– Да?
– Я Вирджиния Кейли… из Бозифика…
– О да!
Ее румяное лицо растянулось в улыбке, отчего щеки стали еще более выпуклыми.
– Вы, наверное, миссис Томас?
– Совершенно верно. А это ваши детки, так ведь?
– Да. Кара и Николас. Нам ужасно неловко, что мы сразу не пришли вас поблагодарить. Я хочу сказать – за то, что убрали в доме и оставили нам молоко и яйца, и за дрова, и вообще…
– Поверьте, я тут ни при чем. Я просто немного прибрала в доме и открыла окна. Это все Юстас: он привез дрова – погрузил их в прицеп своего трактора. Яйца и молоко тоже он оставил. Мы подумали, у вас не было времени как следует все там устроить, прежде чем отправляться в Лондон… а приезжать в неухоженный дом – это так печально, мы просто не могли этого допустить.
– Мы бы раньше пришли, но я решила, что это миссис Лингард…
– Вы хотите повидаться с Юстасом, так ведь? Он в огороде, за домом, пошел накопать для меня ведерко картошки. – Она улыбнулась Каре. – Тебе нравится кошечка?
– Да, она ужасно милая.
– У нее в амбаре котята. Хочешь посмотреть?
– А она не разозлится?
– Нет, конечно. Пойдем со мной, миссис Томас покажет тебе, где они прячутся.
Она направилась к амбару, и дети бросились за ней, ни разу не оглянувшись на мать, – так им хотелось поскорее увидеть котят. Оставшись в одиночестве, Вирджиния прошла по тропинке к калитке с аркой, увитой плющом. Синяя рубаха Юстаса мелькала за шпалерами, по которым вился сладкий горошек, и она пошла туда и обнаружила его, копающего картошку. Картофелины были круглые, белые и гладкие, словно морская галька, а земля на разломе – темная и рыхлая, словно горячий шоколадный пирог.
– Юстас!
Он посмотрел через плечо и увидел ее. Она ждала, что он улыбнется, но Юстас не улыбнулся. Вирджиния подумала, что он, может быть, до сих пор на нее обижен. Он распрямил спину и оперся на черенок лопаты.
– Привет, – сказал он, удивленный ее внезапным появлением.
– Я пришла тебя поблагодарить. И извиниться.
Он перебросил черенок из одной руки в другую.
– За что же?
– Я не знала, что это ты привез дрова, и разжег огонь, и все остальное. Я думала, это Элис Лингард. Иначе мы пришли бы раньше.
– Ах вот в чем дело, – сказал Юстас, как будто ей следовало извиниться за что-то совсем другое.
– Ты был к нам так добр! Принес молоко и яйца, и вообще… Дом стал совсем другим. – Она остановилась в страхе, что ее слова покажутся ему неискренними. – Но как ты попал туда?
Юстас воткнул острие лопаты в землю и подошел поближе к ней.
– У меня был ключ. Когда моя мама только вышла замуж, она иногда ходила в Бозифик, помогала старому мистеру Крейну по хозяйству. Жена его болела, так что мама делала у них уборку. Он дал ей ключ, она повесила его на крючок в буфете – там он с тех пор и висел.
Он встал рядом с Вирджинией и посмотрел на нее сверху вниз, а потом внезапно улыбнулся, в его глазах заиграли веселые искорки, и она поняла, что ее опасения были напрасны: он на нее совсем не обижался. Он сказал:
– Итак, ты все-таки арендовала дом.
Вирджиния поспешно ответила:
– Да.
– Я здорово жалел, что наговорил тебе столько неприятных вещей, – ты наверняка расстроилась. Я вышел из себя. Не следовало мне так поступать.
– Ты был прав. Именно это мне и требовалось, чтобы сделать решительный шаг.
– Вот почему я привез дрова и продукты… Подумал, это самое малое, что я могу сделать. Вам понадобится еще молоко…
– А не могли бы мы получать молоко каждый день?
– Если кто-то будет за ним приходить.
– Конечно – я или кто-то из детей. Я сразу не поняла, но через поле здесь идти всего пару минут.
Они потихоньку пошли обратно к калитке.
– Дети тоже здесь?
– Миссис Томас пригласила их посмотреть котят.
Юстас рассмеялся:
– Они не захотят с ними расставаться, так что готовься! Эта полосатая проныра окрутила сиамского кота из домика у дороги, так что котята получились – глаз не оторвать, ты таких никогда не видела. – Он распахнул калитку, пропуская Вирджинию вперед. – С голубыми глазками и…
Он остановился, заметив поверх ее головы Кару и Николаса: дети медленно, осторожно выходили из амбара, прижав к груди сложенные ковшиком ладони и умиленно склонив головы.
– Что я тебе говорил? – сказал Юстас и захлопнул калитку.
Дети тихонько шли по лужайке, погружаясь где по щиколотку, а где и по колено в заросли подорожника и больших белых ромашек. В какой-то момент Вирджиния взглянула на них другими глазами, глазами Юстаса, словно видела в первый раз. Две головки – светлая и темная, две пары глаз – голубые и карие. Солнце отражалось у Кары в очках, и они сверкали, словно фары маленького автомобильчика; новые джинсы, купленные на вырост, сползли, и крепкую круглую попку Николаса закрывал выбившийся наружу подол рубашки.
От любви к ним у Вирджинии сдавило горло, непролитые слезы навернулись на глаза. Дети были такие беззащитные, уязвимые, и почему-то ей стало очень важно, чтобы они произвели на Юстаса хорошее впечатление.
Николас заметил ее:
– Мамочка, смотри, что у нас есть! Миссис Томас сказала, мы можем вынести их на улицу.
– Да, – подхватила Кара, – они совсем крошечные, и у них такие глазки…
Тут она увидела Юстаса, стоящего позади матери, и замерла на месте. Лицо ее застыло, но глаза внимательно рассматривали его через стекла очков.
Николас как ни в чем не бывало продолжал:
– Мамочка, мама, ты только посмотри! Он такой пушистенький и на лапах у него коготки! Только я не знаю, мальчик это или девочка. Миссис Томас сказала, она не знает, как определить.
Он поднял глаза и заметил Юстаса – обезоруживающая улыбка сразу вспыхнула у него на лице.
– Они только что перестали сосать мамино молочко. Миссис Томас сказала, что их мама совсем отощала. Она налила молока в блюдечко, и они его лакали – у них такие крошечные язычки! – сообщил он Юстасу.
Длинным загорелым пальцем Юстас почесал котенку макушку. Вирджиния сказала:
– Николас, ты забыл поздороваться с мистером Филипсом.
– Здравствуйте, как поживаете? Миссис Томас сказала, если мы захотим котенка, то можем взять одного, только сначала надо спросить тебя, но ты же не против, мамочка, да? Он такой маленький – он может спать у меня на кровати, и я буду о нем заботиться.
Вирджиния поняла, что перебирает в голове классические аргументы, к которым прибегают родители в подобных ситуациях. Они слишком малы, чтобы забирать их у матери. Она должна согревать их, когда котята спят. Мы в Бозифике только на каникулы, жестоко будет тащить их на поезде в Шотландию.
Юстас поставил на землю корзину с картофелем и подошел к Каре, по-прежнему сжимавшей котенка в ладонях. Вирджиния, отчаянно переживавшая за дочку, увидела, как Юстас присел перед ней на корточки и стал тихонько, один за другим, разжимать ее пальцы.
– Давай не будем держать его слишком крепко, а то он не сможет дышать.
– Я боюсь его уронить.
– Ты его не уронишь. Он тоже хочет оглядеться, посмотреть, что творится в мире. Он никогда еще не видел такого яркого солнышка.
Он улыбался – и котенку, и Каре. Она робко улыбнулась в ответ и в мгновение ока преобразилась: исчезли куда-то уродливые очки, и слишком выпуклый лоб, и прямые, как солома, волосы – осталось лишь дивное безмятежное выражение счастья на маленьком личике.
Через некоторое время он попросил детей отнести котят назад, Вирджинии велел оставаться в палисаднике, а сам пошел в дом отнести картофель миссис Томас, чтобы возвратиться в следующую минуту с сигаретами и плиткой шоколада. Они устроились на траве, там же, где и в прошлый раз, дети вскоре присоединились к ним.
Он угостил их шоколадом, но продолжал разговаривать как со взрослыми. Как они поживают? Что делали вчера, когда шел дождь? Было ли у них время искупаться?
Они отвечали ему своими звонкими голосами; Кара перестала стесняться и болтала наравне с Николасом, спеша поделиться впечатлениями.
– Мы купили плащи и промокли до костей. Мама сказала, что надо пойти в банк снять еще денег, а Николасу купили ведро и лопатку.
– Но мы еще не были на пляже!
– Сегодня утром мы купались у миссис Лингард. В ее бассейне. А в море еще не купались.
Брови Юстаса взметнулись вверх.
– Вы не купались в море и не были на пляже? Быть такого не может!
– Мама сказала, сейчас нет времени…
– Но она мне обещала, – вознегодовал Николас, припомнив вчерашнюю обиду. – Она сказала, сегодня я смогу покопать своей лопаткой, только тут нигде нету песка!
Вирджиния засмеялась, и Николас, конечно же, разозлился еще сильнее.
– Да, это чистая правда, а мне больше всего на свете хочется сейчас копать!
– Что ж, – сказал Юстас, – если тебе этого хочется больше всего на свете, чего же мы сидим здесь и болтаем?
Николас уставился на Юстаса, подозрительно прищурив глаза.
– То есть мы можем поехать на пляж?
– А почему нет?
– Сейчас? – Николас не мог поверить собственным ушам.
– У тебя есть другие планы?
– Нет. Нету. Никаких планов. – Он вскочил на ноги. – А куда мы поедем? В Порткеррис?
– Нам незачем туда ехать. Отвратительное место, забитое людьми. Мы поедем на наш собственный пляж, о котором никто не знает, который принадлежит только Пенфолде и Бозифику.
Вирджиния была поражена.
– Я и не знала, что тут есть пляж. Думала, кругом одни обрывы.
Юстас уже поднимался с травы.
– Я вам его покажу. Поднимайтесь, поедем на моем «лендровере».
– Но мое ведро и лопатка остались дома.
– Захватим их по дороге.
– И наши купальники тоже, – напомнила Кара.
– Возьмем и их.
Он заглянул в дом за собственными вещами, крикнул миссис Томас, что уезжает, а потом прошел через калитку во двор фермы и свистнул собакам – они с лаем вылетели из-за угла амбара, зная, что такой свист означает прогулку, головокружительные ароматы, зайцев, а возможно, и купание. Все, включая собак, забрались в «лендровер», и Кара, напрочь забыв о стеснении, радостно в