«2:14 PM»
— Черт!
Он за один укус проглотил свою булку и вскочил.
— Передавай привет Господу Богу, — сказал Том Рашник.
— Непременно! Только бы не забыть спросить про выигрышные номера в воскресной лотерее.
Майкл вышел. Том, не торопясь, закончил свой ленч и взял оба подноса, намереваясь оставить их на ленте конвейера у противоположной стены.
— Майкл-Фантастик, — сказал он, усмехнулся и покачал головой. И ушел, оставив Анну и Майкла одних.
— О чем это они? — спросила Анна.
Майкл молчал и хмурился, выстукивая пальцами по столу какой-то веселый мотивчик.
— Майкл? Але!
— А?
— О чем они говорили? Ты что-нибудь понял?
Майкл сделал неопределенный жест плечами.
— В общих чертах.
— Что они затевают?
— Похоже, они хотят поставить какой-то эксперимент, который поможет им ближе подойти к сингулярности.
— К чему?
— Существует теория происхождения Вселенной. Согласно ей, вначале всего существовала сингулярность. Трудно объяснить, что это такое…
— Попроще.
— Постараюсь. Сингулярность — это точка, не имеющая размеров, потому, что еще не существует такого понятия — размер. Сингулярность — это потенция. Возможность, заключающая в себе все.
Майкл посмотрел на Анну и улыбнулся.
— Вобщем, на самом деле никто не знает, что это такое. Их цель как раз и заключается в том, чтобы поближе подойти к этому пониманию.
— Понятно. То есть не понятно… Но, понятно.
На этот раз улыбнулись оба.
— А что за взрыв?
— Тоже теоретическое понятие. Тот парень правильно сказал — момент Творения, когда сингулярность породила Вселенную.
— Да… Занимательно.
Анна посмотрела на часы. Те показывали «2:18 PM». Когда последняя цифра сменилась, столовая опустела. Лаборатория снова сделалась необитаемой. По крайней мере, на какое-то время.
— Похоже, у нас расхождение с местным временем, — сказала Анна. — Часы показывают два, а мне уже хочется ужинать.
Майкл посмотрел на свои.
— На моих почти восемь.
— Тогда я займусь ужином. Ты не против?
— Нет.
Анна полезла в рюкзаки.
Майкл встал и, засунув руки в карманы, медленно побрел по столовой. Голову он опустил так, что подбородок почти касался груди. Пару раз он стукнулся об стулья, будто слепой. Анна смотрела на него с тревогой. Сейчас он действительно напоминал ей приведение, блуждающее по покинутой Лаборатории. Одинокий и неприкаянный призрак науки. Похоже, на него опять нашло.
Как ни странно, эта мысль не испугала ее. Анна застыла, пытаясь проанализировать свои чувства. Майкл перестал казаться ей сумасшедшим. И то сходство с Хорьком, которое она ощутила и которое ее так сильно потрясло, казалось теперь не таким уж значительным. Хорек являл собой пример чистого безумия — помешательство без малейшей попытки анализировать. Он действовал рефлекторно, как зверь, подчиняющийся инстинктам, и именно это Анне не нравилось. Именно это ее пугало. Реакции Майкла были другие. За ними чувствовалось знание.
Те двое упомянули Бога. В их разговоре это прозвучало так непринужденно и даже обыденно, что не вызвало никакого отторжения. И, даже больше того, они успокоили Анну. Похоже, в интеллектуальных кругах божественные идеи весьма популярны. Нет ничего удивительного, что и Майкл примерял их к себе и тому, что с ними происходило.
В конце концов, какая разница, чем объяснять. Главное, чтобы объяснение работало.
Анна кивнула своим мыслям и вернулась к приготовлению ужина.
За едой Майкл продолжал хранить молчание. Его пальцы все так же барабанили по столу, выстукивая одну и ту же мелодию. Он ел автоматически, глядя на противоположную стену. «Если его сейчас спросить, что он видит, он не сможет ответить на этот вопрос. Потому что на самом деле смотрит куда-то внутрь себя», — подумала Анна.
— А тот молодой — твой тезка, — сказала она.
Майкл повернулся к ней, и лицо его немного прояснилось.
— Что ты сказала?
— Я сказала, что того, кто помоложе, тоже зовут Майкл. Он — твой тезка. Забавно.
— Да. Действительно.
Он снова отвернулся.
— Что тебя гложет?
— Пока не знаю. Что-то крутится в голове, но не могу ухватить. То, что мы сейчас услышали — очень важно.
— Почему?
— Подожди немного. Дай мне время подумать.
— Нет проблем. Судя по тому, что все часы здесь показывают одно и то же, времени у нас полно.
Майкл посмотрел на электронное табло над дверью и нахмурился. Его взгляд снова погас. Анна пожала плечами и вернулась к еде. Говорить с ним сейчас было так же бесполезно, как, например, общаться с кофеваркой.
Она убрала остатки трапезы и занялась своим спальным мешком. Несколько минут Анна бродила по столовой, держа его в руках, выбирая место, где на нее не наступит ни одно из местных приведений. Конечно, реальности в них — кот наплакал, но все равно неприятно проснуться и обнаружить, что кто-то стоит у тебя на голове.
Похоже, этой ночью никакие опасности им не грозят. Все смертельные ловушки остались позади; выражаясь фигурально, они вышли на следующий уровень. Здесь другие законы. Пустошь снова изменилась, поменяв правила игры. Она больше не поджидает их, чтобы убить; сейчас она разговаривает с Майклом. Анна приняла этот факт безо всяких оговорок и не пыталась его объяснить. Теперь их жизнь зависит от того, как много сможет понять Майкл и какое решение он примет. Анна молилась, чтобы это было верное решение, потому что второй попытки здесь, видимо, не дается.
Найдя себе подходящее место, она разложила спальный мешок, забралась в него и накрыла глаза рукой. Впервые за много дней предстояло спать при ярком свете ламп. В определенном смысле, это было даже неплохо. Они, как ночник в спальне ребенка, помогали побороть страх. Аналогия родилась у нее не случайно — Анна действительно почувствовала себя ребенком, засыпающим под защитой взрослых. От нее больше ничего не зависит. Не нужно ничего решать, надо просто лежать и ждать. И молиться.
Майкл все еще сидел за столом и выбивал пальцами барабанную дробь. «Как же меня это раздражает», — подумала Анна, засыпая. — «Может быть, сказать ему, чтобы перестал?». Решить она не успела. Сон сморил ее и бережно унес в свое призрачное царство.
Ее разбудили голоса. Щурясь от света, Анна осмотрелась. Столовая вновь наполнилась людьми. Майкл сидел за столом. Прежде, чем снова заснуть, она посмотрела на электронные часы. «2:03 PM». Анна закрыла глаза.
Майкл смотрел, как Том Рашник и его коллега уселись за стол.
— За науку! — сказал его тезка.
Майкл слушал, напряженно ловя каждый звук. В тех словах, что будут ими произнесены, находится ключ, он в этом не сомневался. Он знал, что не случайно оказался здесь. Теперь оставалось понять — зачем? Что ему хотят показать?
Насколько он мог судить, разговор повторился слово в слово. Когда Том Рашник ушел, Майкл посмотрел на часы. «2:14 PM». Через четыре минуты, столовая опустела. Порывшись в рюкзаке, Майкл вытащил тетрадь Хорька и открыл ее на чистых страницах.
В голове вновь возник слабый шум. Он ощутил, будто множество проводов подсоединились к его мозгу, наполнив образами и словами. И это было здорово.
«Сингулярность» — написал Майкл. Немного подождав, он снова склонился над тетрадью и добавил: «Вначале была сингулярность». Да, именно так! В другой стороне листа он тщательно вывел: «Вначале было Слово». И соединил обе надписи стрелкой.
Майкл закрыл глаза.
Сингулярность… Слово… — потенция, из которой может родиться все. Может быть, именно это имелось в виду в Библии? «Вначале было Слово».
Он снова взялся за ручку.
«Большой Взрыв» — написал он под словом «сингулярность» и поставил стрелку. «Акт Творения».
Две получившиеся колонки жгли ему взгляд. Они были наполнены какой-то невидимой силой — мощью. Таковой обладала истина.
Большой Взрыв. Рождение Вселенной. В первый момент она — крошечная точка, маленькая и слабая, спящая в нежных объятиях чудовищных температур и давления. А потом она начинает расширяться, и вместе с этим появляется время.
Майкл нарисовал в тетради точку и провел от нее вертикальную линию. «Время» — подписал он рядом с ней.
А что дальше?
В каждый следующий момент времени Вселенная все шире. Он нарисовал еще несколько точек по обе стороны от оси времени. Каждая новая отстояла от оси дальше предыдущей. Он соединил их с первой. Получился треугольник. Только это не треугольник, это конус — конус пространства-времени, как в теории того парня из Англии. Стэна… или Стива? Не важно.
Майкл внимательно смотрел на свой рисунок. Что-то в этих линиях показалось ему знакомым. Мысли галопом неслись в голове, рождая новое упоительное чувство. Никогда раньше сознание не было таким ясным, а интуиция такой острой. Как будто он уже все знал заранее. Оставалось только вспомнить.
Треугольник, конус — география Вселенной. География…
— Ну конечно!
Он снова полез в рюкзак и вытащил оттуда ксерокопию топографической карты центральной части Нью-Мексико. Года полтора назад он попросил ее у Пламера. На карте были нанесены все точки, из которых поступали сообщение об исчезновении людей, а так же точки, из которых сообщения не поступали, потому что сообщать было некому. Майкл разложил ее перед собой и стал внимательно рассматривать. Пустошь условно начиналась немного восточнее Лос-Аламоса. Находящаяся рядом Эспаньола в нее уже не попадала. Северная граница пустоши проходила вдоль реки Чамо, немного не доходя до озера Эль Вадо, и тянулась дальше почти до Фармингтона. Южная граница шла под углом к шоссе номер сорок, постепенно приближаясь к нему. На западе пустошь почти достигала знаменитого шоссе номер шестьсот шестьдесят шесть, не доходя до него около двадцати миль. Майкл склонился над картой и стал ручкой соединять на ней точки. Дойдя примерно до половины, он почувствовал, как пальцы его холодеют. Стараясь унять дрожь в руках, чтобы не испортить чертеж, Майкл закончил соединять точки и откинулся назад, удивленно глядя на то, что получилось.