Феликс подал немного назад, развернулся и подъехал к крыльцу домика, перегнулся через пассажирское сидение и открыл дверь изнутри.
Бормотание стихло, потом из двери домика спокойно и неторопливо вышла Инна. Села, негромко хлопнула дверью, а потом уже Феликс на второй передаче с перегазовкой стартовал с места. Мелькнула стена сарая, потом выезд на грунтовку, которая вела к домику. Только теперь, слыша позади крики программиста, Феликс позволил себе зажечь фары и резко свернул за поворот.
В зеркале заднего вида мелькнула фигура Раковского на крыльце с поднятым над головой планшетом. Потом пропала за деревьями. Пистолета в руках не было.
Как бы быстро ночной гость ни бегал, сто десять лошадей под одним капотом ему не обогнать. Впрочем, он может попытаться, но…
– Домой, дорогой? Жалко все бросать здесь, – ровно сказала Инна. – Столько вещей привезли. И мясо осталось на кухне.
– Конечно, нет, любимая. До городка… Забыл, как он называется? Заявить в полицию на этого господина и вернуться с патрульными. Так велит закон. Вряд ли этот тип расхаживает с оружием просто так.
Феликс свернул влево. Ночью, в искусственном свете, дорога казалась совершенно незнакомой, словно он и не проезжал здесь четыре часа назад. К тому же новая фара светила более ярко, отчего вся картинка в лобовом стекле казалась кадрами из дешевого хоррора: мелькание стволов деревьев, кусты, две заросшие травой колеи, прогалины неба с крупными каплями звезд. Скорость не прибавить, сплошные повороты. Так и тащились потихоньку.
– Ты правильно едешь? – забеспокоилась Инна минут через десять. Дорога уже должна была стать шире, а перед ними так и вилась узкая нитка между деревьями. К тому же на подъем пошла, в горку.
– Не знаю, – растерянно ответил Феликс далеко не сразу. – Но я тут не развернусь. Застрянем. Давай доедем до широкого места, а там разберемся.
Удобным для разворота местом оказалась площадка перед уходящими влево небольшими домами. Мало где горел свет, но деревня явно была жилая.
Феликс проехал чуть дальше, собираясь разворачиваться, но двигатель заглох. Не было ни неприятных рывков, ни чихания, как от плохого бензина, знакомых почти каждому водителю. Просто вот еще секунду назад тихо, но ровно стучали поршни в цилиндрах, а потом – раз! – и машина покатилась беззвучно, теряя скорость. В открытые окна стало слышно ровное стрекотание цикад, десятки, сотни.
Ночной южный концерт, которого не услыхать в холодных краях, где и одиночный кузнечик за счастье.
– Что-то сломалось, – без эмоций сказал Феликс, тормозя.
Машина чуть не уткнулась в невысокий забор, но он успел ее остановить. С хрустом потянул ручник и отпустил педали, откинувшись на сидении. Инна так же спокойно сидела рядом, не задавая вопросов. Водила она не хуже и не меньше мужа, чтобы понимать: приехали.
– Могла клемма соскочить, – задумчиво сказал Феликс. Ему хотелось спокойно спать в домике, а не устраивать ночные гонки по лесу. – Тогда починю. Но мало ли… Машина-то действительно старая. Ты права, любимая, вернемся – надо будет подумать о другой.
В хор цикад вплелся и сразу стих посторонний звук: скрипнула дверь. Потом слышно стало шаги – от дома, в чей забор они едва не врезались, к калитке шел человек. Вот его уже видно в открытое окно: высокий, сутулый, одетый в нечто вроде плаща, совершенно не по погоде. Все-таки душная южная ночь вокруг.
– Сломались? – с акцентом спросил человек. – Не беда. У нас есть механик, точно есть.
– Так он спит, небось? – с сомнением откликнулся Феликс. Так хотелось спокойно продремать на сидении до утра, но обстоятельства вынуждали отцепить ремень, открыть дверь и выбраться из-за руля. Местному человеку он оказался чуть выше плеча. Рослые они все–таки, горцы. Ничего не скажешь.
Человек протянул руку:
– Кродимир имя. Живу здесь обычно.
– Феликс, – пожал тот руку. – Заблудились мы. А потом машина подвела. У вас имя такое необычное, никогда не встречал.
– Как имя – имя, – туманно ответил Кродимир. – Я механик есть. Не сплю. Что где?
Феликс наклонился, дернул рычаг открывания капота. Инна подала ему фонарик, достав из бардачка.
Клеммы были на месте. Вообще все на вид было в порядке, ни лопнувших шлангов, ни потеков масла, ни обгоревшей изоляции. Кродимир положил руки на аккумулятор и нахмурился.
– Нет силы внутри. Умер. Совсем умер, бывает так. Недолговечные вещи, люди плохо руками. Красивые картины, музыка божественная, вещи нет.
Феликс смотрел на него, прищурившись:
– Думаете, аккумулятор? Без тестера, так вот, руками поняли?
– Механик Кродимир. Все понятно так. Достану, надо.
Он руками отвинтил клеммы, легко выдернул из креплений аккумулятор и взвалил на плечо, явно собираясь нести куда-то.
– Помощь нужна? – для приличия спросил Феликс. – Мы заплатим за зарядку. И за работу, конечно. Спасибо вам заранее!
– Платить нет. Помощь незачем. Отдохните пока, я механик.
Феликс пожал плечами и забрался обратно в машину. Захлопнул дверь – мало ли, змеи здесь есть, заползут еще. Посмотрел на Инну и откинулся на сидение. Цикады трещали без умолку, сон сам собой сморил его, хотя надо было не спать, надо бы проконтролировать…
Они проснулись от хлопка капота. Через стекло, улыбаясь, смотрел Кродимир.
– Включите вещь, – вытирая руки тряпкой, сказал он. – Машину. Оживите. Ехать должна.
– Чудной он, – шепотом сказала Инна, глядя на их спасителя. Феликс кивнул, одновременно и ей, и механику, и повернул ключ в замке зажигания.
Двигатель ровно заурчал, словно и не он подвел их ночью.
Кродимир кивнул, широко развел руками, словно показывая: вот, а вы во мне сомневались. Феликс вышел, чтобы заплатить, но не успел. Сзади, от дороги, раздался хриплый крик:
– Догнал! Я вас догнал! Нашел! Вот эта деревня!
Переваливаясь с ноги на ногу – все-таки бегать ночью по горной дороге занятие не из простых, к ним несся Раковский. Куртка теперь была расстегнута, кобуру с пистолетом стало видно издалека. Планшет программист заткнул за пояс, видимо, отслеживать сигнал – или что там он у него показывал – больше причин не было.
Феликс отшатнулся, боясь нападения, но Раковский пробежал мимо него, не обратив внимания. Обхватил руками Кродимира и прижался к нему, словно нашел потерянного много лет назад отца:
– Нашел… Расскажите мне про Тарцет! Я тридцать лет мучаюсь, ищу вас, чтобы узнать всю историю. Я уже застрелиться решил, если не найду!
Кродимир приобнял его в ответ за плечи, потом опустил руки.
– Езжайте! Денег нет. Механик помог, хорошо.
Раковский едва не плакал от счастья, бормотал, не отпуская горца, словно боялся – уберет руки, и тот немедленно пропадет. Испарится. И ищи его еще тридцать два года. Или стреляйся как Есенин.
Феликс неловко кивнул и забрался в машину.
Обратно они ехали молча, ничего не обсуждая. Инна смотрела вперед, лицо ее было – как, впрочем, и всегда – совершенно спокойным.
Она пошла в домик, проверяя, не поломал ли что-нибудь ночной гость, не украл ли. Все было в порядке. На журнальном столике так и остались две пустые чашки, которые она по дороге прихватила с собой на кухню.
Помыть и поставить на место. Порядок, прежде всего – порядок.
Феликс задержался у машины. Открыл капот и, с сомнением покачав головой, посмотрел на аккумулятор. От того остался, видимо, только корпус. Да и через него, сквозь плотный белый пластик, было видно, что внутри вспыхивают и гаснут непонятные огоньки, белые, потом красные, потом снова белые. И двигаются, то ускоряясь, то замирая, шестеренки какого-то механизма. Но вся эта неведомая машинерия исправно давала ток, не поспорить.
– Механик… – совершенно без интонации сказал Феликс и захлопнул капот.
Потом пошел в домик, разделся и лег рядом с Инной. Ночевка в машине – это, конечно, непорядок. Требуется выспаться по-человечески, на кровати, на чистых белых простынях. И пусть там безумному программисту сколько угодно рассказывают о звездах, здесь, на Земле, гораздо уютнее.
Он просто не понимает своего счастья.
– Смешные они, тарцетлане, – сказала Инна после долгой паузы, когда мужу показалось, что она спит. – Маскировка под людей у них так себе.
– У нас гораздо лучше, – согласился Феликс. – Только знаешь, что я подумал? Чем-то они на людей похожи больше. Надо бы и нам доработать эмоции, это может пригодиться.
Улыбчивый
– Сколько, говорите, дому-то? Лет сорок? – уточнил покупатель. Уже шестой визитер на этой неделе, не считая своры бестолковых агентов, ставших риэлторами от безденежья. Модная профессия и, – если не сидеть сложа руки, – прибыльная.
Увы, но именно этим денег не дано.
Шестой. Но мне так показалось – вот этот реальный. И деньги есть, и желание, да и сама бабулькина развалюха его чем-то зацепила.
Понять бы чем – уговорил на раз.
– Начали строить в пятьдесят восьмом, закончили где-то в шестьдесят первом.
– К полету в космос, что ли? – хохотнул покупатель.
– Типа того… Дом имени Гагарина.
– Ха! В смысле – поехали?
А ведь он нервничает. И сильно, пытаясь скрыть это от меня.
То ли боится кидалова, то ли для него это – покупка десятилетия. Хотя по машине не скажешь: она одна дороже дома вместе с участком, гаражом с дырявой крышей и сарая, куда и зайти страшно.
Хорошая у него машина. Дорогая.
– Стены шлаковые, наливные… – я давно выучил скрипт наизусть. Ночью разбуди, буду бормотать: «Перекрытия деревянные, но не гнилые. Шифер на крыше старый, зато погреб…»
Кстати, да: погреб и правда роскошный. Пять ступенек вниз, если поднять за край грубо сколоченный щит из досок, не забыв повернуть регулятор старинного выключателя, потом площадка. Дальше надо сгорбиться не хуже Квазимодо, повернуть направо и нырнуть по еще семи ступеням вниз. Готово.
Здесь можно пережить ядерную войну, ураганы, голод и очередной коронавирус.
Все есть, только там холодно очень. Стены – влажный цемент, пыльная лампочка под потолком, ржавые полки для продуктов. Крючья по краям, видимо, мясо вешать планировали. Правда, сколько я прожил здесь в юности, ни окороков, ни даже паршивых колбас там никогда не видел.