Он слегка отступил в сторону, и свет фонаря упал на его руку, сжимающую нож.
Слабый, мерцающий свет, но я разглядела татуировку с изображением зеленой птицы – прежде я уже видела такую.
– Я знаю Сороку!
Нож у моей шеи дрогнул.
– Во как? – В голосе мальчика зазвучало сомнение.
– Да. Мы с ним… мы с ним работаем вместе. – Я ступала на дорогу чистого вымысла – оступиться на ней легко.
Парень раздумывал. Теперь он выглядел еще младше, чем мне показалось поначалу. Растрепанные волосы были какого-то воробьиного цвета. Расчески, как и воды с мылом, эти волосы не знали давно.
– Если ты работаешь с Сорокой, чего ж я твой голос не узнаю? Сними капюшон. Живо!
Я покорно сбросила капюшон – тянуть было бессмысленно. Эффект превзошел все ожидания. Лицо парня вытянулось, рот превратился в идеально круглую букву «О». Рука с ножом безвольно упала, как будто кто-то выстрелил ему в локоть.
– Ой. – Теперь и говорил он совсем по-детски. – Так он нашел… в смысле… извиняй. Я ж не знал!
– Ничего страшного, – осторожно отозвалась я, отодвигаясь подальше от ножа в его руке. – С кем не бывает…
– Нет, нет! – Парнишка выглядел едва ли не напуганным. – Мне надо было проверить… Сначала поглядеть, а потом уж… Сорока рассказывал о тебе.
– Вот как?
– Ну да, говорил, что ты придешь, чтобы работать с нами. И, раз уж это так… от лица Вольных Птиц приношу извинения за это недоразумение. – Последнее предложение мальчик произнес с запинкой – вежливая формула явно далась ему не без труда.
Я хмыкнула, довольно успешно успев притвориться, что закашлялась. Что бы Сорока ни наплел Птицам, это сыграло мне на руку.
– Ну, если мы разобрались, – я старалась говорить мягко, но уверенно, будто чувствую себя в полном праве просить паренька о помощи, – ты мне поможешь? Я немного заблудилась.
– А то! – Он энергично кивнул и спрятал нож куда-то в складки своего серого балахона. – Тебе куда надо?
– В университетский городок. Я остановилась у… подруги.
Паренек присвистнул.
– Далеко ты забралась. Ты сейчас на самой границе Портового Котла. Хорошо, что дальше не пошла… Тут не одни Птицы орудуют. Я тебя провожу. Искуплю, так сказать, свою ошибку.
Я кивнула, и мальчик вздохнул с облегчением:
– Ладненько. Меня зовут Воробей.
Меткое прозвище.
– А я – Алисса. – Все равно, если мальчик расскажет ему о нашей встрече, Сорока сразу поймет, что это я. Да и не хотелось мне от него прятаться.
– Рад познакомиться! Ну что, идем?
По пути я довольно честно рассказала о своем знакомстве с Сорокой и представила дело так, словно действительно пообещала ему помочь. Мне не хотелось его подставлять.
Каждый раз, когда я пыталась перевести разговор на то, чем занимаются Вольные Птицы или где живут, на то, зачем именно им была нужна пустая, – Воробей начинал говорить о другом. Поняв, что от него ничего не добьешься, я решилась назвать ему имена Джонована Вайса и Малли Бликвуд, но он только плечами пожал:
– Не слыхал.
Теперь, когда я была не одна, ночной город стал выглядеть приветливее, и я бы, наверное, наслаждалась видами, если бы не болтовня мальчишки. Я начала уставать от бесконечных перечислений ограблений, пирушек и благородных сражений, в которых Воробей, разумеется, демонстрировал нечеловеческие смелость и силу, когда он вдруг резко остановился.
Он смотрел на вход одного из богатых особняков – всего в нескольких шагах от дворца правителя. У подножия витых столбов из серого камня с вкраплением разноцветного стекла сидели два чугунных зверя, гривастых, крылатых, с длинными языками. Лоб одного из зверей был сколот, и это придавало ему заговорщический вид – он как будто застыл в вечном хитром прищуре. Второй, целый, таращился глазами без зрачков слепо и тупо.
Десяток гладких широких ступеней вел к массивной двери из красного дерева, мерцающей круглыми заклепками. Дверной молоток в виде сжатого кулака так и манил к себе. Окна первого этажа были расположены слишком высоко, чтобы заглянуть в них, но мне представились темные стенные панели, тяжелый бархат штор, позолота.
– Слепой Судья, – прошептал Воробей, трагически сдвинув брови.
– Да? – Я тоже понизила голос, сама не зная зачем. – Он здесь живет?
– А тебе Сорока еще не показывал? – Воробей нервно повел плечами. – Ладно, незачем нам тут торчать. Пошли.
Итак, кое-что Воробей мне все-таки выдал… Но оставалось только гадать, как особняк Судьи связан с тем, что хотел поручить мне Сорока.
Около университетских ворот мы распрощались.
– Передай Сороке, что я тебя проводил, – сказал Воробей полушутливо-полупросительно и подмигнул – как мне показалось, немного нервно. – Увидимся!
Привратник – не вчерашний, другой блюститель, – само собой, был не в восторге от того, что его разбудили, но все же впустил меня – видимо, жители городка нередко возвращались домой после полуночи. Ругаясь себе под нос, он даже в лицо мне толком не посмотрел.
Я быстро нашла нужный корпус. На этот раз он был не таким тихим, как накануне, – мерно гудел, как пчелиный улей.
На веранде, примыкающей к корпусу, под тусклыми светильниками с книгами в руках ходили кругами студенты.
– Белладонна!
– Нет, ответ: мелисса.
– Ох, гнев… Мне конец. Мне конец, да?
– Да. Да, тебе конец.
– Ох… Спроси меня еще раз. Ладно? Я соберусь.
Я проскользнула мимо них; никто не обратил на меня никакого внимания. Прют, должно быть, уже спала, и я открыла дверь очень медленно, чтобы не скрипеть…
Хозяйка комнаты, очень прямая, с волосами, собранными в пучок, в распахнутом халате поверх синей пижамы, повернулась ко мне. Судя по горелке и пару, поднимавшемуся от чашки с чаем, учеба Прют снова была в разгаре.
– И где ты была? – Она говорила так, словно была моей хозяйкой, а я – нерадивой служанкой. – Хочешь, чтобы у нас были проблемы?
– Прости. – Я плюхнулась в ворох пледов на полу рядом с ее незаправленной постелью. – Я… не уследила за временем. Больше не повторится. – Мне не хотелось говорить Прют, что в первый же день я вляпалась в неприятности.
– Да, уж постарайся. Я сделала тебе пропуск. Он на столе. На ближайшие две недели… Хватит времени что-то придумать.
– Спасибо! – Не ожидала, что почувствую такое облегчение. – Спасибо, хочешь, я…
Прют царственно махнула тонкой белой кистью:
– Ничего не нужно. Хотя если в следующий раз захватишь в городе еды, – я тут же почувствовала жгучий, опустошающий стыд, – я возражать не буду. Где очки? – Она спросила о них без малейшего перехода, и я не успела подготовиться.
– Они… разбились. – Я старалась не смотреть ей в глаза.
Некоторое время Прют молча разглядывала меня, а потом отвернулась:
– Ясно. Я тут пообщалась с парой человек… Думаю, теперь мне понятнее, с чего начать. Я о наших исследованиях. Хочу изучить образцы – слезную жидкость, мочу, стул, волосы, ногти… Надмагия должна была изменить тебя на всех уровнях. Если поймем, в чем именно проявляются изменения на биоуровне, возможно, станет понятнее, как их исправлять. Кроме того, я проведу ряд тестов. Зрение, слух, скорость реакции, обоняние, реакция на свет… Я составила список.
– Ну, – пробормотала я, – если это поможет…
– Я пока понятия не имею, что поможет, – жестко сказала Прют. – Но раз мы решили попытаться, с чего-то стоит начать.
Я подалась вперед, но Прют взмахнула рукой.
– Разговоры на сегодня окончены. У меня работы полно. Придется опять сидеть всю ночь, или профессор Нуво от меня точно откажется.
– Откажется?
– Ага. У нее очередь из студентов, и каждый хочет занять мое место.
– Почему?
Прют вздохнула. Видимо, в ней боролись желание продолжать работу и поделиться с кем-то своими проблемами. Последнее победило, и Прют пустилась в долгие путаные объяснения, включающие в себя многочисленные нюансы университетских связей, интриг и карьерных чаяний.
– В общем, – подытожила она, когда голова моя окончательно пошла кругом от обилия имен, кафедр, грантов, – к профессору Нуво все хотят, потому что у нее есть выходы на программы правителя. Лорд Барнсон, Лиделея Гай, Слепой Судья… Они все поддерживают естественные науки. Кстати, Слепой Судья в этом плане будет интереснее прочих, ну, во всяком случае, в нашей ситуации.
– Да? – Я почувствовала, как будто в тумане впечатлений последних дней мелькнула и пропала верткая рыбешка. Мысль. Совпадение?
– Ага. – Прют потянулась и отбросила темную прядь со лба. – Я слышала, ему интересны пустые – с научной точки зрения. А он близок к правителю. Значит, если ему понравится тема моего исследования…
Прют говорила увлеченно, горячо. Мне очень хотелось спросить ее, помнит ли она о Криссе, своем брате, которому мы обе должны были стремиться помочь.
– …Словом, если наша работа даст хоть какой-то результат, я бы попыталась донести ее до Судьи. Если его заинтересуют исследования – грант у меня в кармане. Тогда Лабеллии даже знакомство ее папочки с правителем не поможет. – Прют мечтательно сощурилась. – Я так давно подбираюсь к гранту… Не думаю, что мой проект по желудочным паразитам мог их как-то впечатлить… А жаль… Но теперь – с тобой – у меня появится шанс. Ладно. Пора возвращаться к работе.
– Готовишься к экзамену? – Я поймала ее холодный взгляд и осеклась. – Просто видела, что на улице все готовятся…
– Готовятся к пересдаче по ботанике. Профессор Лайла очень требовательна. – Идеальная черная бровь изогнулась. – Я сдала с первого раза.
– Можно тебя кое о чем спросить?
– Только один вопрос, – суховато ответила Прют.
– Ты не знаешь Джонована Вайса или Малли Бликвуд?
Прют нахмурилась, потянула себя за черный локон. Удивленной она не выглядела.
– Бликвуд – нет. А вот Джонован Вайс, Джонован Вайс… Что-то очень знакомое… Точно! – Она торжествующе щелкнула пальцами, как будто на лету убивая крохотное докучливое насекомое. – Я слышала это имя. Ветеран войны? Нет… Кто-то из предводителей? Не могу вспомнить.