Я отперла засовы на кухонной двери и, аккуратно миновав натянутую Локвудом на ступенях крыльца проволоку, приводящую в действие ловушку, спустилась в сад. Сегодня я весь день провела в доме, и мне просто необходимо было подышать свежим воздухом. Сад был неухоженным. У нас никогда не хватало времени подстричь лужайку, поэтому трава здесь выросла до колен. На яблоне висели давно созревшие, но так и не снятые яблоки, а те, что упали сами, усыпали землю. Я смотрела на дома, виднеющиеся за стеной сада, в которых жили другие люди – каждый своей жизнью.
– Решила подышать, Люси? – раздался за моей спиной голос Локвуда.
Я обернулась. Он спрыгнул с крыльца и пошел ко мне по высокой траве – его стройная легкая фигура на фоне догорающего солнца казалась темным силуэтом в язычках алого пламени, и от этого мне вдруг стало не по себе и захотелось заплакать. С новой силой во мне всколыхнулись все давнишние страхи и опасения.
Разумеется, я поборола себя и ответила как ни в чем не бывало:
– Привет. Да, вышла глотнуть свежего воздуха.
Он внимательно и серьезно взглянул на меня:
– Ты чем-то расстроена?
– Нет, просто день выдался долгий, тяжелый… – Я поправила упавшую мне на лицо прядь волос и, отведя в сторону глаза, негромко выругавшись себе под нос, добавила: – Впрочем, кого я хочу обмануть? Да, Локвуд, я боюсь. Все, как ты сказал прошлой ночью – скоро опустится занавес.
– Не опустится. Все будет хорошо, Люси. Ты должна мне верить.
– Я верю… Типа того.
– Рад это слышать, – усмехнулся он.
– Я верю в твой талант и твое умение вести всех за собой, – сказала я. – Мне кажется, ты наслаждаешься тем, что происходит, но понять этого я никак не могу. Не могу.
Он подошел еще ближе, встал рядом. Его лицо освещали последние лучи солнца. Именно таким, как сейчас, я чаще всего и представляла Локвуда, думая о нем. Таким видела его, засыпая…
М-да, если бы сейчас нас увидел череп – уж он бы посмеялся, уж поиздевался бы вдоволь! Но черепа здесь не было, и это очень хорошо.
– Неправда, что я наслаждаюсь этим, Люси, – ответил Локвуд. – Но я чувствую, что все идет правильно, а это совсем другое дело. Помнишь, как я говорил тебе на кладбище, что все в нашем мире случайно? И что в жизни ничто ничего не значит? Так вот, я больше так не считаю. Да, мои родители умерли. Но теперь я знаю, что их убили, и знаю кто и почему. Сейчас у меня появилась возможность отомстить, и я не собираюсь упускать этот шанс. Моя сестра тоже умерла, но ее посмертное свечение поможет сегодня ночью спасти нам жизнь. Это утешает. Наконец – и это, может, самое главное – мы вплотную подошли к разгадке тайны Проблемы. Ты сама прекрасно знаешь, как близко мы к этому подошли. Еще немного – и все будет кончено, все окажется позади. Это не над нами опустится занавес, а над Проблемой. И над нашими врагами тоже. Все будет хорошо, – он притронулся к моей руке и повторил: – Все будет хорошо, Люси. Вот увидишь.
– Надеюсь, так оно и будет.
– Ладно, в общем-то, я вышел сюда не за этим. – Локвуд порылся в кармане и вытащил маленькую квадратную коробочку, очень помятую и потертую. – Хотел показать тебе вот это. Нашел в ящике комода в спальне Джессики. Не волнуйся, это не Источник или что-то в этом роде.
– Будь это Источник, мы бы его в тот круг бросили. – Я взяла у Локвуда коробочку и открыла сморщенную крышку. В тот же миг внутри в последних лучах солнца блеснуло что-то голубое и такое прозрачное, что я невольно ахнула. Коробочка была выложена изнутри папиросной бумагой, на которой лежала золотая цепочка с кулоном. В кулон был вставлен сверкающий полупрозрачный голубой камень, овальный и гладкий. Прекрасный камень. Я осторожно взяла его и заглянула в него словно в глубокую чистую воду.
– Что это, Локвуд? – спросила я. – Такой красоты я в жизни не видела.
– Это сапфир. Мой отец купил этот камень где-то на Востоке и сделал из него кулон для моей матери. Это было ее любимое украшение. Во всяком случае, именно так мне рассказывала сестра, сам-то я этого, разумеется, не помню. А потом я совершенно забыл про него, вплоть до сегодняшнего дня.
– Значит, на твоей матери этой подвески не было, когда ее…
– Не думаю, что она носила его каждый день, скорее всего, надевала только в особых случаях. Слишком много оно для нее значило. Отец подарил его маме вскоре после того, как они познакомились, и этот кулон стал символом его вечной любви.
Я повернула камень так, чтобы на него еще раз упал луч догорающего солнца, а затем осторожно вернула подвеску в коробочку и протянула ее Локвуду.
– Ничем другим оно быть и не могло, – сказала я.
– Да… Но… Видишь ли, Люси… – Он нервно прокашлялся. – Я собирался спросить тебя…
Со стороны кухонного крыльца донесся звонкий свист. Мы повернули головы и увидели Киппса.
– Надеюсь, я не сильно вам помешал. – Он посмотрел на нас. – Просто хотел сказать, что к нам пожаловали гости. Люди Винкмана.
19
Квилл был прав. Возле лавки Арифа на углу шла какая-то возня. Перед самым закрытием из нее вышли двое мужчин, пересекли улицу и присели на низенькую, погруженную в густую тень каменную ограду. Кряжистые, молчаливые, они почти полностью сливались с ночной темнотой, их присутствие выдавали лишь вспыхивавшие время от времени огоньки сигарет. А еще иногда они как бы случайно посматривали вдоль дороги, в сторону нашего дома. Так они сидели до тех пор, пока не зажглись призрак-лампы, а все наши соседи не разошлись по своим домам. На окнах опустились занавески, улица опустела. Красные огоньки сигарет остались.
Эти двое сидели здесь, чтобы проследить, не выйдет ли кто-нибудь из нашего дома. Наивные! Этим путем уходить из дома мы не планировали.
Последнее краткое совещание Локвуд провел в гостиной. Как и во всем доме, стены здесь стали голыми, с темными не выгоревшими пятнами на обоях в тех местах, где совсем недавно висели собранные родителями Локвуда артефакты. Горела всего одна лампа, поэтому в гостиной стоял полумрак. Свет уличных фонарей не пропускали доски, которыми были заколочены окна. Локвуд ждал нас, стоя спиной к двери. Когда мы собрались, он повернулся и улыбнулся своей прежней широкой улыбкой.
– Всем вам известно, что намечается нынешней ночью, – сказал он. – В какой-то момент между этой минутой и зарей некие… скажем так, нехорошие люди попытаются проникнуть в этот дом. Этого мы им не позволим. Это дом тридцать пять по Портленд-Роу, и здесь мы всегда были в безопасности.
– Кроме того случая, когда сюда однажды ворвался наемный убийца Фейрфакса, – с трудом поднял свою непослушную еще руку Джордж.
– Ах да, верно.
– И еще – когда здесь объявился вырвавшийся на свободу призрак Анни Вард, – добавила я.
– Череп тоже не раз доставлял нам неприятности, – ввернула Холли.
– Признаем откровенно – этот дом всегда был смертельной ловушкой, – кивнул Джордж. – Взять хотя бы спальню Джессики…
– Да, но этот дом всегда был только моей смертельной ловушкой, – перебил его Локвуд, стискивая зубы. – И они не пройдут, черт побери! Здесь нас пятеро, а это сила. Кроме того, только нам известны два действительно уязвимых места в нашей обороне – задняя сторона цокольного этажа и кухня. Джордж ранен, поэтому он останется наверху с запасом оружия на лестничной площадке. Именно туда, на площадку, будем отступать и мы, если все пойдет плохо. Наша последняя надежда – спальня Джессики. Люси и Холли, я хочу, чтобы вы оставались на кухне. Мы с Квиллом будем в подвальном этаже. Все время слушаем друг друга. Если кто-то из нас окажется в беде, он должен свистнуть. Остальные по свистку должны будут помочь ему, если смогут. – Он улыбнулся и закончил: – Если вопросов нет, тогда по местам. И удачи всем.
Прежде чем отправиться на свой пост, мне нужно было закончить еще одно дело – разобраться с черепом. Сегодня, начиная с полудня, он не раз всем своим видом показывал, что хочет поговорить со мной, но мне было не до него, и рычажок банки я не поднимала. Я не знала, собирается ли череп поделиться со мной своими сверхъестественными наблюдениями – или просто хочет, как всегда, потрепаться ни о чем и в очередной раз наговорить мне гадостей. Теперь пришла пора это выяснить. Холли отправилась на кухню, а я вышла вместе с банкой в холл и подняла рычажок:
– Ну?
– Наконец-то! Правильно. Сейчас самое время. Вижу у тебя на поясе молоток. Один быстрый взмах, один удар – и я на свободе. Не волнуйся, Каббинса убивать я не буду, обещаю.
– Обещаешь? Молодец. Но мой ответ: «нет».
– Если по-честному, то это слишком мелко для меня. Каббинс и без того, считай, полумертвый. Вот Киппс… Ну, это другая история. По нему никто скучать не будет.
– Не суетись, я тебя не выпущу. Мы это уже обсуждали.
Призрачное лицо злобно взглянуло на меня, и в моих ушах раздался шепот:
– Жаль. Ты единственная, кто мог бы сделать это, но спустя пару-тройку часов будет уже поздно. Тебе-то что – ты умрешь, и дело с концом, а мне потом сидеть дальше в этой банке еще десятки лет. А то и сотни.
– Ну, это уж не моя забота. Если у тебя все, то я пошла на свой пост.
– Ах, как благородно! Ваш вожак должен очень гордиться вами! – Призрачное лицо прищурилось, в банке запенилась зеленая муть. – Ты понимаешь, что я могу помочь вам во время битвы? Убью Винкмана и всех его людей в своих объятиях. Может быть, жизнь спасу твоему драгоценному Локвуду…
Соблазн был велик, и от этого я еще сильнее разозлилась на себя:
– Забудь и выброси из головы. Не будет этого.
– Не будет. Да, я не смогу помочь ему, если останусь в банке, это верно. Бедный старина Энтони! Напомни, что там было написано на тех бумажках из машины, которая судьбу предсказывает? Я тогда плохо разглядел…
Я взяла банку и направилась на кухню:
– Этого ты никогда не узнаешь. А теперь заткнись.
– Знаешь, что я тебе скажу, – заявил череп. – Оставь меня здесь, прямо на столе. Может быть, мою банку расколет шальная пуля. А еще лучше, если ее раздавит твой упавший труп. Очень, очень хочу на это надеяться.