– Виргл! – раздался громкий крик, от которого тот словно окаменел. Наш славный вождь пожаловал, заскрипел я зубами от разочарования.
– Кардо, – Орикол развернулся в сторону голоса и снова принялся скрести шею. Меня уже этот его жест начинает злить, кажется, даже здесь я слышу этот противный звук хрустящей щетины.
– Орикол, что за крики? – продолжил уже более тихий голос. – Ты будоражишь жителей деревни. А мы ведь договаривались об их покое?
– Кардо, – Орикол проигноривал обвинение, – я интересовался некоторыми вещами у твоего сына-неудачника. Может, ты сможешь ответить мне хотя бы на последний вопрос?
– И что ты спросил последним?
– Учись, сопляк, у отца, – ткнул в грудь Вирглу Орикол, отчего тот чуть не упал. – Десять из десяти бы поверили. Не нужно, Кардо, не нужно. Ты уже давно здесь.
– Орикол, я, как и любой любящий отец, верю в сына. Он еще блеснет талантом, ослепив всех вокруг.
– Продолжаешь юлить! – Орикол сплюнул под ноги Вирглу. – Хорошо, я сам увижу через год.
Я наблюдал, как удаляется Орикол, заставивший меня взглянуть на происходящее с другой стороны, как разбегаются от короткого рыка Кардо мелкие шавки его сына. Или не шавки, ведь некоторые из них тоже заставили взглянуть на них по-другому. Внезапно, заставив меня испуганно вжаться в камень, со стороны входа раздался оглушительный звук. Сорвали с ремней плетеную дверь сарая? Перестав дышать от страха, я ощутил странное и пугающее чувство. Словно сквозь многочисленные каменные гири по мне скользнул тяжелый взгляд, заставший похолодеть от ужаса. Тишина стояла такая, что я слышал, как какие-то насекомые шуршат в толстом слое драконовой травы на крыше.
– Щенок! – Ощущение взгляда исчезло, и я услышал яростный шепот Кардо: – Ты меня разочаровываешь!
– Прости, отец!
Я снова принялся тихо дышать, надеясь, что за шумом разговора они не смогут меня услышать. Как близки их голоса! Словно стоят в шаге от меня!
– Но мне не хватает таланта! Я не могу прорваться на восьмую звезду, как ты хотел!
– При чем здесь это! – зашипел Кардо. – Я уже смирился. И даже нашел способ все исправить. Я о другом! О твоей возне с шайкой! Да, я просил тебя научиться собирать вокруг себя людей. Но ты, в своей лени, решил выбрать самый легкий путь.
– Отец!
– Что отец? Ракот меня уважает, он верен мне. Закир отдал жизнь за меня. А ты?
– А Ма? А Паурит? – возмутился Виргл.
– Шавки, которые верно прыгают за подачку. Я говорил о верных людях. Я рассказал тебе, как нужно завоевывать их сердца. Но ты, ленивое отродье, решил взять не верностью, а числом, да еще и побыстрее. А ведь Порто так похож на отца! Он стал бы верен тебе! Но ты выбрал Вартуса и крыс. Хорошо, я закрыл глаза на твои слабости. Ты мой сын. Я молчал, когда ты, чтобы сплотить шавок, травил того пацана.
– Сын отродья, что поднял на тебя руку! – повысил, перебив отца, голос Виргл. – Если бы не твой запрет, я уже убил бы его!
– Я уже забрал его жизнь и отомстил его жене! – Я услышал звук затрещины, но мне было не до радости, я весь превратился в слух. – При чем здесь ты? И кто дал тебе право решать, кто будет жить в деревне?
– Отец, мое сердце словно чернеет, когда я его вижу! – Это что, скрип зубов?
– Ты не думаешь головой! Я не забирал у них надежду! Я почти разорил их, но они всегда могли уехать отсюда, мне ли не знать о рецептах и молоте? Но ты постоянно давишь на них! Подумай, подумай и ответь, – за стеной зашуршало, и Кардо продолжил злым шепотом: – Ты моим именем лишаешь их еды. К чему это приведет?
– Они будут страдать! – почти закричал Виргл.
– Дурак! Небо! Как мой сын может быть таким дураком? – гневно зарычал Кардо, а затем вкрадчиво спросил: – Ты бессмертен?
– Нет. – Мне слышно, как растерялся Виргл от странного вопроса.
– Тогда скажи, если завтра Эри вернется домой и увидит, что ее дочь умерла от голода, то что она сделает?
– Поднимет крик. Но ты сильнее ее, у тебя появится законный повод ее убить, – уверенно ответил Виргл.
Мама станет кричать? Я кровожадно ухмыльнулся. Ты не видел, как шарахнулся Ракот. Она на грани.
– Ты тупой щенок, что думает только над своими проделками, – тут ты ошибаешься Кардо, я чуть изогнул губы в улыбке. Я подозреваю, что почти все придумано крысенышем Скирто. – Она придет в наш дом тогда, когда меня не будет, и убьет и тебя и мать раньше, чем я успею ее остановить! Тебе станет на небе легче, когда я убью ее в ответ?
– Э-э-э, – заблеял как джейр Виргл. – Как убьет?
Легко, тварь, подумал я с ненавистью. Возможно, я даже успею ее опередить!
– С громкими, на всю деревню, проклятьями на мою голову! И наверняка она будет не одна! – раздался звук отличной звонкой затрещины. – Я уже сказал Ракоту, что ты прикрывался моим именем. Он меня понял. Отныне ты не лезешь в дела взрослых.
– Хорошо, отец, как скажешь, – по слову выдавил из себя Виргл.
– Это все мелочи! Главное! Почему я появился здесь?
– Потому что этот алкаш вылез из своей вонючей норы! – снова закричал Виргл, найдя очередного виновного.
– Нет! Может, я смогу вбить в тебя ум? – Кардо снова отвесил затрещину. – Потому что вся деревня слышала, что мой сын сбивает с пути их детей. Я когда-то пошел тебе навстречу и запретил учить этого сопляка, и на это закрыли глаза. Они приблуды. Но сегодня все в деревне узнали, что ты лишаешь их детей шанса вырваться отсюда!
– Да кто поверит этому алкашу? – возмутился Виргл.
– Все, все поверят! Все, кто помнит, как он появился здесь. Сын, я пошел на многое ради того, чтобы ты достиг десятой звезды, – вкрадчиво сказал Кардо. – Думаешь, их желание вырваться отсюда меньше?
– Меньше, отец, раз они молчали под плетями! – уверенно заявил Виргл.
– Тупой сопляк! – видно, Кардо окончательно разозлился. Он уже говорил почти в голос, а звуки затрещин почти не стихали. – Мне надоело все тебе разжевывать и снова и снова запихивать выпавшее в рот! Отныне никаких совместных тренировок твоей шайке! И чтобы я даже шепота не слышал: «Дайте совет, босс!» Иначе я напомню тебе, что такое плеть!
Уже давно ушли с площадки Кардо с избитым сыном, начало темнеть, сарай погрузился в непроглядную темноту, а я все лежал и думал. Как много тайн видели и слышали стены этого сарая, если даже в моей жизни так много важных вещей связано именно с ним? Выходит, через год Виргл должен чудом перепрыгнуть три звезды и сдать экзамен, покинув вместе с семьей нашу деревню, из которой они выпили все соки. И выходит, я зря накручивал себя тем, что за нашей семьей постоянный пригляд. Конечно, Кардо по-прежнему не нужно знать, что я успешно закаляю меридианы. Но, похоже, половина бед нашей семьи – это злые умыслы совсем других людей, избравших нас своей мишенью. Уменьшило ли это мою ненависть к Кардо? Нет! Кардо и Паурит должны умереть! У меня остался всего год на месть!
Глава 9
Все сложилось как нельзя лучше и так быстро, что это больше похоже на волшебство. То, что из детских сказок о богах и героях. Когда богиня природы просто бросила семя в землю и на глазах восхищенных придворных дворец Южных пределов начал возноситься к небу, оказавшись на ветке исполинского Древа, верхушка которого достигала летящих звезд. Или как в песне про то, как однажды вечером Рег Валос, Повелитель Севера, остановился у горного озера и решил, что здесь будет стоять его дворец. Он просто пожелал, и молчаливые скалы, послушные его воле, потекли, превращаясь в сияющие крыши палат и гордые шпили башен. Вот и у меня вышло почти так. Стоило мне сделать кинжал, как не минуло и месяца, а охотники идут на пересмешников именно так, как мне и нужно. С ними Паурит, но он вовсе не главный. Главный Ракот.
Я выглянул в небольшое окно. Единственное, что меня раздражает в происходящем, так это то, что они очень медленно идут. Я, конечно, мчался сюда изо всех сил, но все же, почему они по ровной пустоши идут так медленно? Не случилось ли чего-нибудь? Может, просто обходили засаду леопарда? Наткнулись на пуму? Я пару раз подбросил на руке свой клятвенный камень. Ладно, все равно уже ничего не изменишь. Все эти дни я приучал надзирающих за огородами, что если накануне не добрал камень, то за полив я брался еще в темноте и к моменту их прихода мой кусок работы был уже готов. Затем, получив их подтверждение, я на их глазах брал плетеную переноску и уходил вниз по течению в руины за камнем. Так было и сегодня, так что теперь мне некуда спешить, раньше обеда я никогда не возвращался с первой ходки. Ведь я по-прежнему слабак, которому двадцать килограммов камней непосильная ноша на развалинах Древних, что в разы удлиняют любой путь.
Приняв решение спокойно ждать, я откинулся на стену, которая еще не успела нагреться и приятно холодила мое тело, разгоряченное бегом вдоль реки. Значит, займусь другим делом, и я решительно закинул в рот полоску завяленного почти до каменной твердости билтонга. После того памятного разговора Кардо с сыном наши дела значительно улучшились. Во всяком случае, мама стала получать настоящую полную пайку за работу. А я начал тайком охотиться. Оказалось что раньше, когда дядя Ди говорил, что ему улыбнулась удача, а я хвалил его навыки, то прав был дядя. Теперь мне лучше понятно то унижение, которое испытывает отличный охотник, который из-за Кардо занимается делом неумех новиков. Охота на квыргалов вообще не требовала никаких других навыков кроме умения смотреть глазами. Я выбирал направление, куда никакая из групп охотников сегодня не пошла, неспешным бегом выбирался за полосу безжизненного песка у развалин Древних, в ту их часть, где еще не исчезали одинокие скалы, но уже появлялась густая трава, и начинал смотреть. Вот тут начиналась удача охотника. Можно было весь день нарезать круги, но не встретить ни одного квыргала. Но если ты его увидел, то считай, мясо уже в твоем мешке.
Возможно, ребенку и было бы сложно добыть его, но любому новику, имеющему силу и выносливость пяти звезд Закалки меридианов, это не составляло большого труда. Лопатка джейра, а еще лучше любого его старшего родственника и неглубокая нора квыргала, вырытая им в мягком сыпучем песке, скрепленном только корнями высохшей травы, не могла его спасти. Я отлично помнил презрительную усмешку на лице мамы: «Жадный дурак!» И, выкопав одного грызуна, оставлял остальных в покое. И, конечно же, не рисковал приносить домой тушку и варить ее. Пусть маме и перестали впихивать тыкву, но и мяса давать не начали. Пусть самому Кардо, как оказалось, нет дела до нас, но Виргл и Паурит могут внимательно приглядывать за объектами своей ненависти и похоти. Поэтому я превращал мясо в билтонг. Нарезал полоски мяса, чуть подсаливал, вялил их на солнце и лишь затем приносил домой. В общем, ужинали мы всегда мясом. Невкусным и тяжело жующимся, но настоящим мясом, а не корнем с его названием. Хотя Лейла иногда начинала плакать и просить наваристого супа. Но главное ее перестало шатать от ветра, и ручки, ножки у нее приятно потолстели. А серые глаза мамы потеряли стальной блеск сдерживаемой ненависти.