших руках…
Я замолчал, давая собеседнику очнуться.
Эбергард медленно приходил в себя.
– Михаил Васильевич, что это было?
Я пожал плечами.
– Андрей Августович, вы задали вопрос, а я всего лишь высказал то, что наболело на душе, не более того.
Он медленно произнес:
– Я был как во сне, но теперь мне все ясно. Я, конечно, не кайзер Вильгельм, но теперь могу сказать, что судьба Германии – в союзе с Россией. У меня есть по ту сторону границы с Рейхом влиятельные родственники и знакомые. Я постараюсь донести до них ту картину будущего мира, которую вы мне представили. Конечно, пока мы не можем победить Британию на море, но у нее столько колоний и стран-сателлитов, до которых русские и немецкие солдаты смогут добраться по суше. А теперь позвольте откланяться, сейчас я чувствую острую необходимость побыть наедине с собой.
Он вышел, а я сижу у окна, смотрю на проплывающие мимо горы, покрытые лесом до самой вершины, и думаю: «Не учинил ли ты, Михаил Васильевич, сейчас нечаянно новой мировой войны? И уж не знаю, как немцы с русскими, а уж миллионы французов, а особенно француженок, проклянут тебя на корню, если узнают… – И сам себе отвечаю: – А нечего было выбирать себе такую власть, которая лжет и предает так же естественно, как дышит. Франция демократическая страна, значит, последствия политических ошибок правящей элиты должны равномерно распределяться по всей массе электората. Как-то так! Селяви!
20 марта 1904 года 05:15 по местному времени. На траверзе Шанхая, удаление 20 миль, БПК «Адмирал Трибуц»
Капитан первого ранга Сергей Сергеевич Карпенко.
Для того чтобы вызволить из неволи канонерку «Манджур» сперва было необходимо привести к общему знаменателю один из трех японских бронепалубных крейсеров типа «Мацусима», который подымливая единственной трубой стоял на якоре на границе трехмильных территориальных вод, откуда ему приходилось караулить злосчастный «Манджур». Такая скромность объяснялась тем, что в отличие от якобы нейтрального Чемульпо, где японцам удалось подловить «Варяга» с «Корейцем» в Шанхае главную шишку держал так называемый международный комитет представляющий интересы англо-американских колонизаторов, ссориться с которыми Японской империи пока было преждевременно. Таким образом, устаревшая русская канонерка-стационер пряталась в гавани Шанхая, а не менее устаревшие японские крейсера в три раза большего водоизмещения по очереди ее караулили. Ну просто идиллия.
Безлунная ночь вполне способствовала тому, чтобы подойти к противнику на любое необходимое для того расстояние и прикончить одним единственным ударом. Только вот тратить на стоящее на якоре корыто торпеду из двадцать первого века мне показалось до крайности неправильным, а при попытке потопить врага нашей стомиллиметровой артиллерией должен был быть слишком большой расход снарядов. Но по счастью в нашем отряде был не один «Трибуц». «Аскольд» с «Новиком» вполне могли бы затеять со старушкой «Симой» артиллерийскую дуэль и даже выиграть ее, но во-первых – в ночи русские комендоры были такими же слепыми как и японские, а во-вторых – в ходе такой дуэли русские корабли обязательно получили бы повреждения, а их команды понесли бы потери, потому что перед войной все три крейсера этого типа проходили службу в учебном отряде. Что-что, а стрелять из своих стодвадцатиммиллиметровок артиллеристы всех трех «…сим» умели, что касается пушек-монстров, то стрелять из них не умел никто и они так и закончили свою почти сорокалетнюю службу, так ни во что и никаким образом не попав, несмотря на три минувших войны. Но раз на раз не приходится и рисковать очень не хочется, а потому утопить старушку желательно быстро, прежде чем она начала огрызаться.
Первый из таких способов это наша торпеда под днище, которая должна будет развалить инвалида напополам, и второй способ это две или три торпеды местного производства в борт, хотя устаревшей и не очень большой лоханке может хватить и одной. Специалист по местным торпедам, сиречь, самодвижущимся минам, у нас кавторанг Николай Оттович Эссен командир крейсера 2-го ранга «Новик». Нет, топить старушку «Симу» должны местные и это однозначно, так что все же «Новик» и его железный командир, кторый и в огне горит и в воде не тонет. Но тут опять же возникают два вопроса. Как в полной темноте грамотно вывести «Новик» в торпедную атаку, с учетом того, что перед пуском мин ему придется закладывать циркуляцию? Как избежать обнаружения «Новика» на полном ходу, с учетом того что при форсировании машин из труб снопами будут лететь искры в полной темноте заметные очень издалека?
С другой стороны зачем «Новику» форсировать машины, если цель стоит неподвижно и ни о чем не подозревает. Подойти на экономической для «Новика» скорости в восемнадцать узлов и на проходе выписать японцам две мины с одного борта. Если будет недостаточно, то развернуться на циркуляции вокруг не стрелявшего борта и выписать еще две. В крайний случай, в самый разгар атаки, выписать по цели из реактивного противолодочного бомбомета с запасом, очередью в три-шесть бомб.
Так мы и поступили, но только вышел у нас и смех и грех. «Адмирал Трибуц» тихонечко вышел на рубеж атаки из бомбомета шесть тысяч или меньше. «Новик» по широкой дуге обошедший наш маленький отряд и рванулся в стремительную, но равномерную атаку. Вот они уже на рубеже открытия огня, и реактивные бомбы, оставляя за собой длинный огненный след, одна за другой уносятся к цели. Но тут нас ожидает неожиданный конфуз, потому что два взрыва бомб звучат нормально, а третий такой сокрушительной силы, что все сразу понимают, что случился «лаки шот» и вместе с бомбовым погребом японского корабля, мы попали в историю.
Тогда же. Шанхай, внутренний рейд, Канонерская лодка «Манджур»
Командир канлодки капитан второго ранга Николай Александрович Кроун.
Сокрушительный взрыв среди ночи и вспышка взрыва, озарившая полнеба, кажется, разбудили весь Шанхай. Но не успело улечься вызванное этим инцидентом беспокойство, как вдалеке показался идущий со стороны моря вверх по реке Янцзы стремительный корабль, светящий вперед и по сторонам себя боевым прожектором. Обнаружив «Манчжур», этот корабль изменил курс и начал приближаться к нам, постепенно сбрасывая скорость. И вот когда он был совсем рядом, я наконец-то опознал в корабле нашего старого знакомого «Новика», а в бородатом мужчине на его мостике капитана второго ранга Николая Оттовича Эссена, который отчаянно машет мне рукой в которой зажат какой-то пакет.
– «Новик», – подумал я, – на скорости, да еще и ночью вполне мог прорваться в Шанхай мимо японского блокадного заслона.
Но потом я вспомнил этот взрыв, и решил, что вполне возможно, Николай Оттович счел недостаточным просто так пробежать мимо вражеского крейсера и не отработать по нему минным залпом с одного борта и как это у него водится, он конечно же попал и не просто попал, а так, что на японском крейсере сразу взорвались бомбовые погреба, или детонировал минный аппарат. Нет, вчера вечером на мое имя поступила телеграмма, одновременно отправленная Наместником Алексеевым и адмиралом Макаровым, которая гласила: «Быть готовыми к прорыву в течении 3-х суток с сего дня» но я не думал, что это произойдет так быстро.
Вот совсем уже замедливший ход «Новик» бросает якорь, на воду спускают новомодный бензиновый катер, который мчит к нам, разгоняя волну и распространяя вокруг себя аромат бензинового угара. И вот пакет уже у меня в руках, я отчаянно разрываю плотную бумагу и при свете электрической лампы вчитываюсь в каллиграфически ровные строчки написанные рукой секретаря Наместника. Мне и моему «Манджуру» предписывается убыть сперва во Владивосток, где принять под командование отряд номерных миноносцев, а потом всем вместе и дальше к Камчатке и Курильским островам. У японцев там нет боевых кораблей, поэтому никто не помешает мне на корню пресечь развившийся в тех краях хищнический промысел, а также самое настоящее пиратство и бандитизм. Следовать туда, я должен буду отдельно от освободившего меня отряда, но ничего, не маленький не заблужусь.