Как сдал добычу, отогнал багги в док, где рассказал заранее продуманную историю. Ехал, скорпион выскочил, машина перевернулась и помялась. Женщина, отвечающая за ремонт, обругала меня последними словами, но она видела тушу, поэтому ругала без огонька. Так, для профилактики.
Пока она осматривала багги, я отправился в душ. Очень уж хотелось смыть с себя многодневную грязь и пот. Когда вернулся, получил неутешительный вердикт. Два дня ремонта.
— Не знаю, что ты с ней делал парень, но если и дальше так продолжишь, то останешься без машины.
Всего лишь гонял в другой город и создавал нам всем проблемы.
Свой особый статус я оценил по достоинству, оставшись на заставе. Никто мне и слова не сказал. Приказ могла отдать разве что комендант. Я спокойно занимался практикой, сидя в тени, в то время, пока остальные несли службу. Может это и не очень выглядело, но у каждого из нас свои задачи. Так ведь?
— Останови машину, — сказала Хол.
— Зачем?
— Пора нам серьезно поговорить.
Послушно затормозив, я остановился посреди пустошей. Багги мне починили и я двинулся в путь. Сначала к себе на базу заехать хотел, а потом отправиться выполнять задание.
— Что ты хочешь обсудить?
— С чем сталкивается практик после того, как возвышается над примитивными эмоциями?
— Это все знают. Желания, гнев, гордыня.
— А ты ничего не замечаешь?
Не двигаться в пустошах, без ветра в лицо, значит вкусить все прелести нахождения под палящим солнцем. С каждой секундой становилось всё жарче и жарче. Не удивительно, что общие вопросы Хол вызвали раздражение.
— Как ловко ты свалил ответственность за своё раздражение на меня.
— Говори прямо, пожалуйся, — вздохнул я, чувствуя, как напряглась челюсть. — Про гордыню я уже понял. Ты это хочешь обсудить? Да, я затупил с Икаром. Что ещё здесь разбирать?
— Желания, Эрик. Расскажи мне, как они у тебя проявляются и как ты теряешь себя.
Этот вопрос поставил в ступор. Я другого ожидал. Что опять вылезла гордыня. Но желания?
В голове словно что-то щёлкнуло. Но не сразу. Сначала я ощутил ещё большее раздражение. Но умом понял, что раздражаться — не правильно. Если воспринимать Хол, как препятствие, то да, агрессия в её сторону закономерна. Но с каких пор Хол стала препятствием?
Эта мысль неприятно поразила. В том смысле, что я и правда воспринимал её, как проблему, досадную помеху, которая постоянно читает нравоучения.
Успехи настолько вскружили мне голову?
— Настолько и даже хуже. — заметила она.
Где-то здесь щелчок и произошёл. Если что-то отрицаешь и упорно не замечаешь, то тот вопрос, который задала субличность, это как уткнуться мордой в проблему. Если бы она спросила, есть ли у меня проблемы с желаниями — я уверенно сказал бы, что нет. Какие проблемы? Всё же хорошо. Уровень злобы стабильно низкий, я больше не делаю ничего плохо. Но от её формулировки мозг стал думать иначе.
— Хол, я правильно понимаю, что ты хочешь сказать: меня проблемы с желаниями?
— Ты и сам это понял. Но не смог уловить, в чем именно проблема.
— И в чем?
— Я не буду за тебя думать, иначе никакого эффекта от внутренней работы не будет.
— Дашь подсказку?
— Почему ты помог Икару?
— Потому что это правильно?
Хол ничего не сказала, а значит я ошибся с ответом.
— Ты как будто на школьном уроке у нелюбимого учителя. Не знаешь предмет и пытаешься угадать, вместо того, чтобы реально думать.
Справедливо. Хоть и неприятно.
Самое ужасное, что я знал правильный ответ, но не понимал его. Не чувствовал внутри.
Я помог Икару потому что так захотел.
— Проблема желаний не в том, что они есть. Желания — нормальная часть жизнь. Но желания, усиленные злобой… Усиленные незаметно… Более высокие уровни возвышения считаются в разы опаснее, не потому что последствия страшнее, если практик обратится. Они опаснее, потому что коварнее. Менее заметны. Злоба не поднимается в тебе, но подумай, куда заводят твои желания, приправленные гордыней и самоуверенностью.
— Куда? — откликнулся я эхом.
Но Хол промолчала. Невольно я задумался о собственных желаниях. Мне захотелось помочь и я помог. Хол здесь права на все сто процентов. В этом нет ничего такого. На первый взгляд… Но из-за побега Икара убили женщину, а девушек из борделя наказали.
Икар поставил своё желание выше, чем желания других. Уверен, эта женщина не хотела умирать, а девушки не хотели страдать. Но это история Икара, его выбор и ответственность. Мне же надо разобраться со своим желанием.
Так что же я хотел?
Быть хорошим парнем. Всего лишь быть хорошим парнем.
Нет, не всего лишь. Не надо врать себе. Это желание лицемерное, если смотреть правде в глаза. Как сказала Морис, были и другие варианты спасения. Я мог отложить побег, сказать, что мне нужно время, дождаться учителя и провернуть всё иначе. Уверен, Морис бы помогла.
— В этом и есть опасность желаний? В том, что чего-то хотя, не видишь последствия?
— Это один из рисков, — ответила Хол, — Это не единственное твоё желание, которое было. Разбирай другие.
Я постарался вспомнить всё, что хотел. Спас Трёху, потому что так захотел и тем самым создал дополнительные риски. Пошёл разбираться с химерами и их хозяином. При желании… Тьфу ты. При желании я мог оправдать любое своё желание. Но факт есть факт. Я действую необдуманно, импульсивно, порождая новые угрозы и проблемы.
— Суть не в том, чтобы научиться лучше скрываться. Хотя это не помешает. Суть в том, чтобы научиться контролировать свои желания и отказывать от тех, которые идут во вред. Или трансформировать их таким образом, чтобы снизить риски.
— Всё это так сложно, Хол.
— Никто не говорил, что будет легко.
— Прости, если я был импульсивным дураком.
— А ты им и остаёшься. Ты перечислил далеко не все свои желания.
— Какие ещё?
Бесит, когда она замолкает. Но, кажется, я знаю, о чем речь. Я хотел ограбить безымянных и насолить им.
— Если бы относился к заданию нейтрально, то подходил бы с большей ответственностью. Но чем ты занимался два дня?
— Практиковался?
— Трахаться с Карой — это ты называешь практикой? Флиртовать с девушками и наслаждаться своим особым положением — это практика?
Почему-то от этих слов мне стало очень-очень стыдно.
Глава 20. Ночной грабитель
Сами безымянные не занимались выращиванием, в том смысле, что не копались в земле, не поливали, не следили за растениями. Вместо них это делали поселенцы. А если быть точным, то одно из крупных поселений, на несколько сотен человек, которое безымянные держали под контролем. Они настолько плотно ими занимались, что рядом с поселением находилась застава. Что-то типа того, что я наблюдал у Аши.
Должен признать, что с местом им очень повезло. Несколько десятков километров благодатной почвы, окруженные холмами, скалами, рытвинами и обрывами. Застава находилась в лучше для прохода месте. С других сторон либо невозможно пройти, потому что там начинались горы, где скрывался город, либо пройти крайне трудно. Где-то надо лезть чуть ли не по отвесным скалам, пусть и не особо высоко, а где-то перебираться через расщелины.
Ещё и патрулям нельзя попадаться на глаза. Понаблюдав издалека через бинокль за заставой, пришёл к выводу, что их порядки не сильно отличаются от наших. Такая же крепость, дежурные на стене, пару отрядов, которые обходят окрестности. Плюс сами жители, которые днем находились на поверхности и работали.
Ночью любопытных глаз меньше, но и дурак догадается, что особо ценные растения будут охраняться, а доступ к ним закрыт. Отправившись на ту сторону, я окажусь в незнакомом месте, рядом с врагами и если меня увидят, то объявят охоту.
На багги, понятное дело, я туда отправиться не могу. Придется идти ножками и убегать тоже ими, в случае чего.
Вышел я, когда наступила темень, хоть глаз выколи. Повезло с погодой. Небо заволокло тучами и накрапывал дождь. Что не добавляло комфорта, зато облегчало задачу по тайному проникновению.
Активировав пелену, я медленно двинулся в сторону заставы, собираясь разведать один из возможных путей, который приметил днем. Наблюдал я, спрятавшись среди скал. Скалы — это громкое название. Огрызки камней, торчащие из земли и закрывающие обзор. Сидел я под размытием и надеялся, что меня не увидят. А если увидят, то не узнают.
— Опять ты глупо мыслишь, — проворчала Хол. — Если тебя засекли, то насторожатся. Могут и встречу теплую устроить.
— Думаю, тогда бы они напрямую отряд выслали сюда, чтобы узнать, кто такой любопытный скрывается.
— Возможно. Это если они прямолинейные. А если хитрые, то устроят засаду, чтобы поймать с поличным. Только представь, если они тебя узнали, догадались, что у тебя какой-то интерес к ним и решили подождать, чтобы поймать. Личный ученик Морис в руках у безымянных. Да тебя убьют или используют, как рычаг давления.
— Я осознаю риски. Но и без разведки лезть нельзя. Так я хоть что-то узнал.
— С этим трудно не согласиться, — вздохнула она.
— Но то, что мне надо быть аккуратнее я понял.
— Не просто аккуратнее. Тебе надо стать чертовым аватаром аккуратности и осторожности.
Что-то Хол сегодня в ударе. Нервничает.
Я тоже волновался, но не так сильно. От волнений нет смысла. Неделю я готовился и продумывал, что мне могут противопоставить. На моей стороне есть пелена, которая поможет укрыться. Ещё есть чувствительность, которая прекрасно помогает различать в любых условиях практиков. Они для меня как сгустки структурированной злобы. Я их легко засекаю на расстояние пятидесяти шагов и смутно чувствую на расстояние сотни шагов.
Хол может говорить что угодно насчет моих причин посещения заставы и пары дней, проведенных там. Я не только общался с девушками и пару раз уединялся с Карой, но ещё тренировал чувствительность, учась выделять всех членов заставы сквозь стены и расстояние.