– С именами разобрались. Теперь по существу: ты, вообще, кто?
Шава гордо задрал голову, засунул большие пальцы рук за лямки комбинезона, став похожим на молодого Ильича, и гордо пробасил:
– Я – инопланетянин! Высшая раса, между прочим. Квеквукарг.
Тимофей почесал мокрую от жары макушку:
– И дальше что?
– Прибыл завоевать вашу планету, как обычно. У вас религия есть какая-нибудь?
– Да дофига. Даже больше, чем надо. А что?
– Там, в этих ваших верованиях есть про Спасителя и Мессию?
– Вроде, да… – В религии Тимофей был не силен. Тут со сдачей разного говна в аренду бы разобраться, чтобы в агентстве не ругались, какие там спасители и мессии.
– Вот это я и есть! – пафосно объявил Шава и подпрыгнул на месте. Видимо, от восторга. Аж босыми ступнями шлепнул по полу. – Уверовал уже?
– Нет, – сухо сказал Тимофей и полез в карман за телефоном. Кверг. Кварг. Пошел он к лешему, пора работать. Вот этот угол нормально выглядит, потом подсобку и входную группу удачно снять надо бы…
– Ты оборзел, что ли, жалкий червь?! – бас инопланетного гостя перешел в визг. – Я пришел править миром, а ты дурака валяешь!
Тимофей аккуратно обошел напиравшего Шаву и снял со вспышкой стену. Сойдет. Теперь дальше.
– Аз есмь альфа и омега, мудда Батарея… Тьфу, ну у тебя и каша в голове, человек! Ничего толком не знаешь.
– Ты чего, мысли читаешь? – с некоторым удивлением отозвался Тимофей. – Круто! А о чем я думаю?
– О пиве и бабах! – ответил Шава. – О них все думают. Конечно, читаю, иначе как бы я разговаривал… Ты скажи, как мне мир захватить?
– Оно тебе надо? – Тимофей заглянул в подсобку, несколько раз щелкнул наугад – потом выберет. – Нас кормить надо, поить… Пивом вот, да! То мы сами суетимся, а захватишь – с тебя трясти начнем. Купи нам пива, о великий Шава!
– Ты что, дурак? – помолчав, откликнулся инопланетянин.
– Нет. Я – менеджер по недвижимости, что гораздо хуже. Так ты не ответил: тебе зачем этот геморрой с захватом мира?
– По статусу положено, – проворчал Шава. – Нас рассылают передовым отрядом по отсталым мирам, а мы потом дань платим Верховному Совету.
Было в этом названии что-то до боли знакомое, но что именно? Это сдавший ЕГЭ не так уж давно, но со скрипом, Тимофей не вспомнил.
– Чем платите?
– Когда как. У вас что полезное есть?
– Помещений у нас свободных до черта, вот это я точно знаю! – В голове Тимофея начал смутно формироваться план. Пока он был расплывчат и неясен, как умирающая медуза, но смысл в нем наличествовал. Еще какой! Если получится, конечно. – Слушай, Шава, а ты у кого угодно мысли читать можешь?
– В смысле? У зверей не могу, они и не думают ни о чем. Одни инстинкты. А у разумных низших рас – легко.
Тимофей спрятал телефон и закурил, от чего инопланетный захватчик жутко раскашлялся. Пришлось затушить, извиниться и обождать до выхода на улицу.
– Я к чему спросил… Тебе для захвата мира ведь деньги нужны?
– Ну… Не помешают. Наверное. А что такое деньги?
– Блин, кто из нас в чужой голове ковыряется? Найди у меня и прочитай.
Шава напряженно шевелил губами, прикрыв глаза, и молчал. Потом сказал:
– Нужная штука, кстати. Надо!
– Есть идея, дорогой повелитель, – Тимофей стал изысканно вежлив и вкрадчив, как всякий, впаривающий неликвидный товар. – Сперва я арендую этот вот магазин. По льготной ставке, у меня получится. За три копейки, в общем-то.
– За три копейки… – завороженно повторил Шава. – А зачем?
– Мы с тобой тут фирму откроем. По чтению мыслей.
– И на кой черт кому-то чтение его мыслей? Он и сам знает, что думает, – логично поинтересовался Шава. – К тому же, мне некогда. Пора мир захватить!
– Погоди, не суетись! Для захвата мира нужны деньги, верно?
Шава подумал и кивнул:
– В вашем случае – да. Религией вас не проймешь. А мысли-то при чем?
– Смотри, гуманоид: мы открываем салон релаксации и психологической помощи бизнесменам. Место будет модное, есть наметки. Ты приходящих сюда более–менее богатых буратин сканируешь, вызнаешь – у кого скелетики в шкафу, у кого просто – будущие идейки по их бизнесу.
– И дальше что?
– А дальше – кого шантажируем, но по-умному, чтобы не спалиться. У кого что интересное выжмешь – конкурентам продадим. Плюс прибыль от самого салона: мелочь, а приятно. Делиться будем так: тридцать процентов твои, остальное мое.
– Что такое проценты?
– Не тупи, голова в твоем распоряжении.
Шава опять пошевелил губами – видимо, часть процесса чтения мыслей. Тимофею было плевать. Он уже видел перед собой сказочное будущее, наполненное некредитными айфонами, ремонтом в «хрущевке» и обедами в дорогих ресторанах.
– Ладно… Вроде, все понятно. Только нам крыша нужна, как вы тут выражаетесь.
– Ментов позовем! – не выпадая из сладких грез, ответил Тимофей. – Ты им с раскрываемостью заодно поможешь.
– Менты – это несолидно как–то. Придется остальных сородичей звать. Они, конечно, быдло и биомасса по сравнению со мной, но пригодятся.
Тимофей его не слушал. Он мечтал, как сменит доставшуюся по наследству «десятку» на что-то крутое. И резкое. Если с рук, можно замахнуться даже на тойоту…
…Спустя месяц бывший винный магазин было не узнать. Да и весь городок изрядно преобразился: после высадки с орбитального крейсера шести миллионов рабочих особей квеквукаргов недвижимость всего мира можно было забирать даром. Что они и сделали.
План Тимофея выполнялся в масштабах, немало бы его изумивших: со всех сторон в городок свозили более-менее состоятельных граждан, аккуратно читали им мысли, а затем использовали для выкачивания денег. Правда, финансовая система давно рухнула, но Шварданакаст гордился уникальной системой захвата мира и не отступал от нее ни на йоту. Верный своему слову, он передавал семьдесят процентов добычи своему Первому последователю: когда слитками, когда бумажками. Все это складировалось на городском стадионе, куда все равно никто из людей давно не заходил.
Самому Тимофею, впрочем, было не до того: Шава сделал ему царский подарок, исполнение главной мечты. Завернутый в силовой кокон, бывший менеджер был подключен к аппарату бесперебойной подачи холодного пива и уже месяц пребывал в адски пьяном состоянии. Иногда к нему приводили женщин, которые танцевали для Тимофея жалкую пародию на Танец последней любви, посредством которого размножались квеквукарги.
Шава был счастлив.
Вишенкой на торте стала выкопанная в алкогольном тумане памяти Тимы эмблема новой Земли – похожий на грецкий орех мозг, окруженный кольцом из купюр разного достоинства. Внизу алым горели большие буквы Л.Э.С. Смысла последнего Шава не понимал, но старательно скопировал. Теперь эмблема украшала все – от кенгуриного кармана его комбинезончика до приземлившегося на поле звездолета «Гордость Квеквукарга».
Иногда, занятый кропотливым подчинением землян Шава останавливался и старательно шептал эту фразу полностью:
– Лох – это судьба…
После чего пожимал плечами и продолжал работать.
Наследники
Когда великий океан отступает на время, оттягивает щупальца своих волн за горизонт, наступает пора собирать крабов. Ынгу любит эти часы. Никто не мешает, старшая жена не досаждает своими советами, а младшая – глупостью. Можно взять корзины, сплетенные дочерями, и смело идти в сторону чуть наклонившегося на закат солнца.
– Ырагу, пойдем вместе? – Загорелая спина сына виднеется за крайней хижиной. Ковыряется там, строит что-то, что ли?
– Нет, аба-апа, – разогнувшись, отвечает тот. – Надо укрепить стенку. Не дай Мурзунг, рухнет ночью.
– Поменьше валяйся с женой, не рухнет… – ворчит Ынгу, в душе довольный хозяйственностью сына. Выучил, воспитал. Да и жена у того ладная, сам бы повалял. Правда, после двух своих сил на это не остается. – Сам пойду.
– Иди, аба-апа, удачного лова!
Доверху наполненная первая корзина, накрытая куском прочной сетки, остается позади. Не таскать же улов туда и обратно? Полежит, воровать тут некому.
Ынгу бредет по неровному дну, обходя острые камни. Всматривается в лужи воды, ищет крабов. Те, словно чувствуя приближение охотника, стараются спрятаться, почти не шевелят длинными зубчатыми клешнями, хотя иногда пощелкивание слышно издалека. Солнце заметно припекает, Ынгу то и дело останавливается, чтобы отпить из глиняной бутылки, привязанной на поясе. Вода теплая, противная, пахнет морем, как и все вокруг.
Но хотя бы не соленая.
Впереди виднеется что-то странное. Великий океан горазд на неожиданные подарки, это он знает. Целые стволы деревьев, большие непромокаемые пластиканты, которыми можно укрыть сразу две хижины, да много чего еще. Раньше, когда он был молод, попадались даже вещи Предков, но последние лет двадцать – ничего особенного.
Но это что-то – живое, оно шевелится.
Ынгу запоздало жалеет, что не взял копье, но теперь-то поздно: до берега час ходьбы, деревни давно не видно, какие там копья… Он наклоняется и берет в свободную от корзины руку острый кусок камня. Все-таки оружие.
Живое впереди слабо размахивает конечностями и издает звуки. Ынгу жалеет теперь об утраченной остроте зрения, он давно не молод. Чтобы рассмотреть, придется подойти ближе.
Серафиму плохо.
Еще несколько минут назад он был солдатом. Воином. Боевой единицей, а не истекающим кровью куском мяса в пробитом десятком пуль «Ратнике форте». Он шел в атаку, и все было просто – наши за спиной, враги впереди. Командир поставил задачу отбить у врага территорию бывшей фабрики, придал их с Альбертом для подкрепления полуроте пехотинцев и послал в бой. «Береты» засели плотно, так сразу не вышибешь.
Все это ерунда, конечно! Ребята упорно говорят, что их позиционная возня ни к чему. Дело идет к обмену ядерными ударами, а они за развалины воюют. Насмерть, но без смысла.
Серафим жадно припал к фляге. Где он сейчас? Что вообще произошло? Он помнит только удары пуль в кевлар, тяжелое падение на спину, чуть не расколовшее шлем на затылке. Потом вспышка в глазах – и вот он лежит под палящим солнцем возле какой-то лужи. Воняет гниющими водорослями, неподалеку прополз самый натуральный краб, сложно прищелкивая клешнями. Нечто было в нем странное, но Серафим не понял.