– Трейси он точно не нравится. Тафнелл вел себя с ней очень грубо, – сказала я. – И это еще мягко говоря.
– А что, если, не вытерпев многолетних придирок и жестокого отношения к себе, Трейси решила отомстить Тафнеллу? – сразу загорелся череп. – Она нашла где-то Источник и принесла его в театр, надеясь, что призрак выскочит, набросится на ее босса и будет душить его до тех пор, пока у того глаза не лопнут… Нет? Я тебя не убедил?
– Не убедил, – ответила я. – Начнем с того, что далеко не все такие злопамятные и мстительные создания, как ты. Нет, Трейси точно не такая. А теперь давай к делу. Где-то в театре находится Безжалостная Красавица. Скажи, ты ощущаешь ее присутствие?
Череп на какое-то время замолчал, но я чувствовала, как он обшаривает окружающее пространство, подключив свои сверхъестественные способности.
– Мегера, – сказал он наконец. – Я чувствую ее, она перелетает с места на место в темноте. Чертовски злющая, но не слишком сильная… Понимает, что слабая, и это ужасно ее раздражает. Страшно завидует живым, их жизненным силам…
– …и если ей удается схватить кого-нибудь, она выпивает у жертвы эту жизненную силу до дна, так? – закончила я.
– Да, пожалуй, что так. Она пытается восстановиться, ожить заново, но это глупо, из этого ничего не получится, потому что она мертвая и вся в дырах… Ну, как бы тебе это объяснить… Если ты и выпьешь из живого всю его жизненную силу, она проскочит сквозь тебя и выльется с другой стороны… Нет, конечно, это может ненадолго тебя встряхнуть, но жизненная сила в мертвецах не держится. В такой пище для них… то есть для нас, ноль калорий, так что высасывать жизненную силу из живых пустая трата времени.
– Какие ты гадости рассказываешь! А ты убивал людей, чтобы выпить из них жизненную силу?
– Да можно считать, что нет. Так, пару раз, не больше… Просто на пробу. Эй, ты чувствуешь?
– Ничего не чувствую, а что?
– Она сделала свой ход.
У меня сердце чуть из груди не выскочило. Да еще это неприкрытое ликование в голосе черепа.
– Я не…
– Спокойно, спокойно… Погоди, сейчас… Оба-на, понеслось!
Тишину зрительного зала прорезал отчаянный крик. Он доносился откуда-то из-за кулис. Я помчалась к сцене, лихорадочно прикидывая, кто это мог быть. Холли? Киппс? Их обоих не было видно. С другой стороны зала прыжками несся Локвуд, длинные полы пальто развевались у него за спиной как черные крылья. На сцену мы с ним взлетели одновременно и ринулись за плотные красные занавеси кулис. За кулисами было темно – стены здесь окрашены в черный цвет, в углах сложен реквизит. Над нашими головами с металлических блоков усталыми змеями свисали веревки. А еще здесь стояла Холли, она пристально всматривалась в темноту, сжимая в руке рапиру. Когда Холли обернулась к нам, мы увидели, какое бледное у нее лицо.
– Все в порядке, – сказала Холли, когда мы с Локвудом остановились рядом с ней. – Она ушла.
– Что здесь произошло? – Я зажгла фонарь и направила его луч вверх, но там не было ничего, кроме веревок, тросов, паутины и плавающих в воздухе пылинок.
– Я услышала короткий жуткий смешок у себя над головой, – начала Холли, нервно покусывая нижнюю губу. – Когда я посмотрела вверх… Сначала я подумала, что это одна из чушек – грузиков, которые привязывают к концам тросов, чтобы удобнее было поднимать декорации. Только для чушки эта штука была слишком длинной, тонкой и светлой. Я посветила фонарем вверх, и… Там висела женщина. Она была повешена за шею и медленно вращалась в воздухе вокруг своей оси. На ней было легкое платье, из-под него торчали ноги – худые и белые, – прямо как восковые свечи… От испуга я вскрикнула, выронила фонарь, а когда подняла его, тварь уже исчезла.
– Жуткая история, – кивнул Локвуд. – Это была Безжалостная Красавица, никаких сомнений. Ты рассмотрела ее лицо?
– Нет, – ответила Холли. – И очень рада, что не рассмотрела. Оно у нее было прикрыто волосами.
Джордж бегает намного медленнее нас с Локвудом, поэтому он появился только сейчас, поблескивая стеклами своих очков.
– Похоже, она испытывает нас на прочность, – начал Джордж, выслушав нас. – Кровавый гроб, который видела Люси, потом…
Он не договорил. Новый крик заставил нас всех подпрыгнуть на месте. Крик был выше и звонче, чем у Холли, и мы сразу поняли, что это Киппс. Мы еще не успели решить, в какую сторону нам бежать, как дверь открылась и за кулисы ввалился Киппс собственной персоной. Он резко затормозил, сорвал с головы очки и закричал, указывая в том направлении, откуда появился:
– Там! Там! В стеклянном аквариуме! Вы ее видите? Бедная утонувшая девушка!
Мы все поспешили к двери и выглянули из нее.
– Нет здесь никакого аквариума, Квилл, – сказал Локвуд. – Пустой коридор, и больше ничего.
– Я знаю, – нервно вздохнул Киппс. – Знаю. Конечно, я это знаю. Я услышал Холли и побежал сюда, а когда завернул за угол, увидел это… Огромный длинный бак-аквариум, а в нем мертвая девушка. Ее голова была под водой, руки-ноги безвольно опущены, волосы колышутся в воде словно речные водоросли…
– Нет необходимости так поэтично обо всем рассказывать, – нетерпеливо оборвал его Локвуд. – Она пыталась выскочить, чтобы напасть на тебя?
– Н-нет, ничего такого. Она была неподвижная и белая. Мертвая. Совсем мертвая. Ужасная была картина, можете мне поверить.
– Похоже, она показала тебе свой номер «Плененная Русалка», – сказал Джордж, вперевалочку возвращаясь на сцену. Наши парапсихологические Дары молчали, не фиксируя никаких следов потустороннего присутствия. Призрак исчез. – Холли, судя по всему, досталась «Дочь палача». А Люси увидела «Месть Султана». Безжалостная Красавица прошлась по всему своему репертуару.
– Показывает нам свои хиты, значит, – хмыкнул Локвуд. – Ну что ж, картинки весьма чернушные, однако это всего лишь инсценировки. Нет, даже не так – это эхо былых инсценировок. Призрак пытается шутки шутить с нашим сознанием. Хорошо. Теперь вопрос: что дальше?
Я посмотрела на погруженные в полумрак ряды кресел партера, затем вновь перевела взгляд на Локвуда:
– Скажи, а ты или Джордж… вы видели что-нибудь?
– Нет.
– Значит, вы единственные из нас, кто до сих пор ничего не видел?
– Может, мы с Джорджем невосприимчивы к подобным вещам, – пожал плечами Локвуд.
– И вообще это ничего не меняет, – добавил Джордж. – Мы до сих пор топчемся на месте, а нам нужно искать Источник, чтобы понять, каким образом этой твари удалось вернуться в наш мир.
– Нет, главный вопрос тут не каким образом, – возразил Локвуд, оглядывая зрительный зал прищуренным взглядом. – Главный вопрос – зачем…
– Известно, что призрак Безжалостной Красавицы – злой дух. Очень злой. И он пришел в наш мир, чтобы убивать – зачем же еще? – сказала я.
– Да-да, все так, только это не значит, что я думаю только о призраке… – Не знаю, о чем в эту минуту думал Локвуд, но эти размышления довольно скоро вернули его к действительности. – Хорошо, продолжаем поиски в театре. Ее появления пока были слишком мимолетными, но рано или поздно она зависнет достаточно надолго, чтобы мы успели среагировать. Вот тогда-то мы ее и прикончим. Вопросы есть?
Вопросов ни у кого не было. Мы разделили на всех плитку шоколада, запили ее из своих фляжек-термосов и вновь разошлись по театру.
Часы проходили, незаметно сливаясь друг с другом. Снаружи, на улице, царила тьма, внутри театр был залит неярким золотистым светом ламп. Создавалось ощущение, что призрак изрядно исчерпал свои ресурсы за время трех предыдущих появлений. Я покинула партер и побрела по застланным мягкими ковровыми дорожками коридорам и лестничным площадкам театра «Палас». Когда я поднималась по длинным закругляющимся лестницам, у меня порой появлялось такое ощущение, будто кто-то смотрит мне вслед. Я останавливалась, оборачивалась, но не видела за спиной ничего, кроме неярких электрических свечей, горящих в позолоченных бра, и лиц, смеющихся со старых афиш, висящих на стенах.
Время от времени я видела кого-то из своих друзей. Издалека. Вот Локвуд меряет сцену своими широкими шагами. А это Холли снимает показания на верхнем ярусе, почти под потолком театра. Сначала мы старались держаться ближе друг к другу, но чем меньше времени оставалось до рассвета, и при этом ничего не происходило, тем дальше начали разбредаться в стороны. Я успокоилась и даже немного расслабилась. Воспоминания о неприятных событиях, произошедших с нами в начале сегодняшнего расследования, побледнели и почти улетучились.
Вот так в какой-то момент мы с черепом уже во второй или третий раз за эту ночь оказались в так называемой «Комнате чудес Тафнелла». По сути дела, это был темный узкий зал, вдоль которого с обеих сторон в застекленных витринах стояли ярко раскрашенные механические игрушки. Некоторые были довольно примитивными – медведи на шарнирах, клоуны, карикатурные полисмены, готовые за брошенную в автомат монетку покрутить головой или станцевать. Были автоматы и более сложные, способные за денежку разыграть перед зрителями какую-нибудь трагическую сценку из прошлого, например Большой лондонский пожар XVII века.
Войдя в комнату чудес, я, как всегда, первым делом измерила температуру воздуха и включила свой парапсихологический Дар. В очередной раз все оказалось в норме. Механически делая это и глядя на яркие игрушки, я невольно погрузилась в воспоминания и негромко сказала вслух самой себе:
– Здесь все как в детстве на нашей деревенской ярмарке. Помню, как моя сестра Мэри дала мне монетку, чтобы я завела одну из таких игрушек…
– Не знал, что у тебя есть сестра, – сказал череп.
– Их у меня шестеро, – откликнулась я, но при этом не стала уточнять, что вот уже несколько лет не видела ни одной из них и только Мэри все еще присылает мне иногда письма с далекого севера Англии. Подумав об этом, я почувствовала тупую боль в сердце и, чтобы не обращать на нее слишком большого внимания, решила сменить тему. – О, взгляни-ка на это.