– Галера?
– Говорю же, морской корабль. С одной мачтой. Его построили генуэзцы на персидском берегу. Ходит под парусом. Груза берёт намного больше, чем галера. В наши края пришёл первый раз, боятся плыть по реке. Обычно ходит от Персидского берега к Дербенту.
– Что-то я не слыхал про этот дом Анфосси.
– Они не ведут дела в наших краях. Это известные генуэзские банкиры, главное место которых при дворе персидских ильханов и в Трапезунде. Сам знаешь, наш повелитель не очень любит тех, кто приближён к ильханам. Думаю и эта партия невольников закуплена по их заказу. Поэтому и торопятся вывезти её за один раз большим кораблём. В своё время они вот также навлекли на генуэзцев немилость Тохты. Помнишь «Святого Фому»? Его захватили как раз при попытке тайно вывезти большую группу невольников в Баку. Тогда четверть века назад это закончилось войной и изгнанием франков.
– По злой насмешке судьбы на борту «Святого Фомы» Тохта и нашёл свою смерть.
– Думаю, связи у этих двух фактов гораздо больше, чем просто превратности судьбы. Мы часто не замечаем того, что сокрыто от постороннего взгляда. В команде «Святого Фомы» оставалось немало генуэзцев. Наш друг Бонифаций в их числе. Ты, конечно, хочешь узнать нет ли его сейчас и в списке пассажиров «Маргариты»? Скажу больше, он собрался гораздо дальше, чем Баку.
– Откуда знаешь?
– Деньги. Деньги говорят часто лучше людей. Бонифаций ещё с зимы ждёт «Маргариту». Именно он и готовил для Анфосси эту партию невольников. Товар дорогой, отборный, у него не хватало наличности, поэтому я помогал. Гизольфи солидный дом. Известный. Со связями по всему Леванту. Поэтому я без колебаний выдал по их заёмным письмам кругленькую сумму под приемлемый процент. А весной вдруг и сам Бонифаций засобирался в Баку. Попросил обменять мне приличную сумму на персидские деньги. Причём отказался брать письмо к моему другу в Баку. Это ведь и безопаснее и надёжнее. Не нужно тащить с собой наличность. Приходишь к меняле и получаешь всё до последнего медяка. Это мне показалось странным. Всё сходилось, что поездка окутана какой-то тайной, раз человек не хочет там засветиться.
– Твоя проницательность не подвела тебя и на этот раз. Скорее всего, именно тогда Бонифаций и задумал наложить лапу на золото дома Барди. Поэтому в Баку он хотел затеряться с ним.
Касриэль кивнул. Потом подошёл к лавке у стены и вынул из маленькой шкатулки какую-то бумагу.
– Бонифаций много лет плавал по Бакинскому морю, вёл дела в Сарае, Дербенте и Баку и у него много знакомых. В том числе не очень щепетильных в вопросах денег. Поэтому направиться из Баку он мог куда угодно. Но, ведь не зря говориться: «Где сокровище твоё, там и сердце твоё». Вчера вечером Бонифаций купил у меня кипрское письмо.
– Для меня это птичий язык.
– Это только на первый взгляд. Сейчас всё станет ясно и понятно. Видишь вот эту бумагу? Это письмо моего партнёра из Баку. Оно написано по-еврейски, но я переведу. Здесь просят меня выдать предъявителю этого письма некую сумму. Что я и сделал. А долг записал на партнёра приславшего письмо. Точно также поступил бы и он, получив моё послание, например из рук того же Бонифация. Эта бумажка – те же деньги. Но, у неё есть одно преимущество. Деньгами она станет лишь в руках человека, чьё имя здесь указано. В чужих руках, это простая бумажка. Поэтому её бесполезно воровать. Однако у этого есть и оборотная сторона. Допустим, Бонифаций умер по дороге в Баку. Его наследникам и партнёрам мой друг тоже ничего не выдаст. Однако это вовсе не значит, что бумажка навсегда утратила цену. Она всегда будет стоить денег для того, кто её написал. То есть, если её привезут ко мне и сумеют доказать, что получили её честным путём, я выдам деньги. На таких связях между менялами разных стран и держаться такие финансовые сделки. У меня полно партнёров в Персии, Крыму, Тане, Константинополе, Трапезунде. Они верят мне, я – им. У них есть друзья и партнёры в более далёких краях. Почему евреи так часто и успешно занимаются меняльным ремеслом? Потому что разбросаны по всему миру, но поддерживают связи между собой. Я вполне могу попросить своего партнёра в Константинополе помочь моему клиенту из Сарая получить свои деньги, например, в Александрии или Сицилии. И он сделает это за умеренное вознаграждение.
– Ты про кипрское письмо…
– Кипрское письмо и было таким документом, хозяин которого не добрался до адресата. Его выдал один очень состоятельный человек из Фамагусты на имя своего партнёра в Константинополе. Но, морские путешествия полны превратностей, и этот человек очутился в плену у пиратов. Потом оказался в Крыму. У него было с собой только это письмо. Но, константинопольского менялу там хорошо знали и крупная сумма, указанная в бумаге, внушила почтение. Купцу выдали небольшой кредит, на который он удачно закупил товары. Однако, вскоре заболел и умер. Имущество пошло на покрытие долга. Я выкупил это письмо. За очень небольшую сумму. Получить деньги по нему можно только с того, кто его выдал – кипрского купца. А сделать это смогут лишь наследники умершего купца. Однако, чтобы получить ту немалую сумму, что указана, нужно ехать на Кипр. Мало того, нужно найти наследников хозяина письма.
– Так Бонифаций собрался на Кипр?
– Я через знакомых узнавал, где живут наследники. Где-то в Италии. Однако совершенно необязательно добираться до них. Кипрский купец охотно выдаст требуемую сумму с некоторой скидкой. Он же прекрасно понимает, что если откажется, то истец доберётся таки до наследников и платить всё равно придётся. Но, уже сполна. Это понимает не только этот купец. Но и я, и другие менялы, которые сидят в Баку, Трапезунде или Константинополе. Поэтому они тоже охотно купят это письмо, но уже с дополнительной скидкой.
Касриэль подвинул к себе деревянные счёты-абак и привычно щёлкнул костяшками:
– При этом, чем дальше ты от Кипра, тем скидка больше. Я нахожусь дальше всех. Где-нибудь в Ургенче или Булгаре это письмо не купит вообще никто. Человек, который покупает у меня его в Сарае, обязательно вычтет скидку, которую ему придётся предоставить на том месте, куда он доберётся и включит свой интерес. Иначе зачем ему его покупать?
– И ты высчитал, где Бонифаций собрался продать это письмо?
– Он купил его по той цене, за которую его можно продать где-нибудь в Сирии или Армении. Честно говоря, меня вполне устроила бы Бакинская цена, а уж тем более Трапезундская и я просто решил поторговаться для порядка. Но, видно Бонифаций очень спешил.
– Охотно верю.
– Я ещё подумал, а зачем ему покупать это письмо, если можно прихватить наличные деньги? Или взять на них вексель с оплатой в том же Трапезунде? Потом понял, что он собрался достаточно далеко. Туда, куда не достают связи местных купцов. И явно рассчитывал на дороги, по которым очень опасно пробираться с наличными.
– А золото?
– Скорее всего припрятал его здесь. До лучших времён. Оно ведь не ржавеет. Кстати, в пятницу, ко мне пришёл один из персов и попросил выручить наличкой. Довольно крупная сумма. Мне это показалось странным. Мы ведь следим друг за другом, а никаких крупных сделок не намечалось. Да и клиенты обычно предупреждают заранее, если нужно много наличных. Перс сказал, что одна из тех, кто сдавал ему деньги на хранение, срочно потребовала их обратно. Естественно без причитающегося процента. Что ему оказывалось весьма выгодным. Зато очень невыгодным ей. Сейчас я вспомнил, что в пятницу в городе происходило много разных событий и подумал, что это может быть тебе интересным.
– Я предполагаю, что Шамсинур, которую убили в субботу, накануне спрятала в укромном месте немалую сумму денег.
– Вдовушка незабвенного Зерубабеля? Помню, помню… Она тоже оказалась замешанной во все эти дела? Не мудрено. По наследству от мужа ей перешли не только деньги и лавка, но и немало сомнительных знакомств. Например с будущей женой Урук-Тимура. Ведь именно Шамсинур была посредницей у неизвестных людей, которые хотели купить в своё время знаменитый рубин её отца.
XXIX. Ферзи и пешки
С Красной пристани доносился обычный портовый гул: крики грузчиков, грохот телег и перекличка матросов между кораблями и берегом. В синеве над головой чертили небо ласточки.
– Вот, брат Илгизар, мы и оказались чуть-чуть впереди. Теперь нам нужно только поджидать дичь. Завтра с утра, если Минсур так и не будет найдена, нужно будет обыскать её дом, а потом в укромном местечке недалеко от причала поджидать Бонифация. Даже, если не будет никаких прямых улик, можно будет очень серьёзно потолковать с ним об исчезновении Санчо и золота. Ты же можешь уже сегодня написать отчёт для Бадр-ад Дина о происшествии со свиной ногой. Время теперь есть. На этом твоя служба при мне заканчивается. Завтра праздник, окончание Рамазана. Поэтому лучше тебе сдать отчёт сегодня до заката.
Они ехали шагом, не спеша, отпустив поводья. Было немного грустно расставаться.
– У вас ведь в медресе в праздничные дни не будет занятий? Поехали завтра со мной и Хайме в Белый Дворец. Посмотришь на его загадочную рукопись про логическую машину. Тебе ведь можно уходить из медресе, когда нет занятий?
– Тот, кто живёт при медресе и не платит за обучение, должен полностью слушаться наставников и отлучаться только с их позволения. По случаю окончания поста будет три дня без учёбы, думаю, меня отпустят. Раньше ведь я никогда не отпрашивался. Завтра утром будет праздничный намаз, мы все будем в главной мечети. После обеда можно будет отпроситься. Я прямо сегодня и обращусь к почтенному Бадр-ад Дину, когда пойду с отчётом.
– А я как раз ко второй половине дня постараюсь управиться с этой Минсур и Бонифацием.
– Думаешь всё прояснится?
Злат грустно улыбнулся.
– Эк ты загнул. Такие дела никогда до конца не проясняются. Здесь замешаны интересы владык этого подлунного мира, а они недоступны нам, простым смертным. Это как с убийством Намуна. Обычный удар кинжалом. Но, это часть покушения на великого хана. А значит сразу перестают действовать все обычные человеческие законы, которые подталкивают руку обычных убийц. Кому выгодно, личная неприязнь, корысть. Человек становится всего лишь фигуркой на шахматной доске неведомых игроков, и его жизнью жертвуют часто лишь для того, чтобы поставить мат, где-нибудь через пару десятков ходов. А то и просто, чтобы получить более выгодную позицию. Это как раз такой случай. Значит справедливость и правосудие здесь не будет никого интересовать. Моё дело лишь довести это дело до той точки, когда его можно будет передать в руки всех этих власть имущих шахматистов. Со списком фигур и сдела