— А если на пути туда она столкнется в таверне с кем-нибудь вроде твоего спартанца? Габриэль пожала плечами:
— Если помнишь, Цирцея может о себе позаботиться. Грубиян совершает промах, и — бац! — он свинья или что-нибудь в этом духе. Цирцея объясняет ему правила поведения и возвращает прежний облик. Надо быть в два раза тупее любого негодяя, чтобы рискнуть оскорбить Женщину еще хоть раз!
— В стае негодяй на редкость безмозглы, — напомнила ей Зена. — Чем больше шайка, тем…
— … наглее каждый бандит. Но ведь даже старина Каламос образумится, увидев, как его приятель бегает по полу на четырех копытцах.
— Возможно…
— Так вот, она превратит одного из них в какую-нибудь зверушку, а остальным велит убираться восвояси. Ты всегда говорила мне: держись от мужчин подальше. Это я ей тоже посоветовала. Кажется, она все поняла.
— Я не так уверена в ней. Габриэль дерзко усмехнулась:
— Зря ты за нее волнуешься. Я рассказала Цирцее об Афинах, и она ужасно захотела там побывать: осмотреть достопримечательности и, может быть, купить обычный синий хитон. А потом она отправится к Гомеру.
Подруги замолчали, но тишина вовсе не была напряженной. Они пробирались сквозь толпу танцующих, поющих, радостных селян, выкрикивавших их имена. «Вот идут наши герои!» — ликовали жители. Зена отвечала легкой улыбкой и взмахом руки, Габриэль широко улыбалась.
— Знаешь, — сказала она, когда подруги вступили в яркую полосу света перед конюшней, — я бы очень хотела взглянуть на лицо Гомера, когда он увидит Цирцею! А когда он услышит ее рассказ — о-о!
— Угу.
— Нет, правда! Когда Цирцея не хмурится так свирепо, она становится настоящей красавицей. А ее прекрасные волосы… Вот бы мне такие! — задумчиво договорила Габриэль.
— Представь, каково каждый день их расчесывать! — фыркнула Зена.
— А это мысль! — девушка провела руками по собственным волосам. — Только знаешь, она без труда найдет кого-нибудь, кто с удовольствием станет расчесывать их вместо нее — мужа или друга.
— Посмотрим.
— А что? Я бы так и сделала. Мне кажется, Цирцея не скоро вернется на свой остров, — Габриэль счастливо вздохнула. — Надеюсь, Ниона тоже извлечет урок из всего, что случилось. Кто бы мог подумать: у ее отца был такой кривой нос, а она мучилась из-за пятачка!
— Да уж, у Юмаюса нос не подарок, но он человеческий, и Ниона принимала его не задумываясь. Помнишь, что ты говорила Цирцее о внешности? Кроме того, ты же знаешь деревенскую жизнь: здесь не любят перемен. Особенно если они к худшему.
Габриэль задумалась, ее одолевали противоречивые чувства:
— Если б я осталась в своей деревне, жила бы так же: боялась засухи, ждала дождя, наверное, вышла бы замуж за мирного пахаря Перифера и уже нарожала бы кучу детишек, а самую маленькую звали бы Габриэль. Правда, чудесное имя для крошки? — Девушка тряхнула головой. — Да нет, я против детей ничего не имею, они очаровательны. Но такая жизнь не для меня. По крайней мере, сейчас.
— М-м-м, да?
Девушки прошли сквозь толпу селян, собравшихся у колодца. Они ритмично хлопали в ладоши; в кругу трое мужчин, сплетя руки на уровне плеч, выделывали ногами невероятно сложные движения. При этом верхняя часть тела оставалась неподвижной, а темп нарастал и нарастал.
Габриэль распахнула глаза:
— Господи! Как им это удается?
Зена взглянула на танцоров и пожала плечами:
— Постоянные тренировки и работа над собой. Как всегда. Такой танец не каждый выдержит.
Наконец подруги оставили позади благодарную, ликующую толпу, неторопливо прошли старый мост и взглянули на далекую туманную линию горизонта, где море встречалось с небесами.
Молчание, как обычно, нарушила Габриэль:
— Как ты думаешь, Обманщик когда-нибудь вернется домой?
— Не знаю. Обстоятельства против него, — Зена задумалась. — Кто знает, может быть, он уже мертв.
— Ах! — печально вздохнула девушка. Воительница обернулась и положила руку ей на плечо.
— Но он ловок, не будем терять надежды. — Зена улыбнулась. — Ты была очень тактична, когда рассказывала о Калипсо. Цирцея этого не оценит, но я — ценю.
— Ну что ты. Теперь мы знаем, что совсем недавно Одиссей был жив, — Габриэль вздохнула. — Но от Итаки царя отделяло море, а Посейдон на него очень злится. Да и вообще на него все злятся.
— Не все, — уверила ее Зена. — Афина неплохо относится к Обманщику, хотя ей не всегда удается его защитить. Впрочем, пусть боги разбираются сами. Одиссею не нужна защита, он может сам о себе позаботиться.
— Ясно, — ответила Габриэль. — когда мы отправимся во дворец?
— Вино будет готово через девять дней. За это время я научу местных жителей обороняться. Потом они повезут вино, и мы присоединимся к ним, — Зена глубоко вдохнула, с силой выпустила воздух и сцепила руки. — Надо отправляться как можно раньше: царский остров совсем беззащитен, а там его жена и сын.
Габриэль сердито фыркнула:
— Бр-р-р, старый Менелай заставил всю Грецию бросить свои дела и заняться его проблемами. Мог бы сейчас послать охрану во дворец Пенелопы!
— Так поступила бы ты, — осадила ее воительница. — И я. Но только не Менелай.
К тому времени, как повозка, запряженная ослом, тронулась в путь, стало жарко и душно. Габриэль ехала, прислонившись спиной к огромной корзине. В ней стояли глиняные амфоры с вином, заботливо обложенные соломой. Вокруг нее громоздились прямоугольные корзины с пшеницей. Двигались медленно, чтобы тряска не испортила напитка. Зена держалась рядом с повозкой, неотрывно глядя на дорогу и густые заросли по обеим ее сторонам. Однако ближе к полудню она немного расслабилась: нигде не было и намека на опасность.
— Сколько еще до моря? — наконец спросила воительница.
Геспер нервно вздрогнул: это были первые слова, которые он услышал с того предрассветного часа, когда они тронулись в путь.
Алеппис дружески съездил приятеля по уху. Эти юноши, видно, из тех друзей, Которые не могут выразить привязанность иначе. Габриэль улыбнулась: точно так же они гонялись друг за другом по лугу Цирцеи, когда имели рыльца, копыта и хвостики.
— Эй, болван, королева задала вопрос!
— Просто Зена, — веско поправила воительница. Алеппис бросил на нее полный сомнения взгляд, затем кивнул и ткнул друга в плечо.
— Зена. Хотя мы и движемся еле-еле, будем на берегу вскоре после полудня.
— Отлично. На острове все спокойно?
— Спокойно? — Геспер хрюкнул, совсем как поросенок. — Да по всей Итаке одни неприятности с тех пор, как пропал наш царь. Бросил жену, сына и все свои дела ради развратной Елены!
Зена предупреждающе взглянула на Габриэль. Девушка подняла глаза, скривилась, но ничего не сказала.
— Так что насчет бед? Что там случилось? — поторопила воительница.
— Не знаем, Зена, — ответил Алеппис. — В самом дворце мы не бываем. Только доставляем к берегу грузы, смотрим, чтобы их правильно уложили, говорим морякам, что надо делать в пути, если товар требует особого внимания, и поворачиваем домой.
— Вот бы поглядеть на дворец, — задумчиво проговорил его друг, откидывая с глаз иссиня-черную прядь. — Говорят, он прекрасен. Раскинулся по всему склону: белый мрамор стен и колонн, великолепные статуи, грот в честь Афины и ковры, сотканные самой царицей…
— Да что земледельцы вроде тебя понимают в коврах? — вмешался Алеппис.
— Достаточно, чтобы захотеть на них посмотреть, — ответил Геспер, хлопая приятеля по руке.
Габриэль засмеялась. Юноши взглянули на нее слегка удивленно, словно успели забыть, что она здесь.
Дорога начала подниматься в гору, лес закончился. Теперь вдоль обочин росли редкие серо-зеленые кусты. По мере подъема их вытесняли скалы: валуны, каменные плиты, причудливо наваленные глыбы. Дорога сузилась и стала еще круче, осел заупрямился. Кусты были здесь выше и гуще прежних. Скоро они совсем заслонили валуны. Пронзительный ястребиный крик разрезал воздух.
Габриэль вздрогнула.
Некоторое время тишину не нарушало ничего, кроме скрипа колес и стука друг о друга полных зерна корзин: тяжело дышал осел. Когда путники добрались до вершины, Зена придержала коня, махнула рукой в сторону повозки, советуя подождать, и вышла вперед. Воительница скользнула в тень и направилась к кустам вдоль края дороги. Прикрыв глаза ладонью, Габриэль наблюдала за ней. Волосы Зены буйно развевались по ветру. Королева миновала гребень холма, нетерпеливо заправила за уши непокорные пряди и, заглянув вниз, сделала знак продолжать путь.
Алеппис стегнул осла, но тот не двинулся с места. Устав ждать, Геспер спрыгнул с повозки и вцепился в уздечку, изо всех сил упираясь ногами в землю. Стоя перед упрямым животным, он тянул на себя поводья. Когда осел соизволил наконец тронуться, ноги Геспера оказались далеко впереди его туловища, и бедняга навзничь грохнулся оземь. Он успел откатиться в сторону, и только это спасло его от неумолимо надвигающейся повозки. Геспер вскочил, выругался и прыгнул в повозку.
— Отлично сработано! — улыбнулась девушка.
— Вот глупое Животное, — мрачно ответил юноша, исподлобья взглянув на Габриэль, но через мгновенье тоже рассмеялся. Повозка проехала перевал; внезапно налетел порыв резкого, холодного ветра. Волосы Габриэль разлетелись во все стороны, одна из прядей попала ей в рот. Геспер осторожно убрал ее:
— На твоем месте я бы их чем-нибудь завязал, — крикнул он, пытаясь заглушить ветер. — Тут всегда дует, а сегодня сильней, чем обычно. Похоже, будет буря.
— Чудесно! — прокричала в ответ Габриэль, собирая волосы и наматывая их на руку. Другой рукой она вцепилась в край повозки, трясшейся вниз по склону. Сбоку неожиданно возникла Зена.
— На берегу ждет корабль, — сообщила она. — Кажется, нам везет.
— По-моему, там Собран. Он машет нам, — через плечо крикнул Алеппис, — и у него взволнованный вид.
— Собран взволнован? — Геспер развернулся и весь вытянулся вперед, чтобы посмотреть. — Он же никогда не волнуется! Большую часть жизни Сокран дремлет. Тут что-то не так.