– Дядя Миша, нам долго еще идти? – Светка похожа на грушу в огромной взрослой куртке, обвисшей на узких плечах. Сверху торчит увенчанная зеленой шапкой с помпоном голова. Так наряднее, что ли? Или чтобы шрам, стекающий от макушки через лоб почти до правого глаза, скрыть?
Кто их, девок, разберет.
– По плану восемнадцать километров. Шестнадцать точно прошли, считай сама, – строго отвечает Михаил. Нога перестала болеть и теперь просто опухла, напоминая о себе жжением где-то под кожей, от колена и ниже. – Устала?
Светка вздыхает, высовывает из слишком длинного рукава кончики пальцев и поднимает воротник, почти спрятав лицо.
– Ну да… – жалобно тянет она оттуда, из глубины. – И есть хочу.
– Скоро деревня, судя по карте. Озерки какие-то. Там поедим.
– А дадут? – Светка высовывает любопытную мордочку наружу. – Даже не верится.
– А мы заплатим! – в тон ей отвечает Михаил и через силу улыбается. Идти еще километра полтора, а нога как бревно. Не чувствует, как наступает, только щиплет изнутри. Он удобнее перехватывает палку, опирается всем телом и ковыляет дальше. Светка идет следом, иногда оборачиваясь на оставшиеся позади кусты, растущие вдоль лесной дороги.
С момента их встречи уже неделя. Семь суток. Раньше она отмеряла дни как привыкла в школе – по дневнику: три дня столбиком слева, три – справа. Воскресенье в уме. Теперь о дневнике пришлось забыть, как и о многом другом, но привычка осталась.
Михаил нашел Светку в подвале разрушенного дома. Над землей торчали послевоенные абстрактные скульптуры – бунтующий железобетон a la naturel, а внизу было прилично: лежанки, сбитые из остатков мебели оттуда, сверху. Почти целый стол с неведомо как уцелевшей керосиновой лампой. Очаг, аккуратно выложенный из кирпича. Даже дым наверх уходил не через дверь, а в огрызок трубы в потолке.
По дымку он и нашел убежище.
Внутри были проблемы: два парня лет по двадцать, точнее Михаил определить не смог. Да и не сильно хотел, потому что пришлось почти сразу стрелять. Добрым словом и пистолетом можно добиться больше, чем только словом… Как обычно, в общем. Особенно когда ты немолод, крепко хромаешь на левую ногу и просишь просто ночлега, а в ответ рискуешь быть напластанным двумя ножами сразу. Хорошо, ствол достал еще за дверью. И патрон дослал.
– Дядя Миша, там впереди есть кто-то! – Светка прижимается к нему сзади, выглядывая из-под руки. – Переждем?
Вот лучше бы да. Переждать. Пистолет, аккуратно почищенный и завернутый в промасленную тряпку, лежал в рюкзаке. Выкинуть жалко, патронов в магазине уже нет. Один в стволе, но это не вариант. Если что, отбиваться палкой, то есть, считай, ничем.
– У тебя зрение получше, Светка, кто там есть? – он щурится, оттягивая пальцем край глаза, но смиряется: с минус четыре без очков видимость никакая. Шевелится кто-то метрах в ста, а кто и зачем – загадка.
– Три мужика. Без оружия, вроде. И тетенька. Похоже, дерутся, но сама не разберу.
«Тетенька»… Впрочем, с высоты Светкиных тринадцати лет все, кто старше – тетеньки. И дяденьки. Кроме тех двух уродов, что насильно держали ее в подвале за прислугу и подстилку. Тех она так и назвала тогда – уроды. Когда помогала трупы оттащить в развалины.
– Если без оружия… – Михаил задумывается. – Пошли поближе, может, договоримся.
Пока они дошли, двое мужиков уже прилегли отдохнуть после метких ударов «тетеньки». Судя по лужицам крови, прилегли надолго. Без медпомощи, скорее всего, навсегда. Третий держится – то ли сильнее остальных, то ли просто осторожнее. Толстый, но быстрый. Оружие, кстати, у обеих сторон конфликта есть – мясницкого вида тесак у мужика и узкий, видимо, военный нож у девушки. Толстяк сопит и время от времени с надеждой оглядывается на павших друзей – не помогут ли?
Вряд ли. Михаил, хоть и не врач, но насмотрелся за эти полгода всякого. Если бы раны были легче, хоть уползти бы попытались. А они лежат кулями, один, похоже, и не дышит уже.
– Пошли вон! – шипит им со Светкой девушка, умело оттесняя оставшегося врага к деревьям. Похоже, третий проигравший на подходе, вопрос времени.
– Мы мимо, мимо… – мирно говорит Михаил. – Не наше дело. Светка молча сопит рядом. Видно, что манера обращения девушки с ножом ее зацепила. Понравилась.
– А меня научите? – вдруг спрашивает Светка. Девушка на мгновение отвлекается и тут же получает резаную рану на руке. Неглубоко, но неприятно.
– Вот ты, сука! – Мужик, ударив, чуть расслабляется и сразу платит за это: прямой в грудь, с огромной силой, даже хрустнуло что-то под лезвием.
Девушка выдергивает нож и сразу отскакивает, настороженно глядя, но волноваться не о чем. Сперва падает тесак из разогнувшихся пальцев. Потом и сам толстяк тяжело заваливается вперед.
– Ты, вонючка, чего отвлекла меня? – ворчит девушка на Светку. – Чуть не прирезал…
Она аккуратно вытирает нож о спину павшего воина и сует в обнаружившиеся на поясе ножны.
– Вы можете меня научить? – повторяет Светка, зачарованно глядя на победительницу. Михаил чувствует себя лишним здесь и сейчас, но молчит. Пусть спросит.
– Зачем это мне? – спрашивает девушка. Вблизи она даже для Светки не тянет на тетеньку. Двадцать три. Четыре?
– Мы вам заплатим, – уверенно отвечает Светка. – Да, дядя Миша?
Михаил пожимает плечами. Сама спросила, сама решает, посмотрим, чем дело кончится.
Девушка подтягивает ремень с ножнами, топает ботинками, стряхивая с них комья грязи после танца с ножом, застегивает доверху «молнию» на короткой куртке. Движения быстрые, привычные.
– Вы двое – дурачки, да? Блаженные? Таких и грабить жалко. А придется! – она подходит вплотную к Михаилу. Черт, даже палкой не ударишь, замаха нет… – Давай, что есть ценного, и уматывайте!
Глаза у нее страшные. Серые, прозрачные, немного навыкате. Обычные девичьи глаза, но внутри ощутимо плещется безумие. Михаил понимает, что этой – он ничего не сделает. Не успеет. И отдать-то нечего, Светка же не то имела в виду…
– Тетенька, да у нас нет ни хрена, – Светка скользит из-за плеча и встает рядом с ним. – Мы зато маршрут знаем. До Убежища.
«Ох ты ж, коза! Кто тебя за язык тянул…».
– До какого? – явно разбираясь в вопросе, спрашивает девушка. Сумасшествие в зрачках сменяется легким интересом. – Номер знаете?
– Двести пятнадцать, – тихо говорит Михаил. Легкий интерес сменился активным. – Но я только на память, карты нет…
Это сразу надо сказать, чтобы не забрала все шмотки в надежде дойти самой. С нее станется. Такие по трупам не то, что ходят – танцуют.
– Кодированный? – спросила, как сплюнула. С пренебрежением. Ну и черт с ней, не важно. Он не обидчивый.
– Да. Я, собственно, и не военный. Я бухгалтер. Просто так получилось…
– Не имеет значения. Далеко идти? – тон армейский, командный. Кто ж ты есть такая?
– Девяносто километров. Плюс-минус. – Михаил осторожно выдыхает, поняв, что весь разговор почти не дышал. Напугала она его, напугала, что тут говорить. – Я направление знаю и расстояние. Остальное… Ну, по мере приближения. Всплывает в голове, само по себе как-то.
– Знаю такую технологию. Пошли вместе, – приказывает девушка и сует ему узкую твердую ладонь. – Виктория. Спецназ генштаба ВВС.
– Михаил, – он жмет ей руку. Как кусок доски, обтянутый шершавой кожей. Рукопашница, сто процентов, жал он уже такие руки. В прошлой жизни. С тех пор насмотрелся и военных всех видов. Танкистов без танков видел, ракетчиков без ракет тоже. Спецура от летчиков в лице милой барышни посреди леса уже не удивляет.
– Светка, – представляется его спутница и шмыгает носом. Нос розовый, кроличьего оттенка, острый как морковка.
– В Озерках отряд стоит, эти вот… – Виктория машет в сторону лежащих. – Оттуда. Обойдем по лесу, и ночевать там придется, есть одно место. Плюс транспорт, если повезет завести.
– А чего – отряд? Самооборона? – растерянно спрашивает Михаил.
– Охотники, – плюет Виктория. – Вертышей ловят, придурки. Ни оружия, ни ведуна своего… А тут я. Нет оборотней, так хоть потрахаемся, мне этот жирный так и сказал. А у меня настроения что-тоне было с крестьянами валяться, да еще с тремя сразу. С головой что у тебя?
Она смотрит на Светку. Та стягивает за помпон шапочку, открывая шрам. Привет от тех самых уродов на всю оставшуюся.
– Ясно… Повезло, глаз цел.
Светка кивает и молча натягивает шапку обратно. Несмотря на июнь, холод стоит собачий. Но к этому уже все выжившие притерпелись, не самая большая проблема.
– А чего вдруг здесь вертышей ловят? Они ж в городах, вроде? – Наивно спрашивает Михаил, цепко следя за Викторией. Сам не встречал, но историй ходит тьма. И все одна другой страшнее…
После активного обмена ядерными ударами по городам и военным базам воевать стало особо некому. Да и не с кем. Заключительный аккорд взаимных пинков через океан пришелся по мирному населению. Отечественная «мертвая рука» отослала остаткам населения штатов букет из боевых бацилл, а вот в ответ… Черт его знает, что это было. Ученых теперь не сыщешь, а вариантов в народе масса. Некие сверхбактерии. Газ, меняющий ДНК. Нано, прости Господи, роботы. Вплоть до применения боевой магии – почему бы и нет, чем черт не шутит?
Творец зла не шутил совершенно…
– Говорят, ходят, – равнодушно пожимает плечами Виктория. – Да наплевать. Сейчас я сумку заберу и пошли-ка в лес.
Она отходит от места схватки, выдергивает из кустов длинную армейскую сумку, подходящую для переноски оружия и прочих бытовых и боевых нужд. Расстегивает «молнию», и ее попутчики видят, как из сумки высовывается любопытная кошачья морда. Михаил успокаивается – кошки вертышей на дух не переносят, раз таскает с собой – все в порядке. По крайней мере в этом вопросе.
Результат последней атаки не порадовал. В атакованных заключительной волной ракет городах люди начали меняться. Месяц. Два. После, оставаясь внешне неотличимыми от соседей, они приобретали самые разные качества, исторически не присущие homo sapiens. Скорость. Сила. Умение дышать под водой. Слышать и передавать мысли. Теле– и пирокинез. Никто не знал, что еще. Самая разнообразная чертовщина, одним словом.