адратную нижнюю челюсть. На портрете он казался мужчиной волевым и сильным, но Вирджиния помнила эти прищуренные глаза и слабый, женственный рот. Ее взгляд скользнул по полосатому воротничку рубашки от «Тернбулл энд Эссер», итальянскому шелковому галстуку с неброским рисунком, и она сразу подумала о том, как много для Энтони значила одежда – равно как и его машина, мебель в доме и образ жизни в целом. Вирджиния всегда считала их обстоятельствами вторичными, зависящими от характера человека. У Энтони все было наоборот: он уделял огромное внимание деталям, словно понимая, что без них его элегантный образ рассыплется в прах и все поймут, что за никчемный человек перед ними на самом деле.
С кипой детской одежды в руках она спустилась и выстирала вещи в крошечной раковине. Когда она вынесла их на улицу, чтобы развесить на узловатой веревке между столбов, то увидела Николаса, который в одиночестве играл со своим красным трактором, нагрузив в него камешки и пучки травы. Он нарядился в новый темно-синий свитер, и его лицо раскраснелось от жары, но Вирджиния знала, что не стоит и заикаться о том, чтобы отправить сына переодеться.
– Во что ты играешь?
– Да так, ни во что.
– Трава у тебя вместо соломы?
– Вроде того.
Вирджиния закрепила прищепками последнюю пару брюк.
– А где Кара?
– В доме.
– Наверное, читает, – сказала Вирджиния и пошла поискать дочь.
Но Кара не читала: она сидела в комнате в башне, у самого окна, рассеянно глядя на простиравшееся за полями море. Когда Вирджиния появилась в дверях, Кара медленно повернула голову и удивленно посмотрела на мать, словно не сразу узнав ее.
– Кара?
Взгляд из-за стекол очков вновь стал осознанным. Дочь заулыбалась:
– Привет! Нам пора ехать?
– Поедем, когда соберешься. – Она присела рядом с Карой. – Что ты делаешь? Размышляешь или просто любуешься видом?
– И то и другое.
– И о чем же ты думала?
– Я думала, сколько еще мы здесь побудем.
– Ну, наверное, около месяца. Я сняла коттедж ровно на месяц.
– А потом поедем назад в Шотландию? Нам надо будет вернуться в Кирктон?
– Да, надо будет вернуться. Хотя бы потому, что там ваша школа. – Она немного подождала. – Ты не хочешь ехать назад?
– А няня поедет с нами?
– Не думаю.
– Будет очень странно оказаться в Кирктоне без папы и без няни, да? Дом слишком большой для нас троих. Этот коттедж – совсем другое дело, он как раз нужного размера.
– А я боялась, что он вам не понравится.
– Мне он очень нравится! И эта комната тоже. Никогда не видела таких – чтобы в середине была лестница и окна во всю стену. – Мысли о привидениях Кару явно не беспокоили. – Кстати, почему здесь совсем нет мебели?
– Думаю, эта комната предназначалась под студию, рабочий кабинет. Здесь жил один человек, примерно пятьдесят лет назад. Он писал книги и был очень известным.
– А как он выглядел?
– Не знаю. Наверное, у него была борода, и он, скорее всего, одевался довольно небрежно, забывал пришпиливать носки к подвязкам и застегивал пиджак не на ту пуговицу. Писатели часто бывают ужасно рассеянными.
– Как его звали?
– Обри Крейн.
– Наверняка он был очень славный, – сказала Кара, – если устроил для себя такую красивую комнату. Здесь можно сидеть сколько угодно и просто смотреть, что происходит вокруг.
– Да, – согласилась Вирджиния, и они стали вместе смотреть на зеленые заплатки лугов, где мирно паслись коровы, на траву, изумрудную после дождя, на каменные изгороди и опорные столбы ворот, увитые плетями ежевики, которые через месяц-другой отяжелеют под грузом налитых сладостью черных ягод. С запада до них донеслось рычание мотора. Кара повернула голову, снова прижавшись лбом к стеклу, и увидела трактор ярко-алого цвета, в какой обычно красят почтовые ящики, и мужчину в синей рубахе, сидевшего за рулем.
– Кто это? – спросила она.
– Юстас Филипс.
– Ты его знаешь?
– Да. Это фермер из Пенфолды.
– Это его поля?
– Думаю, да.
– А когда ты с ним познакомилась?
– Давным-давно.
– Он знает, что мы здесь?
– Знает.
– Наверное, он зайдет к нам: выпить чего-нибудь или просто так.
Вирджиния улыбнулась:
– Да, наверняка зайдет. А теперь пойди оденься и причешись. Мы поедем проведать Элис Лингард.
– А можно мне взять с собой купальник? Вдруг нам разрешат искупаться в бассейне?
– Отличная мысль!
– Жаль, у нас нет бассейна.
– Где, здесь? Тогда в саду совсем не осталось бы места.
– Нет, не здесь. В Кирктоне.
– Вообще, мы можем устроить там бассейн, – не задумываясь, выпалила Вирджиния. – Если тебе очень хочется. А сейчас беги одевайся. Скоро обед, а мы с тобой все сидим и болтаем.
Однако, прибыв в Уил-хаус, они застали в доме только миссис Джилкс. Соблюдая декорум, Вирджиния позвонила в дверь, а потом, не дожидаясь ответа, распахнула ее и вместе с детьми вошла в холл. Она ждала, что вот-вот раздастся собачий лай, голос Элис спросит: «Кто там?» – и хозяйка дома появится на пороге гостиной. Однако их встретила тишина, которую нарушало только тиканье старинных напольных часов, стоявших рядом с камином.
– Элис?
Где-то в доме распахнулась и захлопнулась дверь. Из коридора, ведущего на кухню, выплыла миссис Джилкс: в своем белоснежном накрахмаленном фартуке она напоминала корабль, идущий на всех парусах.
– Кто там?
Голос ее звучал недовольно, пока она не увидела Вирджинию и жмущихся к ней детей.
Ее лицо озарила улыбка.
– Ах, миссис Кейли, как же вы меня удивили, я и подумать не могла, что это вы стоите тут! А это ваши ребятишки? Бог мой, какие хорошенькие! Ты просто красавица, так ведь? – ласково обратилась она к Каре, которой никогда раньше не задавали подобного вопроса.
Кара собралась было ответить «нет», потому что знала, что она никакая не красавица, однако застеснялась и не сказала ничего, просто во все глаза смотрела на миссис Джилкс.
– Тебя зовут Кара, так ведь? А это Николас. И купальные костюмы вы захватили, вот молодцы! Хотите поплавать в бассейне? – Она повернулась к Вирджинии. – Миссис Лингард нет дома.
– Ну надо же!
– Уехала сразу следом за вами. Мистеру Лингарду надо было присутствовать на каком-то важном ужине в Лондоне, и она вдруг решила, что поедет тоже. Сказала, что давно никуда не выбиралась. Она должна вернуться сегодня вечером.
Вирджиния что-то высчитывала в уме.
– То есть ее не было с четверга?
– Уехала в четверг после обеда.
– Но Бозифик… Когда мы приехали, там горел огонь, и весь дом был вымыт, и кто-то оставил нам молоко и яйца… Я думала, это миссис Лингард.
Миссис Джилкс бросила на нее лукавый взгляд:
– Нет. Но я знаю, кто там побывал.
– И кто же?
– Юстас Филипс.
– Юстас?
– Вы так удивляетесь, можно подумать, он невесть что натворил!
– Но откуда вы знаете, что это Юстас?
– Потому что он мне звонил, – веско вымолвила миссис Джилкс. – То есть он звонил миссис Лингард, но она была в Лондоне, поэтому говорил он со мной. Спросил, собирается ли кто-нибудь навести порядок в Бозифике, прежде чем вы с детьми приедете туда, а я ответила, что не знаю, и сообщила, что миссис Лингард уехала, а он и говорит: «Не беспокойтесь, я сам все сделаю» – и дал отбой. Неплохо он все устроил, правда?
– Вы хотите сказать, что он сам занимался уборкой?
– О нет! Юстас один конец пылесоса от другого не отличит. Это все миссис Томас. Дайте ей волю – и она выскоблит вам плитку до самого пола, вот увидите!
Кара взяла мать за руку:
– Это тот человек на тракторе, которого мы видели сегодня утром?
– Да, – сказала Вирджиния; она чувствовала себя смущенной.
– Тогда мы ведем себя ужасно невоспитанно. Мы его даже не поблагодарили.
– Да, я знаю. Мы это сделаем сегодня вечером. Как только вернемся домой, пойдем в Пенфолду и все объясним.
Николас встрепенулся:
– Ты же сказала, я пойду на пляж копать песок моей новой лопаткой!
Миссис Джилкс сразу распознала угрожающие нотки в его голосе. Она наклонилась к мальчику, уперев руки в колени, заглянула ему в лицо и искушающим тоном произнесла:
– Почему бы вам не пойти искупаться в бассейне? А когда вылезете, я приглашу тебя, и твою сестру, и маму перекусить пастушьим пирогом у меня на кухне. Ты же не откажешься пообедать с миссис Джилкс?
– Но, миссис Джилкс…
– Тут и говорить не о чем, – покачала головой миссис Джилкс, стоило Вирджинии открыть рот. – Никаких хлопот. Пирог уже готов – дожидается в духовке. А я только-только подумала, что дом совсем опустел и я тут одна, как сухая горошинка в банке. – Она улыбнулась Каре. – Ты же не против, да, красавица моя?
Она была так добра, что немая застенчивость Кары мало-помалу начала таять. Девочка ответила:
– Да, конечно.
Теплым воскресным вечером они пошли через поля к Пенфолде, шагая по стерне, выкошенной неделю назад комбайнами, за которыми наблюдала Вирджиния. Они проходили по травянистым лугам, карабкались через перелазы в каменных ограждениях, по мосткам переходили оросительные каналы. На подходах к ферме их взглядам открылись навесы для сена, ворота, бетонный коровник со стойлами для дойки. Аккуратно открыв и закрыв за собой ворота, они прошли мимо коровника и оказались на мощенном булыжником подворье. Там слышался звук скребка, землю усыпала влажная щетина. Вирджиния вошла в распахнутые двери конюшни и обнаружила там мужчину – не Юстаса – за уборкой. Его вьющиеся седые волосы покрывал видавший виды синий берет, лихо сдвинутый на затылок, подтяжки поддерживали старомодные моряцкие штаны.
Увидев ее, он прекратил махать метлой, и Вирджиния спросила:
– Простите, а где мистер Филипс?
– Вообще-то, где-то тут… наверное, за домом.
– Мы пойдем его поищем.
Они снова прошли через ворота и двинулись по тропинке, протоптанной между домом и заросшим палисадником, в котором Юстас угощал ее пирогом. На крыльце в пятне солнечного света грелась полосатая кошка. Кара присела на корточки и стала ее гладить, а Вирджиния постучала в дверь. Послышались шаги; дверь распахнулась, и Вирджиния увидела невысокую полную женщину в темном платье и цветастом фартуке. При взгляде на нее у Вирджинии в голове невольно промелькнула мысль об уютном кресле в темной обивке с цветастой накидкой. Из кухни, на пороге которой стояла женщина, доносились аппетитные запахи, напоминавшие о злополучном обеде в прошлое воскресенье.