Наместник повернулся и зашагал по тропе обратно к лагерю, вслед за ним потянулась свита. Мы с Агапеевым шли чуть поодаль от погруженного в думы Наместника.
Дальнейший разговор произошел уже в штабе, после чая по всем правилам восточной церемонии, который нам наливала умопомрачительной красоты кореянка. Это подарок штабу бригады от любезной Дарьи Михайловны, чтобы мы перед местными шишками с сервисом не позорились. А какие девочки – тихие, скромные, глаз в пол… Наместник даже размяк, да немудрено с непривычки – местный сервис сильно не дотягивает до стандартов двадцать первого века. А Даша тут ставит дело, как в пятизвездочном отеле, где-нибудь в Сеуле.
Отодвинув в сторону чашки, выложили на стол бумаги. Для начала Наместник Алексеев сообщил, что на «Диане» прибыли все двадцать четыре пушки Барановского, имеющихся на эскадре. С таким же количеством пулеметов «Максим» сложнее, станки-треноги для них сейчас срочно изготавливают в мастерских Порт-Артура по предоставленным нами эскизам.
Наместник со вздохом проводил взглядом официантку, которая выносила поднос с чайными принадлежностями.
– Хороша, чертовка! Ну а ладно. Александр Владимирович, давайте ваше штатное расписание, посмотрим, что у вас получилось….
– Общее расчетное количество личного состава в десантно-штурмовых батальонах бригады – две тысячи девятьсот человек. В том числе две тысячи пятьсот шестьдесят человек рядового состава и двести пятьдесят шесть унтер-офицерского. Взводных командиров потребно шестьдесят четыре, ротных шестнадцать и батальонных четыре. Состав и структуру штаба уточним с полковником Агапеевым особо. Средства усиления в виде пулеметов «Максим» и десантных пушек Барановского будут сведены в дивизион огневой поддержки, состоящий из четырех шестиорудийных батарей и четырех пулеметных рот, также включающих по шесть пулеметов «Максим». Исходная рота входит в состав бригады как разведывательно-диверсионная рота специального назначения. Вот сводное штатное расписание.
– А какова тактика применения? – Наместник заинтересованно разглядывал таблицу. – Ведь такое количество артиллерии и тем более пулеметов Максима… ах, да вы же еще и пулеметы Мадсена заказали… Такого нет нигде, насколько я знаю.
– Пока нет, Евгений Иванович. Стоит нам один раз показать чудо, как все страны начнут обезьянничать. Бригада морской пехоты предназначена для высадки с кораблей в тылу противника. Предполагается, что при этом этот противник будет иметь подавляющее численное преимущество. Отсюда и такое количество огневых средств. Всю эту орду банально надо будет убить, или они убьют нас. В первом эшелоне высаживаются десантно-штурмовые батальоны, имеющие задачи по захвату и зачистке плацдармов, их дальнейшего расширения и объединения. Во втором эшелоне высаживается дивизион огневой поддержки и обеспечение со штабом. Это так, навскидку, каждая операция должна быть проработана отдельно. Возможны операции без обороны плацдармов и соответственно без высадки дивизиона огневой поддержки. Предположим захват некоторого объекта и его уничтожение – более тщательное, чем это могла бы сделать артиллерия, с последующим возвращением на корабли. Для орудий Барановского необходимы гранаты и картечь. Главное, чтобы все это было доставлено к нам до намеченного срока начала операции. Вот на этом листе расчеты по расходу всех видов боеприпасов в ходе предполагаемой операции по захвату базы Мазампо….
– Ого, да тут солидно! – Наместник нахмурился. – А это точные расчеты?
– Ваше Высокопревосходительство, это минимальные расчеты. Напоминаю – предполагается, что бригада будет вести бой минимум при пятикратном превосходстве противника в живой силе…
Говорю вслух, а про себя думаю: «Да, теперь придется приучать их воевать не за счет людей, а за счет плотности огня… это же сколько сил потратить придется, даже Алексеев, хоть и вник уже в тему, все равно мнется. А скажи ему про норматив маршала Жукова в сто килотонн снарядов на погонный километр вражеского фронта при прорыве обороны, человеку вообще плохо станет…»
Продолжаю:
– Да, ваше превосходительство, поскольку бригада не имеет штатного тяжелого вооружения, на начальной фазе операции и при удержании плацдарма понадобится помощь артиллерии флота. Что из-за недостаточного могущества существующих фугасных гранат к шести-, восьми-, десяти– и двенадцатидюймовым орудиям потребует изготовления специальных боеприпасов, в которых бы взрывчатое вещество, желательно тротил, занимало бы не меньше одной трети от веса снаряда, а желательно и половину. Война – дело дорогое, да и тот, кто не хочет кормить свою армию, в том числе и боепитанием, тот будет кормить чужую.
– Золотые слова, надо будет Государю Императору сказать при случае. А то некоторые тут экономисты распоясались…
Попал я, значит, не в бровь, а в глаз – их всех тут тоже Минфин прижимает? Кто там у них сейчас? Одинцов говорил, что какой то Коковцев… Наверняка такая же сволочь, как и Кудрин с Силуановым. Жаль, Иванов с компанией уже убыл, надо было ему про снабжение отдельную бумагу составить.
Что-то уже в животе бурчит… Я глянул на часы.
– Ваше Высокопревосходительство, может, отобедаем, а то время… как говорится – война войной, а обед по расписанию…
– Да, господа, – Наместник тоже щелкнул своими карманными часами, – показывайте, где у вас тут могут покормить хорошего человека.
Офицерская столовая – на отрытом воздухе, под белоснежным тентом… Да, нагло экспроприированное японское имущество. Очередная миловидная девушка, сливающая Наместнику воду из кувшина…. Нет, эти соблазны можно описывать до бесконечности. И этот обед из блюд корейской кухни вперемешку с русской был тоже весьма своеобразен, такого Наместнику наверняка пробовать не приходилось.
– Да, господа, – покончив с обедом, Наместник вытер губы салфеткой, – вы тут шикарно устроились. Может, и мне к вам перебраться? Шучу, шучу, но вот своего управляющего к Дарье Михайловне пришлю обязательно – как это там ваш Павел Павлович говорит: «на стажировку», кажется? За сим позвольте откланяться, у меня еще намечены встречи-с.
20 марта 1904 года, утро. Узловая ж/д станция Омск. Поезд литера А, Вагон Великих Князей.
Последний раз лязгнули вагонные буфера, состав встал. Проводник постучал в дверь:
– Ваше Императорское Высочество, станция Омск, стоим один час.
Великий Князь Александр Михайлович глянул на часы – по питерскому времени четыре пятнадцать, а сколько в Омске? Едем, едем – по три раза на дню часы переводить надо. Надо спросить местное время у любезного Карла Ивановича. А вот и он! Карл Иванович вошел, как всегда в наглухо застегнутом на все пуговицы мундире. Упавший через вагонное окно солнечный луч, сверкнув, отразился от толстых стекол сильных очков – напоминание о неудачной попытке отремонтировать манометр корабельной машины.
– Доброе утро, Ваше Императорское высочество, – склонил Карл Иванович голову в поклон, и тот же луч–озорник высветил блик на его уже довольно обширной лысине, – Омск, будем стоять один час.
– Знаю, дорогой Карл Иванович, – Великий Князь взял со стола заполненные бланки телеграмм, – будьте любезны, пошлите Филимона, пусть отправит. И проверит, нет ли нам чего-нибудь до востребования. Да и пусть купит свежих местных газет.
– Будет сделано, Александр Михайлович.
Карл Иванович вздохнул и вышел в коридор.
– Филимон?! – донеслось до Великого Князя, и пару минут спустя он наблюдал из окна взапуски припустившего к вокзалу лакея.
– Сандро, можно к тебе? – в дверях купе стояла Великая Княгиня Ольга, одетая как для променада. – Не составишь ли ты мне компанию прогуляться по перрону, а то хотела попросить Мишкина, а тот еще спит. Вчера, бесстыжий, допоздна резался с гусарами и кирасирами в карты, теперь его и из пушки не разбудишь…
Ольга склонила голову, ожидая ответа.
– С превеликим удовольствием, Ваше Высочество! – Александр Михайлович подумал, что, действительно, неплохо было бы пройтись по перрону, нагулять аппетит перед завтраком. – Да и погода-то какая?! Солнышко, весна!
– Да, весна, – согласилась Великая Княгиня, спустившись с подножки вагона, и взяв Александра Михайловича под руку. – Куда пойдем, Сандро?
Вдоль перрона уже редкой цепью стояли кирасиры с гусарами, как занавесом, отсекая праздную публику от литерного поезда.
– Давай до паровоза и обратно…
Внимание Великого Князя привлекла кучка воробьев, которые по весеннему времени, с азартным чириканьем, решали свои воробьиные дела.
– Демократия! – сказал Великий Князь с легкой усмешкой, кивком указав Ольге на воробьиное вече. – Шуму много, а толку?
Великая Княгиня слегка улыбнулась из-под вуали; сегодня она выглядела уже значительно лучше. Александр Михайлович подумал, что хоть они с Ксенией и родные сестры, но совершенно не похожи – ни внешне, и ни по характеру. Ольга будто взяла у Марии Федоровны и Государя Александра III всю сталь их характеров. Взять только этот ее брак – другая бы давно или бы напропалую изменяла мужу или валялась бы в истерике. А вот Ольга держится как железная. Только вот это ее фактически побег в Порт-Артур… да и тот, давешний, разговор. Значит, кипят и в этой милой головке страсти нешуточные.
Дошли до паровоза и повернули обратно. Солдаты в оцеплении, когда мимо них проходили Сандро и Ольга, становились во фрунт и прищелкивали каблуками, а она их приветствовала легкими кивками. Александр Михайлович знал, что в Ахтырском гусарском Ольгу любили, чуть ли не боготворили – и офицеры и рядовые гусары. И вот сейчас он с легкой улыбкой наблюдал этот ритуал выказывания обожания своему «предмету».
Но Бог мой, что это? Филимон несется сквозь толпу публики, рассекая ее, как атакующий миноносец волны. Да что случилось-то такого – туда бегом, обратно бегом… Прибежал, запыхался, дышит как твой паровоз, картуз на ухо сбился – хорошо, не потерялся.
– Вот, Ваше Императорское высочество! Последняя была! – и протягивает свернутую газету, недоумевая, что же там такого интересного.