– Нет, я спрашиваю вас, нет ли шанса, что и мой, и Рикто затык в Возвышении от действия какой-нибудь травы? – Я действительно злился, неужели нужно всё разжевать и вложить в рот?
– Что за бред ты несёшь? – Орикол мотнул головой и тут же скривился, схватившись за неё. Раздражённый, повысил голос. – Что это за трава такая? И откуда ей взяться в деревне?
– Неужели у Рикто не было врага? – я показал зубы в улыбке. – Любимый ученик уважаемого учителя, сын главы деревни. Я вот Виргла сейчас – ненавижу.
– Рикто никого не унижал. Он был достойным сыном своего отца. А вот Виргл просто тупой ублюдок, будто его мамаша на стороне нагуляла, – Орикол отмахнулся рукой. – Кто его любит?
– Это отсюда он кажется тупым, но отчего-то же Рикто заболел? – я не сдавался, но и прямо говорить не хотел.
– Бред! – отмахнулся с раздражением Орикол. – История с Зариу… – Он замолчал, повел шеей и уставился мне глаза в глаза. – Есть куча болезней, о которых ты и не знаешь. Говори ясней. Хватит плести паутину.
– Как скажете. Пусть бред. Тогда я ударился головой. В этом причина. У меня нет для вас другого объяснения, – я пожал плечами, не опуская глаз. Не этому тупому алкашу, пропившему все мозги, победить меня. Я и так сказал достаточно.
– Хорошо, – первым сдался Орикол, отворачиваясь. – У меня слишком болит голова, чтобы продолжать дальше этот разговор и вылавливать в твоих словах ложь среди правды. Да и не важно это. Третья ступень. Ты меня разочаровал. Даже Рикто был слаб, а уж ты…
– Значит, даже Рикто не стоил вашей защиты, а уж я вообще мусор?
– Закрой рот! – Орикол исчез за тускло освещенным кругом.
– Наставление, – напомнил я в пустоту.
– Держи, – как и в прошлый раз, мне в грудь прилетела из темноты книга.
– Спасибо, учитель, – я даже поклонился, как младший старшему.
– О да! Ты копил эту злобу весь разговор? Вали!
И я с радостью свалил из этого дома, кипя от возмущения. Конечно, в моем именовании было целое озеро яда. От былого уважения в начале разговора не осталось и следа. Этот когда-то великий воин сидит и целыми днями пьет. Не даёт себе даже малейшего труда подумать о происходящем вокруг него. Спрашивал он: «Что ты задумал, Кардо?» Тупой алкаш! Лучше бы спросил: «Почему мой лучший ученик так странно заболел?»
Дарсов Орикол! Он и пальцем не пошевелил, чтобы хоть чему-то научить меня. Но при этом смел надеяться на мой талант и очередной шанс уехать из деревни. Просто хотел ткнуть в меня пальцем и сказать: «Я учитель этой десятки!» Урод алкашный! Ни слова в мою защиту, ни слова в помощи Возвышения, ни слова с заботой о моем здоровье. Но еще смел меня проверять, не обманываю ли я его! Да я специально скажу Тортусу, что ты ни минуты меня не учил! Будешь еще годы сидеть здесь, и даже Кардо, чтобы снабжать тебя вином, не будет в этой деревне. Будешь сам гнать и пить вонючую бражку!
Я заставил себя успокоиться. Лучше вспомнить о том, что я тоже самозваный учитель и мои ученики уже два месяца сами по себе болтаются. Не знаю, как Тукто, а вот Дира должна бы уже взять третью звезду, при таланте, отличном от мусорного. Нужно их проверить и утешить, если что. Заодно заставить уменьшить свои желания. Я, конечно, говорил, чтобы они считали свой талант обычным и рассчитывали возвышаться не быстрее звезды за семь-десять месяцев. Но они всего лишь подростки. По себе знаю, как скачут мысли и желания. Нужно проверить и снова прочистить им мозги. И вообще, если они молчат и усердно работают, то нужно заняться ими, а не бросать всё на самотёк, как Орикол. Буду, пожалуй, раз в неделю капать им на мозги и заставлять описывать свои ощущения. Упражнения какие-нибудь придумаю.
С Дирой удалось пообщаться этим же вечером. Просто пришел к ним домой, воспользовавшись тем, что она одна дома. Рат две недели назад наконец исполнил свою мечту и достиг пятой звезды. У него как раз так и выходит со скоростью Возвышения. Он на два года старше меня. Ему уже почти тринадцать, и звезду он брал раз в полтора года. Ну, так он, считай, и не занимался Возвышением. А теперь, когда сбылась его мечта и его приняли в новики, он просто не отходит от отца. Дядя Ди тоже счастлив. Его сын стал охотником! Можно передать ему все секреты ремесла! Так что теперь они в пустоши с раннего утра и до поздней ночи. Не знаю, сколько они выдержат такой марафон, но пока с их лиц не сходят улыбки. Мама Диры тоже еще не вернулась домой с работ, и потому нам никто не мешал.
Мое предположение оказалось верным. Дира достигла третьей звезды и даже, оказывается, прибегала ко мне похвастаться этим. Но я в тот день ее намеков не понял, потому что был целиком сосредоточен на своей беде с ядом. А она жутко обиделась на меня за это и с того дня больше к нам не приходила. Она и сегодня поначалу ужасно дулась и отказывалась со мной даже говорить. К счастью, за последнее время я изрядно натренировался на сестре, которая тоже не сразу меня простила. А потому мне хватило терпения успокоить Диру. Хотя и пришлось себе дважды напомнить, что я ее учитель и ученика нужно принимать со всеми его недостатками. И даже повернутые набок девичьи мозги не могут служить мне оправданием в желании снова ее выпороть. Своего я добился.
Дира четко описала мне свои ощущения в день прорыва. Легкость движений, облегчение, словно за спиной появились крылья, которые помогают тебе бежать, легкая эйфория. Затем я проверил ее в борьбе на руках, меняя на себе печати. У меня, кстати, было достижение с печатями. Прорыв. Я не хотел доверять их тайну никому. А потому не использовал на своих учениках, хотя и очень хотелось, тогда бы они точно не нарушили моих указаний. На Лейлу накладывать печать я боялся. Она слишком маленькая. Оставалась мама. Но на нее печать не ложилась. Исчезала в момент касания ее тела. Даже, наверное, на некотором от него расстоянии.
Сначала я решил, что мое воображение просто не могло нарисовать ее на другом человеке. Но затем обнаружил, что также не могу наложить на себя печать с ограничениями ниже третьей звезды. Вернее, сначала не мог. Она тоже исчезала в момент наложения. В первые дни, когда я только придумал эти печати, видимо, небо присматривало за мной. Иначе почему я не замахнулся сразу на печать-двойку? Но теперь не прошло и месяца тренировки, как я смог ограничить свое Возвышение второй звездой. Так что можно надеяться, что и на маму, вернее, равного ей противника, после достаточной тренировки, смогу наложить ограничение, которое позволит мне легко его победить. Да, Кардо, да. Я всегда думаю о тебе. Так вот. Дира легко побеждала меня на второй ступени, была ничья на третьей, и на четвертой уже я легко укладывал ее руку.
– Слушай, конечно, не мое дело… – Дира помялась, но продолжила: – Давай я тебе рубаху заштопаю, твоя мама и так поздно возвращается. Без обид!
– Р…. – Я хотел было пошутить насчет подготовки невесты, но сумел задушить в себе этот порыв и сказал совсем другое: – Рад, что ты обо мне заботишься. Но если я стану выглядеть лучше, – для наглядности поднял руки и обернулся вокруг себя, демонстрируя все свои дыры на грубой рубахе и штанах, – то по приказу босса меня обольют помоями.
– Ясно. – Дира поджала губы, помолчала и неожиданно сказала: – Надеюсь, тебе недолго осталось до мести.
Я лишь покачал головой, но промолчал на этот почти вопрос. Эту тему я не хочу ни с кем обсуждать. Особенно с тем, у кого мозги включаются лишь по редкому желанию пятой точки. Вместо этого я потребовал проверки ее навыков Возвышения.
Битый час я заставлял ее на моих глазах ходить по двору, готовить ужин и долбил ее напоминаниями о необходимости впитывать энергию мира. Надеюсь, она не обманывала меня, а действительно вполне освоила процесс Возвышения в движении. Ей не нужно врать, все, что я от нее требую, это и в ее интересах. Конечно, гораздо лучше просто спокойно сидеть и заниматься Возвышением. Но это не подходит ни для меня, полностью скрывающего все о себе, ни для нее, от которой я требую почти того же. Не нужно ей лишнее внимание, пока Кардо у власти. У Диры придуманное поглощение выглядело так, будто она стоит под лучами света, падающими сверху, и словно впитывает их всей кожей. Уточнять вопрос, точно ли всей кожей, я не стал. Хотя язык очень чесался. На меня ее компания почему-то плохо действует. Хочется язвить и подкалывать ее. Прервала наше обучение Ралио, наконец вернувшаяся домой.
– О! Привет, Леград. Что ты у нас делаешь?
– Просто заходил в гости. Уже ухожу. – Я пожал плечами и действительно поднялся. Находиться здесь дальше мне было тяжело. Готовка подходила к концу, и запахи стояли такие, что у голодного меня по-настоящему кружилась голова, и постоянно приходилось украдкой сглатывать слюну.
– Леград, ты так похудел, – Ралио протянула руку, останавливая меня. – Как у вас с едой? Может, останешься и поешь с нами?
– Спасибо. – Я был приятно удивлен. Раньше не было за ней таких стремлений и заботы. – Мама сейчас неплохой паек получать стала, за сбор трав. А худой я – приболел что-то. Наверное, после падения. Что ни ем, впрок не идет.
– Ясно, а Орма что говорит?
– Она ничего об этом не знает, – развел я руками. – Пью травы. Говорит, ждите, пройдет. Я пойду. Спасибо за заботу.
– Ты заходи чаще. – Мама Диры задумалась, – Поднатаскай Диру читать, а то мне всё некогда, а сама она ленится. Обед с неё.
– Обязательно. – Я бросил взгляд на смущённую девчонку и улыбнулся. – До встречи.
Тукто мне пришлось вылавливать на следующий день. Его назначили в помощь гончару, у которого закончилась глина. Вся посуда из красной глины делается у нас в деревне. Да, она выходит тяжелой, грубой и совсем простой. Но зато она, считай, бесплатна. Возле дома гончара под навесом всегда стоят разнообразные кувшины, крынки, миски, корчаги, рукомойники, поильники, полевики. Вот вчера заметил гончар, что кувшины под навесом уже почти разобрали, и сказал Кардо, что глина нужна. Тукто будет теперь полдня глину носить да водой заливать и получит за это пайку. А гончар ее всегда получает, как единственный мастер по глине в деревне. А вот вся облитая посуда, белая, а тем более зеленая – это уже привозная и за деньги. Хотя чаще за нее расплачиваются мясом. Она и легче, и опрятнее, и в обиходе приятнее, потому как очень гладкая. Но важнее сейчас то, что Тукто дарсов идиот.