страшный видеоряд: кровь, насилие и смерть. Те же образы я видела на детской площадке рядом с баром, после того как Деклан рассказал мне об удалении.
«Сегодня «Лан корп» по-прежнему предлагает своим клиентам высококачественные персонажи, а также целый ряд игр, созданных специально для лечения различных синдромов агрессии. Среди ее продуктов – «Пустошь», ролевая игра номер один, предназначенная для пациентов с геном агрессии В».
На экране кадры из «Пустоши» чередуются с рекламными роликами. Мальчик и девочка крадутся на подземную стоянку, за окнами которой мелькают чьи-то тени. Я слабо вскрикиваю: этих самых персонажей мы освободили в тот день, когда я чуть было не помешала Оливии убить Риза.
Геймерша в белой комнате с экранами поднимает вверх большие пальцы. На футболке у нее надпись: «Выбирай клан с осторожностью».
Камера переключается на девушку с зелеными глазами, короткими светлыми волосами и рваным ухом, которая наставляет «глок» на двух людоедов. Я застываю с набитым ртом. Провожу рукой по изувеченному уху, и в желудке у меня все переворачивается.
Последний кадр – Стена стеклянного здания, превращенная в огромный рекламный плакат. На нем та же фраза, что на футболке у геймерши, а в самом низу слова:
Honor, Virtue, Loyalty
Честь, добродетель, верность
«Пустошь»
В центре плаката – моя фотография. В одной руке я держу нож, в другой – пистолет. Глаза сощурены, волосы развеваются – похоже, схватка в самом разгаре.
Теперь понятно, что имел в виду светловолосый модератор. Понятно, почему Деклан и другие персонажи так странно на меня реагировали. Клавдия Вертью – лицо «Пустоши», и я единственная, кто об этом не подозревал.
Дверь распахивается, и я чуть не падаю с кресла от неожиданности. Входят два уже знакомых мне охранника.
– Мистер Ланкастер готов с тобой встретиться.
Глава двадцать шестая
Меня отводят в зал, похожий на черный бриллиант. Тот самый, который я видела глазами Оливии.
– Только попробуй что-нибудь выкинуть, – угрожающе произносит Беннет, подталкивая меня к металлическому стулу на тонких ножках.
Вряд ли я смогу причинить много вреда. Кроме стола и стульев в зале ничего нет.
– Постараюсь держать себя в руках, – отвечаю я.
«Разве что выпрыгну в окошко», – хочется мне добавить. Но Беннет уже повернулся к двери, а у меня нет ни малейшего желания его задерживать. Кроме того, стеклянные стены невероятно толстые – даже отсюда видно.
Дверь за Беннетом захлопывается. С минуту я выжидаю, не вернется ли он. Потом принимаюсь мерить шагами комнату: от колонны к колонне, вверх по одной лестнице и вниз по другой – Словно соединяю точки, чтобы получить рисунок. То и дело я запинаюсь о штанины белых накрахмаленных брюк, и мне приходится снова закручивать пояс в рулетик.
– Хорошо выглядишь, Клавдия.
Я резко оборачиваюсь. Ланкастер стоит на верхней площадке одной из лестниц и беззаботно улыбается. Когда я бросаю быстрый взгляд на открытую дверь у него за спиной, он грозит мне пальцем.
– Сама ведь знаешь, что дальше лифта тебе не пройти. К чему пытаться?
В сознании проплывает картинка: Томас Ланкастер, окруженный людьми в деловых костюмах. Мне вспоминается, как он ругался, хватаясь за левую щеку.
– Ты солгал мне! – прошептала я, когда охранники прижали меня к стеклянной стене. – Ты обещал отпустить меня домой, как только я протестирую для тебя «Войну»!
Между пальцами у Ланкастера сочилась кровь.
– Вколите ей успокоительное! – проревел он. – А потом – на реабилитацию!
– Я хочу домой!
– У тебя нет дома.
Я трясу головой, отгоняя воспоминание. Мне отчаянно хочется уцепиться за него, попытаться вспомнить что-нибудь еще, но слишком многое сейчас на кону.
– Я не собираюсь сбегать, – говорю я.
Ланкастер стоит так близко, что я вижу у него на лице шрам, оставшийся после моего удара. И зажатый в руке электрошокер; выглядит он гораздо смертоноснее, чем пушка Деклана. Даже не сомневаюсь, что Ланкастер с удовольствием пустит его в ход.
– Нападать на тебя я тоже не планирую, – добавляю я.
– Ух ты, какие мы покорные!
– Просто устала.
Усмехнувшись, Ланкастер делает мне знак подойти. Прежде чем подчиниться, я с силой впиваюсь ногтями в ладони, чтобы сдержать подкатившую к горлу желчь. Ланкастер смотрит на меня с улыбкой. Зубы у него еще совершеннее, чем у Джиллиан, а кожа слишком гладкая для нормального человека. Он кладет руку мне на плечо и спрашивает:
– Хочешь посмотреть наши последние разработки?
– Прямо здесь?
Ланкастер удивленно приподнимает бровь:
– Нет, дорогая. Там.
Он указывает на открытую дверь.
Это какая-то уловка. Зачем ему устраивать мне экскурсию?
– Зачем?
– Я обещал тебе в прошлый раз, но не смог сдержать слово. Нас… э-э… кое-что отвлекло. – Он протягивает мне руку и кивает на дверь. – Ну что, идем?
Мы выходим в коридор. Я не поднимаю взгляд, однако по-прежнему внимательно слежу за Ланкастером. На лице у него безмятежная улыбка, при виде которой меня окатывает холодом и начинает тошнить. Мне хочется кинуться на него, но краем глаза я замечаю позади что-то бежевое: за нами по пятам следуют охранники.
Останавливаемся перед лифтом. Томас прижимает пальцы к сканнеру и вводит код – девять тысяч пятьсот двенадцать. Стальные двери открываются. Он берет меня под локоть и проводит внутрь; я тут же выдергиваю руку и забиваюсь в угол кабинки.
Беннет тычет меня электрошокером в плечо и кивает на заднюю стену лифта.
– Лицом к стене, Вертью.
Беннет держит руку на створке двери, не давая ей закрыться. Похоже, он будет стоять так, пока я не подчинюсь.
Словно я преступница…
Я поворачиваюсь лицом к стене. Не хочу спорить: не важно, что ждет меня впереди – пусть только оно случится поскорее.
Лифт останавливается на сто пятом этаже. Я слышу, как Томас опять вводит код, и двери открываются. Коридор за ними напоминает реабилитацию в стеклянном автобусе – такой же пустой, холодный и безупречно белый.
– Что за странная любовь к белому цвету? – Спрашиваю я.
– Белый успокаивает и очищает мысли.
Может, поэтому Томас Ланкастер настолько бесстрастен? Он окружил себя стерильной белизной, чтобы не чувствовать вины – не думать о том, что он создал «Пустошь» и продает одних людей другим, как средство развлечения. Хотя нет, сам он называет это по-другому: реабилитация и терапия.
Мы входим в комнату. По периметру потолка тянется ряд крошечных лампочек размером с подушечку пальца. В центре пола – низкая белая платформа, над которой висит еще одна такая же.
– Это – новейший способ насладиться играми «Лан корп», – поясняет Томас. – Игровая платформа в буквальном смысле слова.
Я уже видела эту машину – в тот день, когда Оливия обнаружила нас с Декланом и все пошло прахом. Томас подводит меня к платформе.
– Пока ты была у себя в камере, доктор Коста удаленно установила связь между тобой и одним из персонажей. Так что теперь ты можешь сама опробовать эту удивительную технологию.
Когда я застываю на месте, Томас подтаскивает меня к себе.
– Не надо робеть, дорогая. Нам бы очень хотелось увидеть, как самый знаменитый персонаж «Лан корп» управляет другим персонажем. Кроме того, доктор Коста потратила на этот эксперимент уйму времени.
Во рту пересыхает. Я слышу, как у меня за спиной Беннет постукивает пальцем по электрошокеру. Чем занимается охранница – понятия не имею.
Свет тускнеет, и Томас произносит:
– Встань на платформу.
Я делаю, как велено. Когда верхняя платформа начинает опускаться, наваливается паника. Он что, хочет меня раздавить? Неужели это и есть удаление? Меня же расплющит в лепешку! Не останется даже мокрого…
Платформа останавливается над самой моей головой. Из пола выезжают стеклянные перегородки, образуя вокруг меня кабинку. Потом раздается громкое гудение, и в лицо ударяет луч резкого голубого света. Я зажмуриваюсь и не открываю глаз, пока слепящий свет не гаснет.
Я стою на улице посреди снежной бури. В кожу вонзаются колючие снежинки, тело немеет от холода. В животе урчит. Внутренности сводит такой нестерпимой болью, что я не знаю, смогу ли сделать хоть шаг. Каким-то чудом это мне удается.
Раз я чувствую холод, значит, я не в игре. Верно?
– Где я?
Голос у меня мужской. И охрипший. Горло пылает от жажды.
– Как мне посмотреть инвентарь?
Передо мной появляется проекция – такую же я видела на экране у Оливии.
Вода: отсутствует.
Еда: отсутствует.
Оружие: отсутствует.
Раздаются чьи-то шаги. Я поворачиваюсь на звук и получаю кулаком в лицо. Переносица с хрустом ломается, словно тонкое стекло под ударом молотка. Я кричу, и нападающий бьет меня снова – на этот раз в живот.
Чьи-то сильные руки подхватывают меня под мышки. Я жду, что сейчас мне сломают шею, но ничего не происходит. Не переставая кричать, я открываю глаза. Оказывается, Беннет наполовину вытащил меня из кабинки и поддерживает за бока.
– Ну, как? – С безумной улыбкой спрашивает Томас.
Свет становится ярче, а верхняя часть платформы поднимается на прежнюю высоту. Я пытаюсь перевести дыхание. Лицо и живот болят.
– Черт! Что это было?
– Нравится? Ты – одна из первых, кто одновременно опробовал новую игру и новую приставку.
– Я только что управляла персонажем?
Томас довольно кивает и любовно поглаживает нижнюю часть платформы.
– Все было настолько реально… Я думала, это действительно я.
Томас радостно хлопает в ладоши, точно довольный ребенок.
– То-то и оно!
Когда есть такие технологии, зачем вообще выходить из дома? Теперь геймеры могут проживать свои извращенные фантазии как наяву, а не просто наблюдать за ними на экране.
– Такое… такое не оправдать никакой борьбой с воображаемой эпидемией агрессии.