– Бонифаций говорил, что он знает несколько языков.
– «Книга тайн». Это отрывки из книги географа Марино Санудо. А это карта. Вот смотри, здесь подписаны названия: Каффа, Матрега, Тана. Вот ещё одна. Видишь? Написано Константинополь.
– Интересно, что в комнате этого учёного человека нет ни единого листка бумаги и никаких письменных принадлежностей, – подал Злат голос со своей скамейки. – Видно, он прихватил всё это с собой. Интересно, почему не забрал компас и астролябию, коли они так дорого стоят?
– Это вещи хрупкие. Их легко сбить тряской или случайным ударом. Поэтому он хранил их на самом дне сундука.
– Тем не менее, должна же быть у него чернильница, перочинный нож и хотя бы несколько листов бумаги. Их он утащил с собой?
– На этот вопрос я ответить не смогу. Давай подведём итог того, что нам рассказала эта книга. Наш Санчо был школяром и довольно долго – латынь он знал основательно. Вряд ли он изучал право или философию, во всяком случае в его бумагах ни малейшего намёка на это. Зато, взгляни сюда. Видишь эти значки и цифры? Это трактат по алгебре. А вот эти рисунки дуг и углов? Парень явно много сил уделял математике, различным вычислениям. Прибавь сюда географические сочинения, компас и астролябию, которые нужны чтобы определять место, где ты находишься. Этот Санчо занимался составлением карт. Отсюда его знание итальянского языка – он ездил подучиться рисунку. И учился, видно, всерьёз.
– Почему ты так думаешь?
– Видишь эти изображения углов и дуг. Они проведены без линейки и циркуля. Чувствуется твёрдая рука и хорошая практика. Наверняка его наставником был какой-нибудь архитектор из того же Монпелье.
– Так Монпелье разве в Италии?
– Чего ты придираешься к словам? Просто парень половину книги забил итальянскими стихами. А зачем ему было долго ошиваться в Италии?
Наиб повернулся к Илгизару, всё ещё не сводящего восхищённых глаз с загадочного фолианта:
– Вот нам уже и есть, что поведать почтенному шейху эн-Номану. Думаю ему понравится рассказ о чужеземце, приехавшему тайно составлять карту улуса Джучи. Жалко, что это уж совсем не вяжется с нашей свиной ногой.
– Да, – согласился Хайме, – Картография – наука королей. Такое задание могли дать самые сильные люди мира сего. Которые вполне могли вручить впридачу мешок золота и пожаловать плащ с королевского плеча.
– Только пожаловать такой плащ лучше по возвращении. Когда нужно не привлекать к себе лишнего внимания, он будет только мешать.
Злат стукнул кулаком по колену и забегал по комнате:
– Эта дурацкая нога везде только мешает! Куда ни сунься – обязательно с ней ничего не увязывается! Воистину, я скоро начну верить, что это козни самого дьявола!
– Так может посрамить прародителя лжи и сделать вид, что никакой ноги не было? – засмеялся Хайме.
– Такие штуки ловко проделывает старый эн-Номан. Ему легко, он изучал логику и диалектику. Илгизар! Тебя учили логике и диалектике?
– Совсем чуть-чуть…
– А-а! Так значит всё-таки учили! Почему же ты всегда молчишь и ничего мне не советуешь?
– Что ты набросился на бедного малого? – вступился Хайме, – Ведь для того, чтобы искать убийц Санчо не нужно наук. Просто нужно пойти по следу тех, кто так удачно ускользнул той ночью от водовозов и городской стражи.
– Пожалуй, ты прав. Уже пора наведаться к водовозам. Хотя, если бы они узнали, что стоящее, сами бы пришли.
Злат стал быстро допивать айран, а его юный помощник все не мог оторваться от заворожившей его книге.
– А про что написано в «Романе о розе»? – робко поинтересовался он.
– О любви. Любви возвышенной и всё поглощающей. О том, что за всё в этой жизни нужно платить. О служении прекрасной даме. В этом романе есть ещё вторая часть, там уже больше нравоучений. Но, её здесь нет. Почему я и сказал, что дальше пойдут любовные стихи. Сначала, как и положено, о Прекрасной даме. На провансальском. А дальше уже на итальянском. Уже о дамах реальных. Вот здесь написано о любви к некой Беатриче. Кстати, здорово написано.
Хайме молча склонился над книгой погрузившись в чтение, а Злат решил добавить своё:
– Я вот тут дьявола помянул. У нас говорят, где чёрт не сладит, туда бабу пошлёт. Уж коли расследовать всё это дело без всех этих свиных ног, астролябий и пропавшего золота, то я бы побился об заклад, что этот крендель подался на ночь глядя к бабе. Вырядился, как фазан, надушился мускусом. Да и книжка не даст соврать – он это дело очень уважал. Даже ты вон оторваться от стихов не можешь.
Хайме рассмеялся:
– Мало того! Эта книга может тебе назвать имя одной из тех, кто владел сердцем бедного Санчо. Видишь, вот здесь на полях написано другими чернилами имя. Оно явно пришло на ум парню, под обаянием стиха. Её звали Райхан.
– Райхан!!
XV. Магрибский пирог
Двор Урук-Тимура затих в дремотном оцепенении. Только воробьи лениво чирикали на крыше. На стук из под тенистого карагача появился полусонный привратник. За ним, со стороны сада вышел и ключник. Он, казалось, был даже рад нежданным гостям. На вопрос: «Чего спите?», лишь печально развёл руками:
– Хлопотать стало не о ком. (Сделал приличную паузу и смахнул с глаза воображаемую слезу). Да и денег на расходы совсем нет. Только то, что госпожа успела загодя выдать. Хорошо, ещё что в леднике припасы, да и муки полно, а то бы сейчас и есть нечего было. (Вздохнул). А завтра кончается пост. Послезавтра разговение.
– То-то я смотрю у вас даже их кухни не пахнет. Маруф тоже спит?
– Вроде собирался куда-то сходить с утра. Что ему делать? Ужинать будем после захода солнца. Да и то, старые лепёшки доедим, сыр да сушёные фрукты. Даже очаг сегодня не разжигали.
Внизу у реки кто-то звал кого-то и голос уносило ветерком. Мимо с ленивым гуденьем пролетел шмель.
– Вы шапочку с рубином надёжно спрятали? – Злат никак не мог придать своему голосу строгость.
Ключник кивнул.
– Есть для этого и место, и сундук, не беспокойтесь.
Понятно, что не покажут. Речь, скорее всего идёт о тайнике, известному только посвящённым.
– Ну, и хорошо, – кивнул наиб с чувством человека, исполнившего свой долг. – Он вытер на лбу пот и заговорил о погоде, как и положено человеку, которому больше нечем заняться. – Жарко. Передохнём в твоей беседке немного, да и назад поедем.
Ключник был только рад нежданной кампании. Он даже крикнул, высунувшейся на разговор служанке, чтобы принесла в сад свежей воды. Повздыхали. Наиб поделился новостями, вернее их отсутствием. Посетовал, что теперь поиски вряд ли сдвинуться с места до приезда Урук-Тимура.
– Зимой у вас, наверное, веселее?
– Места не хватает, – подтвердил ключник, – И пиры бывают, и гости часто ходят.
– Маруфу работы хватает, не то что сейчас, – засмеялся Злат.
– Пока госпожи были, ему и здесь работы хватало. Скучали в городе, одно развлечение было – полакомиться чем-нибудь вкусненьким. Он даже жаловался мне недавно, что в степи ему легче было. Там почти каждый день бешбармак. А то и просто жареное мясо.
– Мне один генуэзец вашего Маруфа хвалил. Говорил, когда был в гостях у Урук-Тимура, так угощали, что и в Константинополе такой еды не пробовал.
– Это что за генуэзец? – вскинул брови ключник.
– Бонифацием его зовут. Контора на Большом базаре.
– Врёт, – решительно приговорил старик, – Три дня не ел, а в зубах ковыряет. Он у нас ни разу в гостях не был. С чужих слов говорит. Это ему помощник его рассказывал. Тот к нам захаживал.
– Молодой такой? В шитом плаще?
Ключник кивнул:
– Да. Плащ у него знатный. Видать высокого полёта птичка.
– Дела какие с хозяином вёл?
– Вроде нет. Они летом познакомились, на кочевье у Кубани. Вот и заглядывал по старой памяти пару раз. Дочке про дальние страны рассказывал. Госпожи тоже слушали.
Злат рассмеялся:
– Так он к госпожам подъезжал или к дочке?
Ключнику поворот понравился. Он оживился:
– Староваты наши госпожи. Если только к покойнице.
– Чего староваты? Не варить же он их стал бы?
Просмеявшись, старик махнул рукой:
– Видать и хозяин так же думал. Не стал его больше звать.
Злат с тоской подумал, как много могли бы рассказать служанки Райхан. Но, они на Кубани.
На выходе привратник сказал, что повар давно вернулся с утренней прогулки и, наверное, спит у себя. Поблагодарив ключника за радушный приём, решили заглянуть и к нему.
– Хороший повар всегда найдёт, чем угостить, – пошутил Злат, – Если не едой, так рассказом о еде. – Глядя в спину удаляющегося ключника добавил, – Он ведь сам говорил, что никто так много не знает о хозяевах, как повар.
Илгизар не выдержал:
– Но, ведь Санчо мёртв. А то, что он был принят в этом доме и был знаком с Райхан мы уже знаем.
– Только в ту ночь Санчо явно не шёл кого-то убивать, а было очень похож на влюблённого, отправившегося на свидание. А вот Райхан, как раз ждал не просто влюблённый юноша, а сообщник по страшному преступлению. Тут опять что-то не сходится.
Маруф не спал, а просто отлёживался в прохладе, почёсывая за ухом кота, такого же толстого и сонного, как он сам. Наиб не стал темнить и сразу взял быка за рога.
– Скажи мне почтенный друг Маруф, часто к Урук-Тимуру ходили в гости франки?
– Никогда не ходили, – даже удивился тот, – Сынок его Мухаммед-ходжа, тот с ними дружбу водит. Так он ведь эмир в Азаке. А это, почитай, наполовину франкский город. Они его и зовут на свой лад Таной. Когда на Кубани прошлым летом кочевали, он одного и к нам приводил несколько раз. Тот больше женщин развлекал рассказами разными. Потом, уже зимой здесь нас пару раз навещал.
– Велели к его приходу чего особенное готовить?
– Да, нет. Он же больше женщин развлекал. Поэтому с ними разными сластями и угощался. Разве что вино к его приходу кипрское велели подавать. А оно, известное дело – подороже.
– Он из тех был, кто на столе больше всего ценит вино?