Это улыбка Деклана.
Не удивлюсь, если глаза у них одного цвета.
– Пригласить девушку поучаствовать в побеге из тюрьмы – это вполне в твоем духе, братишка, – говорит Уэсли.
Глава двадцатая
Они хотят уйти немедленно – Деклан и его старший брат, а я, крепко сжав зубы, неотрывно смотрю на Миа, лежащую на другом конце зала. Вернее, на то, что от нее осталось.
Деклан встает передо мной на колени, загораживая от меня подругу, и дотрагивается до моей руки. Я отшатываюсь. Когда я отказываюсь встретиться с ним взглядом, он осторожно берет меня за подбородок и поворачивает лицом к себе.
В его серых глазах вина.
– Клавдия, мне…
– Можешь не оправдываться.
– Он мой брат.
Деклан говорит так, словно пытается меня в этом убедить.
Я его понимаю. Если бы кто-нибудь из моей семьи попал в «Пустошь», я бы все сделала, чтобы его освободить. Даже ценой работы или жизни. И все же я в бешенстве. Наверняка Деклан скрывает от меня еще что-то, и я намерена узнать от него всю правду. Сегодня же.
– Ты тоже был персонажем, да?
Деклан резко поднимает голову и удивленно распахивает глаза. Достаточно посмотреть на его лицо. Деклан не модератор.
– Сам сбежал?
– Я ведь уже говорил: еще никому не удавалось сбежать из игры.
– Тогда как ты выбрался на свободу?
Плечи Деклана напрягаются. После долгого молчания он глубоко вздыхает, зажмуривается и произносит:
– Какая разница?
– А такая, что ты все время мне врал. Теперь выкладывай правду.
Лучше бы он с самого начала рассказал все как есть. Тогда сейчас я бы не чувствовала себя такой дурой.
«Ты тоже ему врала», – шепчет внутри издевательский голосок.
Отстань.
– Я сбежал не из игры. Мне удалось вырваться по дороге в центр удаления. Меня приютила группа заступников, и мы вместе стали думать, как спасти моего брата. Ушло почти полгода на то, чтобы вычислить, в какой он игре. Четыре месяца, чтобы найти лазейку в системе и собрать необходимое оборудование. И еще один, чтобы попасть в «Пустошь». Мне страшно повезло встретить тебя, а то пришлось бы мне просто ходить кругами… Ну, довольна?
– А сам ты как думаешь?
Лицо у меня пылает, и я беззвучно отчитываю себя за слабость. Я ведь давно знала, что Деклан меня использует. И все же когда он сам это признает, в груди что-то сжимается.
Деклан вскакивает на ноги и нависает надо мной, но я не двигаюсь с места – только скрещиваю на груди руки и начинаю считать про себя от пятидесяти до нуля.
– Я пойду на все, чтобы вывести брата отсюда живым!
– А как же я? Или я нужна тебе только на тот случай, если понадобится сбить со следа модераторов?
– Как ты можешь такое говорить?
Я подхожу к нему вплотную, задеваю его плечом. Деклан бросает на меня негодующий взгляд, но я даже бровью не повожу. Я готова выслушать все что угодно, лишь бы это было правдой.
– Ну? Да или нет?
– Разумеется, нет! Я обещал защищать тебя – обещал вывести из игры.
Деклан раскачивается на пятках, запустив обе руки в волосы.
– Пожалуйста, Вертью… доверься мне. Я жалею, что врал, но сейчас нам надо идти.
У меня осталась куча вопросов. В какой он был игре? Помнит ли, как проходил реабилитацию? Почему его отправили на удаление? Впрочем, вопросы подождут; еще надо сбежать от сотрудников могущественной корпорации.
– Сначала примени конфигуратор ко всем остальным.
У Деклана вырывается стон. Краем глаза я вижу, что он медленно качает головой.
– Это невозможно.
Я знаю, что невозможно. Знаю, что освобождать персонажей противозаконно. Однако мне от этого не легче. Я не сумею забыть о людях, которым мы могли бы помочь.
– Потому что нас тут же поймают. – Это скорее утверждение, чем вопрос, но Деклан все равно кивает. – По крайней мере освободи ее.
Я опираюсь Деклану на плечо, встаю на ноги и указываю на Миа.
– Почему? – шепотом спрашивает он.
– У тебя есть Уэсли. А мне дай ее.
Сейчас начнет спорить – придумает какую-нибудь отговорку, за которую я буду ненавидеть его всю дорогу до границы… Нет, он лишь дотрагивается до моего виска и осторожно проводит большим пальцем по изуродованному уху.
– Хорошо.
Деклан быстро разрывает связь девушки с геймером. Теперь Миа лежит на некотором расстоянии от парня, которого обнимала, а я сижу рядом и жду, когда она придет в себя. Осторожно беру ее за руку.
Деклан с Уэсли тем временем возятся с глушителем. Деклан уже запрограммировал его, и теперь они опускают прибор в дыру в стене. Все это время я внимательно слежу за Уэсли. Если вдруг он набросится на нас, я выстрелю ему по лодыжкам.
Внезапно Миа сжимает пальцы, впиваясь ногтями мне в ладонь, и я резко отдергиваю руку. Она дышит тяжело, словно задыхается. Я приподнимаю ей голову, и она открывает глаза.
– Послушай, – шепчу я, – не важно помнишь ты меня или нет. Ты была… нет, ты до сих пор моя лучшая подруга. И я выведу тебя из этой игры.
Миа заходится криком.
Деклан бросается к нам.
– У нее шок.
Он легко подхватывает девушку на руки, как будто она весит не больше его рюкзака, и выходит из зала. Мы с Уэсли следуем за ним. Я двигаюсь в нескольких шагах позади, держа в одной руке пистолет, а в другой – электрошокер.
– Это не я напал на тебя, – говорит Уэсли, сбегая по винтовой лестнице и поворачиваясь ко мне.
Я медленно спускаюсь за ним. От головокружения, отвратительного запаха и всего того, что сейчас произошло, съеденный несколько часов назад батончик ПДР грозит подкатить к горлу.
Уэсли останавливается на нижней ступеньке и поджидает. Я делаю шаг влево – он загораживает мне путь. То же самое повторяется еще три раза. Деклан с Миа уже снаружи, и я чувствую себя в западне. Я поднимаю «глок» и тычу им в Уэсли – дуло со стуком ударяется о кость. Зубы у меня стучат.
– Вперед, – командую я.
– Деклан рассказал мне, что с тобой произошло. Я тут ни при чем.
Уэсли отступает в сторону. Я тут же спрыгиваю со ступеньки и проношусь мимо него, бросив на ходу:
– Забудь.
Уэсли хватает меня за руку и разворачивает лицом к себе. Я снова наставляю на него пистолет, на этот раз метя в живот.
– Думаешь, я стал таким по собственной воле? Я мечтал оказаться в этой игре ничуть не больше твоего. – Он отталкивает дуло «глока». – У нас с тобой одна цель. Прибереги патроны для Томаса Ланкастера.
Ланкастер. Должно быть, это главный человек в «Лан корп» – Создатель моего кошмарного сна наяву. Томас Ланкастер – вот кто искалечил мне жизнь.
Уэсли уходит, а я так и остаюсь с пистолетом в руках. Меня переполняет злоба – на Уэсли с Декланом. На себя. Я пинаю стену, прикрытую отставшими обоями, и кричу так, что в груди становится больно, а лицо горит.
Внезапно я начинаю перемещаться между своим телом и головой Оливии.
Она находится в комнате с яркими лампами на потолке, где ее обследуют два врача – Коста и незнакомый мне молодой человек. Я забываю о злости и прислушиваюсь к их разговору.
– К следующей неделе вы достаточно поправитесь, чтобы снова играть в «Пустошь», – успокаивает Оливию Коста.
– Думаете, это поможет? – Спрашивает девушка.
– Должно помочь.
Я прислоняюсь к стене и пробую немного отдышаться. Интересно, что случилось с моим геймером? Когда Оливия собиралась в Колвас, с ней все было в порядке – по крайней мере с виду. Может, она заболела после приезда? Мне становится немного легче. Коста сказала, что Оливия не сможет играть до следующей недели, а мы выберемся из игры гораздо раньше.
– Болей подольше, Оливия, – говорю я вслух.
Потом убираю пистолет в кобуру и спешу к своему новому клану – двум людоедам и одному беглому персонажу.
Миа держится рядом со мной – так близко, что при ходьбе наши плечи соприкасаются. Первые несколько километров она молчит. Когда Миа наконец заговаривает, голос у нее так дрожит, что поначалу я не могу разобрать слов.
– Я… я долго спала? – шепотом спрашивает она.
Глядя в землю, Миа делает несколько коротких вдохов, потом разом выдыхает.
– Мне кажется, что я была там всего пару дней, но…
Три года. Миа была на реабилитации как минимум три года. Она присоединилась к нашему клану на следующий день после того, как я познакомилась с Итаном. Теперь я уверена, что эту встречу подстроили наши геймеры: наверное, все трое друзья. Миа всегда мне нравилась. Она сильная и смелая.
По крайней мере была сильной и смелой.
У настоящей Миа такой вид, будто от любого грубого слова ее хватит инфаркт. Прежде чем я успеваю себя остановить, я притягиваю ее к себе. Миа, похоже, удивлена. Мгновение она стоит неподвижно, приподняв руки, словно не знает, что с ними делать. Потом утыкается лицом мне в плечо и тихо всхлипывает.
– Сколько я там была? – Снова спрашивает она.
Ее слезы капают мне на плечо, катятся по груди и спине, словно обжигающе горячая вода. Я стискиваю зубы, чувствуя, что с каждой секундой ненавижу «Лан корп» и Томаса Ланкастера чуточку сильнее.
– Недолго, – вру я.
Миа отстраняется, вытирая глаза кончиками пальцев.
– Спасибо, – шепчет она. – За то, что из всех людей в том зале ты выбрала меня.
«Мне не пришлось выбирать», – хочу ответить я, но лишь выдавливаю из себя натянутую улыбку, от которой что-то внутри разрывается на тысячи кусочков.
– Идем. Не будем тратить время привала.
Устроившись между двумя дубами, мы ужинаем, или, вернее, завтракаем, потому что небо уже начинает светлеть. Я пытаюсь прикончить свой батончик ПДР и бутылку воды, но не могу. При каждом взгляде на Уэсли или Миа я думаю о том, к чему принуждали их сотрудники «Лан корп», и меня начинает тошнить.
А противный детский голосок внутри шепчет: «Ты сама ничем не лучше».
Дрожа, я впиваюсь зубами в батончик.
– Сколько идти до границы? – Спрашивает Уэсли.
Он комкает одну упаковку от ПДР и тут же открывает следующую. Я собираюсь было сказать, что в день нужна только одна. Но тут он поворачивается, и я вижу, что через его грязную футболку просвечивают ребра. Я пялюсь на собственную порцию, и мне хочется отдать ее Уэсли.