об видеться.
Оливия вытирает мокрое от слез лицо и качает головой:
– Нет. Не могу. Я ведь уже говорила, что не могу.
Оливия встает и принимается яростно жестикулировать. Она заставляет меня взять Итана за руку, и мы отправляемся дальше. Я высвобождаюсь из ее сознания. В моем собственном холодно и темно.
– Делай, как велят родители. Только не смей играть моими чувствами – не вынуждай меня бросить игру, – Сухо говорю я. – Если мы не сможем видеться – значит, не судьба.
Несколько месяцев назад – да что там, еще пару недель назад! – мне казалось, будто между нами с Итаном что-то есть. Что-то особенное. Теперь я знаю, что скрывается за шутливым подтруниванием и легкими прикосновениями: это Лэндон с Оливией разыгрывают свою запретную любовь с помощью двух истощенных подростков.
Гадко, ненормально и по-своему романтично.
К горлу подкатывает тошнота.
Однако я подавляю в себе отвращение и выполняю задание до конца.
Мы пробираемся в неохраняемое логово людоедов и освобождаем троих выживших. Оливия получает сто пятьдесят очков – теперь на счету у нее девять тысяч шестьсот двадцать три. Мы с Итаном провожаем спасенных пленников до укрытия – противоураганного убежища под гаражом замшелого дома на Шестой авеню. А потом грабим.
Нам достается целый рюкзак энергетических батончиков и вяленого мяса, плюс несколько бутылок с водой. Итан держит выживших на мушке, пока я укладываю в сумку награбленное – прямо у них на глазах. Исхудалые, с каменными лицами, они напоминают мне двух мальчишек с ярко-голубым рюкзаком, которых я встретила по дороге на запад.
Наверное, эти трое тоже скоро умрут.
– Так-то вы заботитесь о своих? – говорит один из трех парней.
Свои – это, видимо, выжившие. Оливия заставляет меня помахать у него перед носом палочкой вяленого мяса.
– Надеюсь, ваши персонажи им подавятся, – добавляет он.
Склонив голову набок, я самодовольно ухмыляюсь.
– Вряд ли. Мой персонаж на редкость живучий. А его так и так скоро удалят. – Я указываю через плечо на Итана. – Научись играть как следует. Тогда не надо будет бояться ни плена, ни ограбления.
Парень что-то бормочет себе под нос – мне удается разобрать только «сдохнуть» и «Вертью». Второй случайный встречный, которому известно мое имя. Оливию, похоже, это нисколько не беспокоит. Ей наплевать, что мы забираем у клана последние продукты, хотя у самих у нас остались батончики с прошлого набега. Ее волнует только одно – тысяча двести очков, которые снимаются у нее со счета после ограбления. Еще несколько минут назад она плакала, услышав новости Лэндона, а теперь может о них шутить.
Она смеется над удалением Итана, чтобы поднять себе настроение.
Для меня это не шутки. Пока я не выясню, что именно случится с Итаном, я не смогу спать спокойно.
Удаление.
Сегодня я услышала это слово второй раз в жизни, но оно приводит меня в ужас. В голове проносятся сотни образов: ластик стирает со страницы текст, точно его никогда не существовало; Деклан уничтожает данные на аку-планшете.
Какими бы ни были подробности, я не сомневаюсь, что удаление не сулит Итану ничего хорошего.
Какая-то часть его навсегда исчезнет.
Той же ночью, когда все возвращаются в сэйв и застывают – глаза пустые, тела неподвижные, – я отправляюсь проведать Деклана.
– Я же велел тебе больше не приходить – это слишком опасно, – говорит он, но все равно впускает меня.
Единственный источник света – аку-планшет. Маленькое устройство лежит на спальном мешке посреди комнаты, излучая холодное призрачное сияние – настолько жуткое, что я предпочла бы оказаться в полной темноте. Деклан сидит на корточках, опустив голову и зажав руки между колен. Черные кудри падают на лоб. Деклан зевает и потягивается. А он красивый…
Нельзя мне так о нем думать!
Деклан – мой пропуск на волю, не более.
Сделаю вид, будто он не единственный парень с живым взглядом, которого мне доводилось видеть в «Пустоши».
– Они все спят, – говорю я.
– Разве это сон? – пренебрежительно фыркает Деклан.
Нет. Наверное, нет. Но я отказываюсь называть Итана, Эйприл и Джереми тем, чем они на самом деле являются – оболочками. Трупами, которые дышат и двигаются, однако не способны ни думать, ни действовать самостоятельно. Еще недавно я тоже не могла управлять собственным телом и все время недоумевала – почему. Но мне хотя бы оставались мысли.
– Что ты вообще здесь делаешь? – продолжает Деклан. – Или ты изучила их привычки настолько хорошо, что можешь предугадать, когда они вернуться? В полночь геймеры любят немного расслабиться и дать выход агрессии. Не хочу, чтобы твой парень снова нас застукал.
Его голос звучит как-то странно; не могу понять почему.
– Ты знаешь? – еле слышно спрашиваю я.
Деклан кивает. Конечно, знает. Не удивлюсь, если в арсенале у него имеется хитроумное устройство, с помощью которого он видит и слышит все, что я делаю.
При этой мысли я нервно меняю позу.
– Если мы оба в опасности, почему ты открыл дверь прежде, чем я спустилась по ступенькам? Откуда тебе знать, что это я?
Деклан поднимает голову. На лице у него уже знакомое мне насмешливое выражение – оно подергивает легкой улыбкой его губы, светится в темно-серых глазах.
– Я узнал тебя по запаху. Такого мыла в Провинциях не продают уже несколько десятилетий.
Я скрещиваю руки на груди, а он продолжает:
– Еще ты подволакиваешь правую ногу. Еще…
– Что такое удаление? – выпаливаю я. Не желаю слушать ни о марке мыла, которым я пользуюсь, ни о застарелой ране на ноге – год назад меня пырнули в правую икру куском ржавого железа. – Мне нужно знать.
С лицом Деклана происходит нечто странное: такое впечатление, будто с него начисто стерли все чувства.
– Твоя девица хочет тебя удалить?
Терпеть не могу, когда Деклан называет Оливию моей девицей, и он прекрасно об этом знает. Однако на сей раз я не возражаю.
– Речь об Итане. Его собираются удалить.
Я жду, что Деклан снова начнет насмехаться над моим другом, но этого не происходит. Нахмурив брови, он встает с пола и принимается мерить шагами комнату – взад-вперед, взад-вперед, – пока у меня не начинает кружиться голова. Я прислоняюсь к стене и жду ответа.
– Ну? – не выдерживаю я наконец.
– Его отсоединят от геймера.
Если бы голос у Деклана не прерывался, я бы решила, что отсоединение – это хорошо. Возможно, Итана освободят и дадут ему шанс на нормальную жизнь вне игры. Однако Деклан щиплет себя за переносицу, глядя в покрытый плесенью потолок, и голос у него дрожит.
– Он умрет, – говорю я.
Деклан снова принимается ходить по комнате. Я наблюдаю за ним. В горле у меня такой тугой комок, что трудно дышать. Наконец Деклан встречается со мной взглядом. Не ожидала, что когда-нибудь увижу в его глазах что-нибудь, кроме цинизма. Тем более – жалость и боль.
– Да, – произносит он. – Итан умрет.
– Как? – еле слышно спрашиваю я.
– Потом, Вертью. Объясню потом.
Ну уж нет. Я этого так не оставлю. Особенно теперь, когда знаю, что Итану осталось жить не больше месяца.
– Нет. Я должна узнать сейчас.
Деклан сощуривает на меня глаза. Вид у него изможденный, и я не удивляюсь, когда он говорит:
– Не сегодня. Я еле на ногах…
– Что? Еле на ногах стоишь? Интересно, чем же ты занимаешься, пока я целыми днями хожу в набеги и меня тошнит от жары и усталости? Чем ты занимаешься, пока меня заставляют обнимать парня с пустыми глазами только потому, что наши геймеры влюблены друг в друга? Не понимаю я твоего мира!
Я вся дрожу.
– Я сам его не понимаю.
Я сползаю по стене, закусываю губу и как можно крепче обхватываю себя руками.
– Что случилось? – Спрашиваю я. – Почему этот мир стал таким?
И Деклан объясняет мне – почему. Его рассказ будет терзать мое воображение еще много дней, месяцев, а то и лет.
– В нашей стране было две гражданских войны. Первая – в 2036-м. Тогда Теннесси, где мы сейчас находимся, и еще один штат, Техас, подняли восстание. Вторую войну развязали в 2110-м три других штата.
Оказывается, после каждой войны штатам-зачинщикам выносили приговор, а всех жителей эвакуировали.
– Зачем полностью уничтожать целые штаты? – Спрашиваю я.
– Затем, что они развязали войну. Подожди, сейчас я кое-что тебе покажу.
Деклан раскрывает меню аку-планшета и жмет на значок в виде книги. Просмотрев длинное оглавление, он выбирает пункт под названием «История Соединенных провинций».
Между нами появляется голографическое изображение мужчины.
«Благодарим за использование исторической библиотеки аку-планшета. Пожалуйста, выберите тему».
– Реконструкция, – произносит Деклан, тщательно выговаривая каждый слог.
«Реконструкция – политическая программа, запущенная по инициативе президента Коллевея в 2111 году, после третьей в Соединенных штатах гражданской войны. Была призвана положить конец раздирающему страну чувству разобщенности. В течение последующих двух лет сорок пять оставшихся штатов были объединены в семь субъектов и переименованы в Соединенные провинции. В каждой провинции прошли выборы местных представителей власти. Чтобы предотвратить коррупцию и предоставить гражданам возможность выбора, они избирались на два года и не имели права баллотироваться на второй срок. Перед представителями стояла тяжелая задача – возродить земли, разоренные войной. В первую очередь требовалось обеспечить занятость населения и ввести двадцатичасовую рабочую неделю, оставляющую достаточно времени на отдых и семью. Третья гражданская война унесла множество жизней, поэтому недостаток в рабочих местах исчез, и уровень безработицы в СП составил менее одного процента. Чтобы препятствовать росту сильно сократившегося населения, жители проголосовали за введение особых мер. В частности, для каждой семьи был установлен лимит на рождение детей, зависящий от уровня дохода и ожидаемой профессиональной востребованности. Кроме того, началось строительство рационально спроектированного жилья и разработка новых средств передвижения, так как многие дороги были уничтожены во время войны. От министерства транспорта требовалось свести количество несчастных случаев к нулю и сделать процесс передвижения быстрее. В результате в 2123 году в эксплуатацию вошли аэротрассы – инфраструктура магнитных дорог, предназначенных для автомобилей, автобусов и поездов повышенной комфортности».